Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-81-

После выпивки и закусона, личного водителя Хеза потянуло на откровенность: «Я уже женат полтора года. Мы живём с моими родителями. Сначала было всё отлично. Жена – не нарадуешься. После рождения ребёнка всё изменилось. Я должен вставать в шесть часов утра, так как на работу к семи. Жене – к восьми, она - медсестра в хирургии. Раньше жена не только будила меня по утрам, но всегда готовила завтрак. Мы и ели вместе, хотя я говорил ей, что не надо, ещё может поспать. По вечерам она всегда спрашивала, не голоден ли? Сейчас вечерами, я возвращаюсь в девять часов, её первый вопрос - не пьян ли? и тут же даёт в руки ребёнка. Я похожу, похожу и говорю, что хочу есть. Она закатывает скандал. Я так устаю за день с ребёнком, готовь себе сам. Намедни, пришёл пьяный - погудели с вашим Хезом. Она как набросится: “Ты так больше 5 лет не протянешь”. Я всегда считал, что женщину нельзя тронуть и пальцем, но тогда впервые в жизни озверел: “Ты ждёшь этого, чтобы освободиться”, и врезал ей. Зачем мне это надо? Живу с женщиной и должен бегать искать бабу. Где это видано. После того, жена уехала с дочкой к матери. Ну, и чёрт с ней. Я-то себе найду, а женщине с ребёнком трудновато будет. Я знаю, что мной женщины интересуются. Стоит мне намекнуть, как за мной любая побежит. Я учусь на втором курсе местного политехнического института – специальность механизация и автоматизация деревообработки – и у нас в группе есть очень интересная девушка. Я знаю, что стоит мне намекнуть, как она тут же побежит за мной».

-Быстро его развозит, - думал я, слушая и рассматривая узколицего, кареглазого брюнета с ассиметричным лицом и золотым зубом, - неужели он говорит правду по поводу женщин? Животрепещущая для меня тема.

-Так-то женись, а потом, - вступил в разговор Сашка - блондин лет 22, с двумя железными зубами вместо резцов, - Все они, бабы, такие. Пока не схватят мужика и не родят, то кошечки. А как охомутала, да родила, то всё. Думают суки, что никакой управы на них нету. Ты, доктор, значит, - не переведя дыхание, перешёл он на другую тему, - Мне в армии сделали операцию на правом мочеточнике. Полживота разрезали, видел, небось, в бане. Сказали, что внезапно возникло препятствие для прохождения мочи, но - не камни. Почему это, доктор?

-Честно, понятия не имею. Я ведь не хирург.

-Как же нам с бабами-то быть, - тоже окосел с пол стакана хозяин участка.

-Ну, их на хуй, Сашка, уже 12. Нас ждут. Пошли доктор.

14 августа. Воскресенье.

-Скажи, док, повезло нам с погодой, - встречает меня мастер Дзюба, который с семи часов сидит на помосте над озером и ловит рыбу на живца - вчерашние гальяны, - С уловом пока не того, - кивает он на пустое ведёрко рядом.

-Как говорил мой сосед: «Погода так и шепчет – займи, но выпей», - щурюсь я восходящему светилу.

-Ай, да, док, - вылазит в этот момент на свет завхоз, - пошли побалдеем, - зовёт он меня.

Мы сидим на лавочке на помосте над водой. Ожидаем Афиногеныча. Хез опять вспоминает службу на подлодке: «Приписаны-то мы были к Северному Флоту, но плавали, в основном в Средиземном. Помню, ловили простынями летучих рыб. Через год повезли нас на 24-дневный отдых в Севастополь. Какая райская житуха была. Во флоте порядки ещё жёстче. В армии есть деды, а на флоте годки, подгодки и караси. Карасям совсем херово. Иных забивают. Ребят списывали инвалидами. Случались и смерти. И никто ни слова, потому что таков морской закон. Когда мы стояли на северной базе, то к нам приехала съёмочная группа. Они делали какой-то фильм о подлодке. Одна из киноработниц спуталась с матросом с нашей подлодки. Их засекли, когда он её в каком-то закутке трахал. Вот шуму было. Бабу эту убрали, а матрос – герой. Все его зауважали. Вот и Афиногеныч».

По дороге Хез попросил водителя остановиться возле магазина деревни Абалаково. «Хочу купить три бутылки “Лудогорско”. Это – сухонькое такое», - объяснил он Афиногенычу.

-Да я знаю, дрянь болгарская. Я, кроме водки, ничего в рот не беру.

Деревенский магазин уже был полон, но очередь стояла только в продуктовый отдел – мужиков 15, покупали лишь водку и закуску. Пока я рассматривал продающиеся рядом соболиные воротники, кажется недорого, шапки, одежду, проигрыватели, посуду, несколько книжек и прочие предметы, не пользующиеся спросом у местного обывателя, Хез смог договориться и получил желаемое без очереди.

-Жить надо уметь, док, - сказал он мне по дороге к автобусу.

-Они все меня учат. Совсем за дурачка принимают, - подумал я и внезапно понял, - Да они-то правы. Формально прожитые годы жизни не учат. Тут талант нужен, как и во всём остальном, и он либо есть, либо его нет. Эти по сравнению со мной салаги намного лучше меня приспособлены к жизни.

Незаметно промелькнул час дороги через тайгу, пусть и повреждённую, изуродованную, искалеченную человеком, но все ещё несущую жизнь и, не смотря ни на что, какую-то прелесть оставшейся дикости. В начале первого мы дома. Из открытых окон столовой СУКЭПСа несёт жареной рыбой. В дверях нас встречает полуголый Читас - дневальный. В офицерской дымно и смрадно. Перепачканный стол загаженного закутка завален: грязные тарелки, бутылки из-под водки, пива, открытые банки индийского джема, недоеденные консервы, рюмки, кружки и так далее и тому подобное, и что-то неопределённое ароматизирует всю комнатку. Рядом с окном валяется исковерканный картонный ящик с десятью бутылками пива.

За столом сосредоточенно пьют пиво и курят Князь, Некрасов и зональная блондинка. По сугубо комиссарским делам Марина провела ночь в 401 комнате с подотчётным ей Некрасовым.

-Не хотите оттянуться сухеньким? - легкомысленно и как-то кокетливо, в несвойственной ему манере просюсюкал Хез.

Им уже не до сухонького: Князь, Некрасов и Марина с трудом понимают обращённую к ним речь.

Комиссар задирает голову и тупо бормочет: «Не любишь ты меня, докер. Совсем не любишь, а напрасно, я - твой лучший друг».

-Едут два грузина в поезде. Один спрашивает у другого: «Ти помидоры любиш?» «Кушат да, а так –нэт», - вспоминаю я анекдот.

Марина и Хез смеются. Князь сосёт палец. Комиссар трясёт головой, как будто бы вода попала ему в ухо.

-Хорошо вы оттянулись. Нелогизм. Как говорится – подтверждающие документы – неподтверждёнка, - садится Хез и наливает себе полный стакан «Лудогорско».

-Как всегда Некрасов прав, - вспоминаю я по дороге в штаб комиссарские слова, - «Ну, и нажрусь я и наебусь».

Увидев меня, вечно печатающая Маша Вишневская, расплывается в радостной улыбке, и тут же уведомляет: “Это была буйная ночь - грозная манифестация шестой бригады. До 4 часов я проявляла плёнки и печатала, а когда вернулась в свою комнату, то обнаружила там Борзенкова, Кикаева и компанию. Они устроили у нас дискотеку с аэродромным прожектором”.

-А где был Оболенский? - ввернул я, вспомнив угрозы Князя об ужесточении дисциплины к концу сезона.

-Он тоже где-то шлялся, с этой, как её из Вологды, - презрительно скривилась москвичка, студентка МАИ.

По коридорам конторы гулял слух, что дневальный Читас засёк комиссара Некрасова и зональную диву Марину в 401 комнате: упоённые друг другом любовники не удосужились закрыть дверь. «Или такая бестия как Читас, вскрыл её, чтобы посмеяться над комиссаром», - высказал я свою версию Трошину.

-А то и занять комиссарское место – баба-то неплохая, - согласился со мной Алексей.

-Вот об этом история молчит, - засмеялся ироничный Козленко, поглаживая свои казацкие усы.

Я вернулся в коморку. На ножках стула между окном и столом покачивался инженер по ТБ. Дикция Лещенко в состоянии совершенной трезвости не самая ясная. Полстакана пива делают его речь маловразумительной. Продолжение возлияний приводит комсомольского вожака к тяжёлому косноязычию. Превозмогая свои патофизиологические особенности, Лещенко говорил: “Ночью я чуть не подрался с каким-то местным типом с ХСУ, которого Борзенков пригласил на день рождения”.

-Чего не вырубил, гада? – набычился Хез.

-На хуй нам ещё эти проблемы, - оправдался Лещенко.

Марина вышла из комнаты по-английски, не попрощавшись.

-Сегодня вместе с Борзенковым, Кикаевым и Некрасовым мы едем проводитт дискотеку в клубе ОРСа, - сказал Князь, пытаясь натянуть на себя джинсы, - Вишневская-фланцовка так постирала, что не могу в них залезть, - объяснил он свои трудности с севшими штанами. С трудом, натянув их на себя, в честь победы, он залпом заглотнул ещё стакан пива.

-Использует секретаршу не по назначению, - подумал я и понюхал пустую бутылку из-под сибирской водки.

-Чего нюхать? - усмехнулся Князь, - Противно пахнет - гадостное дело пить водку, хотя эта очень неплохая.

-Если так, то, что заставляет пить? - отставил я бутылку.

-Ничего не заставляет - результат приятен.

Чтобы заполнить время, я вышел, поболтался по коридорам и зашёл на кухню. Шевченко кончала готовить наполеон - состряпала два торта средних размеров.

-У вас какое-то торжество? – захотел я сладкого.

-У нас постоянно торжество.

-Хорошо живёте, хронически празднуя, - у меня аж слюнки потекли, - Лещенко-то она даст, и не только наполеон. Уверен - это не первый деликатес из продуктов бойцов. Как важно занимать правильные экологические ниши, - думал я, не солоно хлебавши, покидая кухню, - Если бы Хез захотел, то уж точно свою парцайку вырвал бы.

Видимо заметив моё безделье, заболел Трусов - высокая температура, слабость. Я положил его в изолятор и дал лечение.

Дзюба поспал после обеда, встал и начал мыть и убираться в офицерской - сегодня его очередь.

Несчастный комиссар Некрасов тоже спал, подготовляя свой молодой и здоровый организм к концерту агитбригады и дискотеке. Мало того, что он должен был проводить ночь с зональной Мариной, так ему ещё пришлось провожать её до гостиницы. Тяжела ты, комиссарская жизнь.

Бойцы обсуждали командиршу вологодок, которая где-то в лагере провела ночь с Оболенским, а затем исчезла незаметно, тихо и в неопределённое время. «Скромная девочка», - бросил Петрухин.

-Очень, - загоготал Максим Козленко.

-Бурлит жизнь, - меланхолично подумал я.

Самое интересное, оказалось, что третья бригада работала. Во всяком случае, с утра уехали на объект. Вернулись к восьми часам вечера. «Бетон возила лишь одна машина и потому мы почти весь день проболтались, как дураки, вместо того, чтобы отдыхать в лагере», - сердито подвёл свой итог того дня один из бойцов.

Лагерь продолжал свою жизнедеятельность. Одни бойцы спешили в баню, другие собирались с агитбригадой на ЛДК-1.

-Когда-то отец Лены был там директором, - вспомнил я, - Где она сейчас? Неужели с этим учителем? Как он выглядит? Что из себя представляет? Учитель истории.

Мои размышления прервал Хез. Он откуда-то приехал пьяный и злой как черт: “Кому бить морду?” – были первые его слова, когда громыхая, он ввалился в коморку.

Завхоз выскочил в коридор и начал выяснять отношения с Большим, которого иной раз зовут и Маленьким: «Я знаю всю ПДС - противодиверсионную службу», - пытался запугать он, бывшего боксёра Петропавловского.

-Чего он бесится? – подумал я.

Мордобоя не вышло. Хез продолжал кипятиться в коморке: “Всех в жопак или меня в жопак…” Затем заговорил путано, долго, малопонятно: “Во время служб я дрался, да ещё… как мне врезали… ну, и хуй с ним… Нас было 6 человек, а против 25… пидарасов-выблядков и всех в жопак. Мы их и они нас, бляди, в жопак…” Он икнул, опрокинул в себя почти бутылку пива и вновь побежал в коридор, где связался с каратистом Новиковым… Но до рукоприкладства дело и на этот раз дело не дошло…

В коморке остались лишь шофёр-Серёга и я. Личный водитель Хеза был пьян не меньше своего начальника и опять заговорил о трудностях семейной жизни: “После ссор я - молчок, всем ребятам говорю, что Татьяна - отличная жена, а она всем по секрету говорит, что я - плохой и многие, так же по секрету, передают её слова моей маме. Моя мама - отличнейшая женщина, её все любят. Она в Лесосибирске - известный человек, так как работает паспортисткой. Мама уже передаёт эти слова мне. Когда жена ушла с ребёнком, то мама позвонила ей, а та сказала только два слова: “Всё хорошо” и больше ничего, хотя мама для неё всё делает. Какая бы жена расхорошая не была, но я всё буду делать, прежде всего, для родителей. Она и не кормит меня ни утром, ни вечером. Раньше кормила, а родила – перестала. Даже по утрам не будит. Только и говорит с пьяным. С трезвым не хочет. Мне сделали операцию на желудке - резекцию желудка из-за язвы и она говорит мне: “Ещё пьёшь - больше двух лет не протянешь». Какая сука. Я никогда не трогал женщину и пальцем, а здесь - рукой её, ребром. Ну, не бил, а толкнул по лицу. Она схватила дочку и убежала. Её родителям я сказал: “Это не ваше дело - наша семья, разберёмся”. Пришёл ещё раз пьяным. Говорю: “Постели”. Я когда пьяный, то если меня не трогать, я – тихий. Я свою вину чувствую, лягу тихо спать и всё. Но зачем трогать? Зачем с пьяным отношения выяснять, когда всё равно: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Постелила, а подушку одну положила. Я её себе. Она себе: «Положи», - говорю, а она сука: «Пойди, возьми сам». Я опять её так же по лицу. Принесла подушку. “Если завтра не разбудишь - убью”. Один раз из-за неё проспал до 10 часов. Разбудила. Почему надо пиздить, чтобы жена была золотой? Шёлковой? Сейчас она у матери. Она давно собиралась. Ребёнка жалко. На неё-то мне наплевать, если она такая сука. Нелогизм, доктор, нелогизм,» - перешёл коренной сибиряк на жаргон МАИ.

возврат к началу.