Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-88-

Вновь появилось солнце и осветило лес вдалеке, за километровой водной преградой великой реки. Мы остановились, повинуясь какому-то невысказанному приказу. «Лена», - обнял я её.

-Нет. Я верю вам, вы не врёте. Вы не похожи на банального донжуана. Вы не собираетесь просто использовать меня, но мне этого недостаточно. Я не почувствовала чего-то очень важного. Самого важного. Моя бабушка была колдуньей. Я похожа на неё. Я что-то чувствую… но мне этого недостаточно.

-Но я тоже чувствую, что… небезразличен вам… - я тряхнул головой, - Почему я сказал «вам»? – промелькнула мысль, - Ведь я уже говорил «ты»?

Она выскользнула из моих объятий. Завтра приезжает Валерий. Проводите меня последний раз.

-Вы его не любите. Что вы чувствуете к нему? Это не случайно, что ты согласилась на эти наши прогулки. Это не случайно. Может произойти ошибка, исправить которую будет невозможно.

-Если ли вообще исправимые ошибки? Не верю.

-Но это будет ошибка… жизни…

-Проводите меня последний раз.

Солнце опять зашло. Начала накрапывать изморось. Мы продолжили наш путь.

-Это не может быть последний раз

-Всё может быть. Это – последний раз.

Мы молча шли по берегу Енисея. Мысли проносились в голове. Я хотел сказать очень много, но не знал с чего начать. Ощущение необратимого исчезновения захлёстывало меня, сковывало. Мы миновали «запретный» угол, повернули и пошли по улице. Неожиданно, открылось окно первого этажа барачного типа, двухэтажного дома и на всю улицу зазвучала песня Высоцкого «Кони привередливые». «Хоть немного ещё постою на краю», - повторил я вслед за отзвучавшим куплетом.

-Дальше не идите, - остановилась она, - Вон тот мой дом, - указала она на двухэтажный особняк, огороженный штакетником, а за ним следующий – Валеры.

-Вы просто боитесь, что нас увидят, - выпалил я, опять удивившись выскочившему «вы».

-Да. Я не хочу, чтобы нас видели. Моя судьба предрешена. Хуже, лучше, но у меня нет сил повернуть её в другом направлении.

-Это ошибка.

-Играет роль возраст всё-таки 10 лет разницы? – спросил я.

-Нет. Мне всегда нравились старше меня. Не в этом дело.

-А в чём? Я не могу представить, как буду без вас… без тебя… Этого не может быть. Что-то произошло. Это – необратимость. Мы никогда не простим себе… - я обратил внимание, что чуть заикаюсь.

Неожиданно она улыбнулась, откинула волосы со лба, - Вначале вы не обратили на меня никакого внимания. Что произошло? Я верю в первый взгляд. Если он не состоялся, то потом, это уже не то. Первого взгляда не было. С вашей стороны…

-Лена, поверь мне. Это совсем не так. Был первый взгляд, просто я его замаскировал, наверное, и от себя. Лишь в лагере я понял, что произошло. Такие разрывы… Если мы не вместе, то всё бессмыслено…

-Мне было приятно с вами. Очень приятно, пожалуй, как ни с кем и никогда, но мы должны расстаться. Это моё чувство. Мы не можем быть вместе. Никогда.

-Почему?

Она вдруг поцеловала меня в лоб, внезапно резко оттолкнулась руками от моей груди и почти мгновенно исчезла за своей калиткой.

Совершенно ошарашенный я застыл. Не помню, сколько и простоял. Потом развернулся и побрёл в лагерь. Чем дальше я отдалялся от её дома, тем больше чувствовал, как грудь наполняется необычным смешанным чувством тоски, печали, грусти, лёгкости и подъёма одновременно. Наши отношения, казалось бы, и не состоявшиеся, но очень значимые, и нет никаких слов, чтобы выразить оставленный ими след…

В лагере заместитель командира зоны Иванов всё ещё проверял финансовые документы - окончил свою проверку лишь в 10 часов вечера. Нелогизм пёр за нелогизмом. Зашёл в комнату, ба, да там перестановка: дверь в коморку замаскирована - задвинута кроватью Князя. Сейф вытащен и стоит у стены. «Как в театре папы Карло, где за картиной спрятана волшебная дверь», - подумал и вспомнил, что некоторое время тому назад Князь снисходительно-презрительно посмеиваясь, обещался напоить Иванова и таким образом разрешить все проблемы, но видно крепкий попался орешек.

Инженер по ТБ Лещенко, как один из моих отрядных доброжелателей, решил меня чуть пугнуть: “Ты, док, кстати, подписывал бумаги на списание. Иванов сравнил накладные, журнал бракеража, меню и акты о списании - не то. Так что, док, внесёте вы вместе с Хезом в кассу отряда по 1500 рублей и хорошо”.

-Тебя посадят, а ты не воруй, - вспомнил я популярную отрядную присказку, решив прилечь на кровать, а Лещенко продолжил: “В “Лесных озёрах” нас тоже проверяли. Один раз приехала из института замдекана по трудовому обучению, а прораб послал её на хуй…”

-Мораль сей басни: нелогизмы происходят всегда, везде и во всём, - философски проговорил я, закрывая глаза.

Из мира полузабытья меня вырвал вбежавший в офицерскую возбуждённый Хез: «Маленькие нелогизмы: меня мытарили 3 часа. Даю я приходно-расходную книгу, а эта сука Иванов мне говорит: “Что вы мне филькину грамоту подсовываете”. Всех в жопак. Я один не сяду. Не бывать этому. В жопак, так вместе».

-Разумеется, - подумал я, выходя в коридор, - Бывший подводник Хез сдаст всех при малейшей опасности. Он уже обещал это. Малейшая опасность – и все обратились в гадюшник, скорпионы в банке. «Сегодня сдохни ты…» Не на тех людей ставит Князь. Но это его проблемы. С моим бракеражем я уж как-нибудь разберусь.

-Что я вам расскажу, доктор, - схватила меня за рукав и потащила к окну, подальше от лишних ушей Вишневская, - Полный завал. Тебя посадят, а ты не воруй.

Я засмеялся.

-Что с вами? – даже чуть обиделась Вишневская, - Ничего смешного я не говорю. Это - позор.

-На счёт смешного – это как посмотреть, и для кого. Зато фраза «тебя посадят, а ты – не воруй» - на сегодняшний день самая злободневная для нашего славного отряда «Шушенское-82».

-Вы себе всего даже не представляете. Во-первых, настоящая приходно-расходная книга с печатями, пронумерованная, прошитая у нас заполнена только за подгот период. Всё остальное Хез писал в простой амбарной книге. Потому-то Иванов и назвал её прямо в лоб Хезу «филькиной грамотой». Затем они все запутались с суммой по подгот периоду: около 200 рублей, полученных от бойцов не оприходованы. Но основные нелогизмы повалили по основному периоду. Никто, ни Хез, ни Шевченко, толком не могли объяснить ни одной цифры. Много трат без подтверждающих документов…

-Главный подтверждающий документ - неподтверждёнка, - бросил я.

-Потому-то и сумма взята с потолка. Никто не знал, толи у неё, у казначея Шевченко 200 рублей лишних или не хватает, или у Хеза 184 рубля недостаток, или 4 рубля лишние…

-Ей надо выплеснуть эти почти секретные сведения, а то лопнет. Значит, доверяет мне, знает, что не заложу её Оболенскому, - подумал я,

-Конечно, у них у всех рыльце в пушку, - зашептала, боязливо оглядываясь бойцыца.

-Ещё как. Столько пуха – можно фабрику по производству пушных изделий открывать, - бросил я.

Вишневская засмеялась, а я подумал: «Сколько же они украли? Намного больше, чем я предполагал».

-Конечно, про Хеза я и не говорю, но и Шевченко ещё та птичка, - брезгливо скривилась Вишневская, - Она ведь казначей отряда, а не знает ничего о нашем финансовом положении.

-Где уж ей хоть что-нибудь знать. Потому и выбрали. Другой не удержался бы. Это уже не нелогизм, а статья: наша славненькая казначей Шевченко денег и в глаза не видит. Какие там расходы-приходы, когда работа на кухне и страсти комсомольского босса, а ныне инженера по ТБ отнимают всё её время, - почему-то очень весело подумал я.

-Потом Иванов решил снимать кассу, – продолжила Вишневская, - Они должны были идти в вашу комнату – сейф ведь стоит где-то там, но Иванов замешкался. Я слышала, как Князь позвал Некрасова и послал его всё устроить. Затем он тоже выскочил под каким-то предлогом.

-Везёт им, ничего не скажешь. Вот вышел бы номер пойди Иванов сразу – вдобавок к потолочным суммам расходов, бытовка-каморка заставленная бутылками. Некрасову и Князю хватило времени, чтобы успеть вытащить сейф и замаскировать тайный склад водочно-винной стеклотары, - подумал я.

-Вышли накладки и с поездкой в Красноярск. Оказалось, что Князь дал Хезу 1500 рублей. По закону все деньги должны быть у казначея Шевченко, и лишь она имеет право выдавать их…

-Но на самом деле деньги отряда - это карманные расходы Князя и Хеза. Завхоз выполняет главные физиологические потребности штаба и не только. На самом деле, интересно, сколько они прикарманят? - подумал я.

-Ещё раз Хез чуть подзалетел, когда Иванов решил проверить наличные деньги у него в сумке и сравнить с расходно-приходной книгой. Опять ему что-то помешало сделать это на месте и Хез успел просчитать сумму. Хез даже не знал, сколько у него денег в сумочке. Иванов дал три дня на оформление документации, и уехал около 10 часов вечера. Илья Захарович, я боюсь. Я очень много знаю. Как бы они со мной чего не сделали в институте, если будет какое-нибудь дело.

-Ну, не до такой же степени Маша, - положил я руку на её плечо.

-Илья Захарович, вы просто не представляете, с кем имеете дело.

Внезапно меня пронзило: «А ведь они способны на всё. На всё! Ты права, - подумал я, но сказал, - Не надо Маша бояться. Все твои страхи оставь в Лесосибирске. Москва не только слезам, но и страхам не верит… Но если начнутся опасные штучки, то поделись с отцом, а если есть старший брат, то и с ним».

-Спасибо, - почему-то крепко пожала она мою руку и убежала в свою комнату.

-Штаб будет только в 23 часа, - объявил Князь, - Я иду к Никитину: он уезжает и необходимо решить некоторые проблемы.

Хез сел в штабе писать акты о списании и прочие документы. Разумеется, 90% - липа. Там же примостился Кузнецов, который продолжает попытки что-то считать и проверять. «В любом случае молодец», - обратил я внимание на злобные взгляды завхоза на пытающегося исполнить возложенные на него обязанности бойца - члена финансовой комиссии.

Некрасов потащил меня посмотреть по телевизору программу “Время”.

-Этот мудак Кикаев нажрался в жопак. Хорошо МГПИ - свои ребята, поймут. А ведь должен был приехать весь зональный штаб. Вот вышла бы параша.

-Нелогизм, - ввернул я, подумав, - Экий чёрт, и ко мне прицепилось это слово. Но как же, всё-таки им всем везёт. Волшебное слово знают.

-Ну, нажрался, так чего выступать-то. И так в этом году у бугров прав как никогда. Ни в одном отряде у бугров не было столько прав. Охерел совсем. Пошли, докер, полечишь ты меня твоими иголками, а то радикулит совсем замучил.

Вернулся Оболенский в радостно-возбуждённо-приподнятом настроении.

-С него всё, как с гуся вода. Любит его судьба. Охраняет. За что только? Неужели Вишневская права? - думал я.

Перед штабом, вальяжно развалившись на председательском месте, которое давеча занимал Иванов, в узком кругу, состоящем лишь из Некрасова. Хеза и меня, Князь закурил, закайфовал, выпуская в комнату едкий дым: “Кикаев возмутился, когда я сказал ему, что он положит партбилет…”

-Как в пословице: “Что у пьяного на уме,” - пришла мне на ум крамольная мысль.

-Начал кричать: “Да ты знаешь, что для меня такое партия! Я тебе!” Чуть не бить меня захотел, с кулаками бросился. Хорошо мастер его остановил. Но потом мы поговорили по душам. В конце концов, он даже со всем согласился, образумился. Вечером уже хотел ехать с МГПИ на «Полюс» - там у него знакомая. Еле отбил. А утром он пришёл и заявил: всё в нём, мол, перевернулось, больше так он не может, должен уехать по состоянию здоровья. Я пытался его удержать…

-Врёшь ты всё, - вспомнил я, как Князь утром отказал Кикаеву в аудиенции, уже зная зачем он пришёл.

-…говорил ему: “Может быть, продержишься неделю”. “Нет”. Тогда выдал ему аванс, билеты до Красноярска и до Москвы. Он должен был добраться до Енисейска на автобусе, чтобы улететь в Красноярск. Но вместо этого поехал с Хезом на автобусе, бортовухи, как сами знаете, у нас уже нет, во вторую бригаду прощаться. Оттуда он поехал в 6 бригаду и там остался. Из 6 бригады прислали Тихонова с заявлением: остаёмся работать на ночь. Пошлите нам ужин и вещи Кикаева, уедет, дескать, утром прямо от нас, а утром пришлите завтрак. Я запретил. Тут же послал вместо ужина Дзюбу и Лещенко с приказом вывезти Кикаева. Произошёл ещё одни нелогизм. Сварщик в 6 бригаде приставал к Лещенко. Он - пьяница и говно - дружок Борзенкова и Кикаева, всё время пили вместе. Они и в ОРС ездили, так как их там поили. Тот сварщик и поил. Но Кикаева в 6 бригаде уже не было. Дзюба и Лещенко запретили бойцам оставаться на ночь и вернулись в лагерь…

возврат к началу.