Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-70-

Поэт Читас ушел, а Некрасов опять впал в воспоминания. На исходе жаркого летнего дня его душу вновь разбередил всё тот же незаслуженный, по его мнению, выговор: “Это ведь будет отражено в институтской характеристике. Сволочи, через год, задним числом вкатили. Представляешь, докер, в протоколе так прямо и сказано: “Во время задержания Некрасов отправлял естественную нужду”. И всё равно. Я уже чего только не делал. Подруга начальника ДНД (добровольной народной дружины) учится вместе со мной на потоке. Я её охмурил и подговорил, чтобы она заявила, что начальник ДНД включил меня в протокол, так как дело в ревности, из-за неё. Нет, уж если они решили, то всё, а мне, гады, карьеру подпортили. Эх, и нажрусь я сегодня и вести буду козерогов, ногами буду их пиздить, особенно баб”.

-За что ты так?

-А вот хочется. Просто хочется и всё тут. Козерогам предстоит пройти засасывающую канаву, а сверху на них будут лить воду. Потом через бетонную трубу, по которой будем стучать палками. Заставим смотреть в бинокль - это рукав телогрейки. “Видишь звёзды?” Если “нет”, то ведро воды - в рукав. “Промой глаза, козерог, тогда увидишь”. Если “да”, то всё равно, «Какие могут быть на земле звёзды». Или вот казнь. Подводят к пеньку, голову на него, замах топора и сверху ведро воды. Кормить будем кашей - холодная, тягучая манка с огромным количеством соли, перца и уксуса. Сожрут, гады. В прошлом году я крестил Кутепова. Не хотел есть, гад, а потом всё-таки сожрал. Главное - пинать ногами.

-А если сопротивляются?

-Отпиздим. Нас больше. Я сегодня нажрусь - последний раз в отряде - и буду вести женщин. Ногами их запинаю. Вот так.

-Видно у меня нет чувства юмора, - в который уж раз повторил я эту фразу, оправдывая своё неучастие в ритуале.

-Какой тут, на хуй, юмор. Знаешь, какая это мерзкая каша. Я её ел, ел в 78 и думал: “Ну, ничего, гады, на будущий год я вспомню козерогу! Накормлю его до блевотины”.

-Зачем это?

-Чтобы на всю жизнь запомнили. Как я запомнил, так и они запомнят. Это и запоминается. А вообще-то я сейчас очень хочу ебаться. Ничего, скоро опять эту зональную Марину выебу. Она имеет ребёнка. В своё время вышла замуж для покрытия грехов юности. Муж был боксёр и инженер, а потом всё бросил и подался метрдотелем в ресторан. Очень идейная баба - ушла от мужа из-за его больших денег. Вот дура-идейная. Редкая дура. Сейчас таких уже почти и не осталось.

-Если она не врёт? – подумал я и сказал, - Поди, проверь. Всё это с её слов.

-С сентября должна приехать в Лесосибирск вторым секретарём комсомольским. Но в кровати она очень даже ничего. Хотя и дура. Ладно, хуй с ним, поеду пиздить баб и прочих козерогов.

На крещение уезжают двумя партиями. Первая - во главе с Князем - уже отбыла. Дежурные моют кухню. Все бригадиры и их бригады уже поддатые.

Третья бригада вся сплошь навеселе оставила все грязные баки и фляги мыть Вишневской и Кузнецову. От усталости Маша даже заревела.

-Езжай с первой партией, - пожалел её бригадир Петров.

-Вы мне всё бросили - не поеду.

-Ну, и не надо, - дико заорал молодой бригадир. Откуда только из тщедушности его организма мог взяться такой громоподобный рык?

Разрядившись, Петров ушёл делать печать: на стиральной резинке вырезать буквы “ПЦ” – «прошедший церемонию». Из дерева вырезал, клеем замазал, выпросил у меня зелёнку. Каждый вновь обращённый козерог должен быть припечатан, и на лбу носить следы посвящения.

Творя печать, Петров омерзительнейшим тоном объяснял Сосуновой как варить кашку для козерогов: «Погуще! Побольше соли и перца. Эх, жалко, нельзя речного песка добавить…»

-Откуда только садизм берётся? – подумал я, - И всех это устраивает. Все готовы и согласны. Хотя Хез упоминал каких-то кремней отказавшихся креститься в 80 году. Не все, не только я, не любят, когда всяческие Некрасовы пинают их почём зря, пичкают такой кашей и вынуждают выполнять прочие прелести. Садисты, кстати, от природы. Гены у них такие удачные. Хотя и среда воспитывает, развивает природные задатки.

Неожиданно и удивительно, но мастер Дзюба пошёл помогать чистить картошку дневальному.

Когда он отошёл на достаточное расстояние, сквозь слёзы Вишневская сказала: “В прошлом году Дзюба и Петров спрятались от крещения. “Мне не солидно”, - объяснил потом свой поступок нынешний мастер”.

-Вот оно что, то-то в этом году Дзюба не произнёс ни слова, когда я отбрёхивался. Но хорошо, однако, новоиспечённый бугор – обладатель львиного рыка: сам не откушал кашки, так за свой страх других накормить хочет, - подумал я.

Пока Маша Вишневская переодевалась - остальные девушки уехали на ХСУ ещё утром - второй и последний автобус отбыл без неё. Она бежала по лестнице вниз. Закрыв дверь, я поднимался вверх: “Ты куда? Все уже уехали”.

Вишневская впала в дичайшую истерику: “Ну, как же так? Меня оставили. Ну, почему никто не вспомнил? Ну, разве я вещь какая? Ну, почему?”

-Успокойся, Маша. Если хочешь, можешь доесть оставшуюся на кухне “кашку” для козерогов и получить все удовольствия для прошедших процедуру. Правда, Некрасов ещё собирался пинать женщин ногами, можешь попросить его об этом завтра. Он тебе не откажет. Петров с удовольствием запачкает тебя зеленкой, и будешь гордо носить на челе “ПЦ”.

-Петров. Как он последнее время со мной разговаривает - всё время орёт. Особенно, после того как стал бригадиром. Ну, разве так можно?

Обливаясь слезами, она убежала в женскую комнату.

Безмолвные звёзды холодными точками висят на чёрном небосводе. Прохладный ветерок влетает в гости через открытое окно. На ХСУ вот-вот начнётся церемония. Где-то в других точках земного шара происходят другие и разные “грозные манифестации”. В 6 часов утра я должен открыть входную дверь и включить печку на кухне.

-Как странно, - погружаясь в сон, я опять вспомнил молодого доктора Елену Витальевну.

8 августа. Воскресенье

День строителя.

Проснувшись, я подумал: «Где сейчас Лена? С кем она? Что она сказала бы?»

Затем я открыл входную дверь, включил плитку и котёл на кухне, вернулся в офицерскую и погрузился в объятия Морфея, надеясь хоть сегодня выспаться, но был разбужен мокрым Дзюбой: “Зря ты, док, не поехал. Ну, искупали нас немного”.

Следом ввалился тоже мокрый Князь: “Ну, я уж думал, что хоть в этом году обошлось. Так это Кикаев подстроил. Лёг хитрец возле берега. Вроде бы что-то плохо с ним. Я подхожу, а тут сбоку Пухов и Дроздов осторожненько крадутся. Хвать и в воду. Зря ты, док, вода очень тёплая. Всё хорошо обошлось, док. Травм нет. Может быть, кто-нибудь и простудился, но это - ерунда. Хорошо”.

-Слабовато было, даже кирпичи забыли, - вмешался Лещенко.

-Ничего, нормально. Все остались очень довольны. Даже Кузнецов, - заявил, избежавший в своё время церемонию из одной лишь солидности, Дзюба, - Девчонок я проводил по трассе. Они шли даже лучше ребят. Только совсем от каши отказались.

Я вышел на улицу.

-Зря вы не поехали, док, - приветствовал меня один из здоровяков отряда Пухов - его обычно красные щеки сегодня стали пунцовыми и могли поспорить с восходящим светилом.

-Зря ты не поехал, Илья, - сказал возле умывальника Трусов.

-Не так страшна процедура, как её малюют, - улыбнулся я, подумав, - А может и, вправду, зря?

-Козероги выродились, - дохнул на меня сивухой комиссар Некрасов, - Или мы что-то перестали кремнями быть. Разве это ПЦ? Даже попинать, как следует никакого не удалось.

-Как дела, Маша? - приветствовал я выходящую из туалета Вишневскую.

-Девчонкам понравилось, - улыбнулась забытая.

-Интересно, можно сказать: «пострадавшая забытием»? Нельзя, конечно.

Рыхловатому толстячку Гурееву тоже понравилось: “Всё нормально, - на его лбу, как и у остальных уже бывших козерогов, зеленели магические знаки “ПЦ”.

Зато узкоглазому Кузнецову, несмотря на утверждение Дзюбы, ничего не понравилось: “Издевательство какое-то. Зачем это в стройотряде? Грязью поливают, лицо зелёнкой пачкают, в грязь толкают, говном кормят. Кто ввёл эту традицию?”

Худой, чуть горбящийся блондин в очках Зоммер крещения избежал - некому было. Бригадир Павлов - 1-й год бугром, его самого должны были крестить в этом звании. Единственный кремень Работинский был занят другими. Зоммер рассуждает (всё сказанное им - всегда рассуждение): «А так ничего, в поддатом состоянии. В трезвом, вряд ли кто-нибудь согласится топать по болоту и всё прочее. Зато после стакана всё сойдёт. Это как в армии - переход в деды. В некоторых местах очень жестоко: бьют пряжками ремней по голому животу. Завели традицию».

-Зачем? - спросил я.

-Кто её знает? Просто так, традиция. В нашей части тоже было довольно мягко.

Алексей Трошин считает: “Всё хорошо. Мягкое крещение. Времени было мало, минут 40, всего-то с 5 и до 6. В прошлом году я часа 4 с кирпичом на шее бегал”.

Длинный Пипинь убежал из изолятора, вопреки моему распоряжению, с температурой 37.5 и не жалеет.

Мирошкин пьян и доволен.

Петропавловский совсем пьян.

Петрухин блевал из окна пятого этажа. На этот раз, в отличие от красноярской атаки Князя, у него всё хорошо, так как сам он нынче чрезвычайно хорош.

Толстяк Толин с ярким “ПЦ” над правым глазом счастлив.

Митусов хотя и поехал, но трассу не проходил: “Зачем это издевательство? Грязью поливают, водой льют, говном кормят. Пусть сами и жрут». Никто с ним связываться не стал. Хорошо быть сильным.

После бессонной ночи отряд упал на койки и вырубился. С огромнейшим трудом, после многочисленных пробегов по комнатам, Князь смог собрать человек 40, построил их по 4 и под аккордеон Митусова - шагом марш. Впереди Козленко с флагом.

Мутное солнце не жжёт, но парит. Соседи-лесосибирцы с интересом выглядывают из окон на браво марширующую под бравурные звуки колонну студентов. Во главе лысый, горбящийся человек в выцветшей штурмовке сплошь покрытой эмблемами и значками-кирпичиками (свидетельство многолетнего участия в ССО) звенящими на воротничке.

Действо должно происходить на местном стадионе. Все отряды зоны собрались на берегу рядом с входом на стадион. Митусов играет на аккордеоне, несколько человек поют. Я разговариваю с высоким, стройным, вислоусым, выглядящим старше своих 18 лет Козлеко.

-Я институтом не очень доволен. У меня больше склонность к артистизму: песни, театр. Меня всё больше и больше тянет к искусству. Но уж попал в МАИ. Если куда-нибудь рыпнешься, то немедленно - армия. Придётся кончать. Мой брат окончил физтех. Я посетил все их фестивали, конкурсы, слёты. Конечно, уровень там выше, чем в МАИ. Под их влиянием меня и потянуло на эстраду.

Невдалеке замаячила брюнетку-врача “Альтаира”: “Как себя чувствуете?”

-Значит, доносите, - брезгливо скривилась она.

-Что? Что? – я попытался сделать видимость удивления, ощутив жар щёк снаружи и гадостное чувство внутри. Этот негодяй Оболенский всё-таки вякнул свои грязные бредни.

-К нам примчался зональный врач с воплем: “Почему о ЧП я узнаю от МАИ?”

-Я видел зонального врача последний раз месяц назад, - продолжал прикидываться я совсем ничего не понимающим, - О чем, собственно говоря, идёт речь?

-Но он сказал, что это информация от МАИ.

-Какая информация? – совсем вошёл я в роль.

-Что я больна, что у нас в отряде эпидемия…

-Что? Что? Вот оно как. Кажется… я начинаю понимать, - она должна была понять всё с самого начала разговора, если и не по-моему тону, то уж точно по цвету лица, - Я, наверное, понял. Прошу прощения. Я виноват. Честное слово я не хотел. Просто из гигиенических соображений попугал наших, рассказав о вас. У меня и в мыслях не было. Я даже предположить не мог. Просто так бросил: «Как хорошо, что у нас своя столовая, вон, что делается в других отрядах» и всуе упомянул вас, - не знаю, поверила ли она на этот раз моей правде?

-Значит, командир немедленно сообразил…

-О, он - особое дело, тонкое… Конечно же виноват я, так как не имел права даже упоминать о вас. Вы уж простите. Болтун – находка для шпиона и, как оказалось, не только. Единственное, хотя и слабое оправдание - сказал из одного идиотизма, без всякого злого умысла. Не корысти ради, и не «токмо волею пославшей мя жены» – не посылала она меня. Это – чистейшая правда… Хотя она-то и самая неправдоподобная.

Девушка, как мне показалось, искренне заулыбалась: «Ладно, что уж, если у вас такой командир…»

-Поверим старику Киплингу: “Командир у нас хреновый, несмотря на то, что новый”. Ещё раз, извините меня, - попытался я, хоть как-то уменьшить омерзительнейшее чувство внутри и спросил, - Вас так быстро выпустили из инфекции?

-Я туда просто не поехала.

-Теперь совершенно понятно, почему вы так прекрасно выглядите.

Кажется, разошлись мы лучше, чем встретились. Во всяком случае, я хотел в это верить.

МАИ - самый пижонский отряд. Кроме бугра шестой бригады Борзенкова все в маёвках, зелёных штанах и при флаге. Один командир чего стоит? Бесценное, уникальное явление. Да, такого ещё поискать надо. Остальные отряды попроще. “Енисей”, МГПИ - многие при бородах, одеты - кто во что горазд. Другие отряды тоже выглядят вольноопределяющимися.

возврат к началу.