Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-71-

Перед правительственной ложей - седалище под крышей - перед микрофоном стоят первый секретарь горкома, командир зоны - в белых рубашках, комиссар зонального штаба и Марина в белом платье (её-то и намечает в секс партнёры комиссар Некрасов). По краю футбольного поля выстроены в линию отряды. Командиры сдают рапорта командиру зоны Ослоновичу.

До чего нелепо выглядит высокий, лысый, носатый, заваливающийся на правый бок, с заплетающимися ногами, в выгоревшей маёвке сплошь залепленной этикетками отрядов, гремящий значками, бывший князь, а ныне Оболенский: «Товарищ командир зоны, отряд МАИ - Шушенское-82 для торжественной линейки, посвящённой дню строителя, построен. Освоено 150 тысяч рублей. Дано 20 концертов, прочитано 15 лекций…»

-Вот врёт, - думаю я, но для рапортующего - это ведь такой пустяк. Откуда только берутся такие негодяи? Почему я его ещё не послал? Что держит меня в этом гадюшнике? Да ведь мне нравится здесь… Я ведь получаю удовольствие… Я очень доволен, что поехал.

Один за другим сдаются рапорты. Выслушав последний, картавящий Ослонович приказывает: “Смирно объединённому отряду зоны”, становится перед Первым секретарём горкома.

Затем с пламенным словом выступает дама из горкома. Вслед за женщиной держит содержательную речь сам Первый по фамилии Загородов… За ним делится жизненным опытом с молодёжью парторг принимающей нас конторы СУКЭПСа Куценко.

Секретарь награждает 1-м местом “Альтаир”. Вот она игра в футбол. Дорого обошёлся Оболенскому матч позора, то бишь, запой и пьяный дебош завхоза Александра Ивановича Безбородова-Хеза, но ничего, 2, почётное место за МАИ. 3 призовое получает “Енисей” - наши земляки МГПИ – будущие учителя.

Дарование бойцам… Из маёвцев получили своё Кикаев, Борзенков, Дзюба, Пухов и, хотите верьте, хотите нет – виновник завоевания лишь второго места всё тот же Безбородов. Вызывая удостоенных от МАИ, Первый произносил: «Награждается боец отряда ССО Шушенское-82 за высокие производственные показатели и активное участие в пропаганде стройотрядовского движения». Хез гордо идёт за заслуженной наградой по тому самому полю, где ещё несколько дней назад, пребывая в тяжёлом состоянии духа, с трудом ворочая языком, в целях пропаганды стройотрядовского движения он хотел оказать воспитательное воздействие словом и делом на непослушных бойцов “Альтаира”.

Торжественно поднимают флаг комиссары отрядов, занявших три первых места, кроме нашего мальчика Некрасова - он ещё спит сладким сном - рановато начали линейку.

Под шелест стяга, вся белая зональная комиссарша объявляет программу фестиваля стройотрядов. С 10-30 до 12-30 - спорт мероприятия, затем обед. С 14 часов продолжение соревнований. С 18 часов в клубе “Ангара” конкурс агитбригад, а затем дискотека.

Как поют маёвцы в песне:
”Я поднимаюсь и говорю:
“Я извиняюсь, но я горю”.

Я иду по гаревой дорожке. Навстречу мне вся белая, с белыми (ну, и что если крашеными) локонами до плеч Марина: ”Что улыбаетесь? Больных ищите?”

-Разве нельзя?

-Можно.

-Вот я и пользуюсь своим правом, тем более, что на вас такое красивое платье и оно вам так к лицу, - почему-то опять вспоминаю я интерна Елену Витальевну, - надоело мне уже это.

-Спасибо.

Мы стоим недалеко от бойких киоскёров, лихо торгующих с покрытых белыми скатертями столов. Марина доедает мороженное из стаканчика, стесняется его выбросить на землю - поблизости нет урны.

-Давайте я.

Когда я вернулся, рядом с Мариной уже стоял бодрый Некрасов и рассказывал что-то весёлое. “Увели девушку”, - подумал я и пошёл в сторону педагогического института.

Бородатые парни неопределённого возраста (покрытие растительностью лица прибавляет годы) свободно валялись на лавках трибуны. Полный молодой человек лет 23 и худая, пожилая девушка лет 27 рассказывали почти дуэтом, предугадывая мои вопросы: «В нашем отряде 45 человек. Стоим мы в Енисейске. Я думаю, что в этих краях наш отряд – самый старожил», - радостно, размахивая руками и тряся головой, сообщил молодой человек.

-В эти края отряд выезжает 16 лет, с 1966 года, подхватила девушка.

Дальше они заговорили вместе: «Много лет стояли в Маклаково - теперь одна из составных частей Лесосибирска».

-Как работается? – спросил я.

-Работа почти не ограниченна внешними факторами, которые, как известно всегда только мешают. У нас даже бетономешалка своя. Пашем каждый день, включая воскресенья - хотя бы полдня. Но стараемся и отдохнуть. В нашем отряде много традиций, например, отмечаем всевозможные праздники за время отряда: 8 марта, 31 декабря, 13 января, - взахлёб вещает толстяк.

-Кроме того, отмечаем все дни рождения, которые у нас называются загадочным словом “стрифатульки”, - перехватила слово будущая учительница.

-Откуда слова-то такое?

-Сие есть одна из загадок истории великого и могучего, - подал голос бородатый со скамейки

-Что у вас делается с сухим законом? – притронулся я к больной теме МАИ.

Сухой закон? Исполняется, если штаб заметит, - хором ответили все присутствующие студенты педагогического вуза.

-А правда ли, что ваше образование называется «мгпиёвое»? – не смог-таки я удержаться от этого вопроса.

-Вот этого, даже мы не слышали, - кажется, не обиделись будущие педагоги.

Князь метался по комнатам, творя героические усилия поднять бойцов на спортивные подвиги. Он кричал, орал, грозил всеми доступными ему карами. На бойцыц зарычал: “Вы обязались выполнять все распоряжения командира. Если не можете идти, то больше никуда вас не возьмём”.

Высунув сонную, усатую мордочку из-под одеяла, Кутепов буркнул: “Такие распоряжения выполнять не буду”.

Всё-таки Трусов, протрезвевший Митрошкин, Сосунова и Брехова бегали 100 метров. Лещенко возглавил волейбольную дружину, которая проиграла две игры. Брехова еле дошла до стадиона. На старт, а он - фальшь. Жаль, но ни она, ни соперница не заметили и полностью пробежали дистанцию. “Я больше не смогу”, - задыхаясь, прохрипела Наташа, но побежала ещё раз, в последнем забеге.

У Вишневской совсем чёрная полоса в жизни: по дороге на стадион она упала и разбила колено в кровь. Какие уж там соревнования.

-Док, да ты - секс-маньяк, - догнал меня Некрасов, когда я шёл в лагерь.

-Ещё какой, но с тобой-то конечно, где уж мне. Хотя, с кем поведёшься…

-Ай, да докер, ай, да ноль на базе. Охмурял девушку. Хочешь, я тебе её уступлю? За стакан, докер. Ну, не торгуйся, по рукам.

-Не высоко, однако, ты ценишь комсомольскую власть района.

-Не высоко, докер, совсем невысоко. 50 лет не оттягивался. Ну, докер, с тебя стакан и по рукам. В постели она весьма недурна.

-У меня, к сожалению, нет соседки, которая работает в вендиспансере заведующей.

-Ничего, ты меня лечишь от радикулита, а я свожу тебя к Марии Ивановне. Соглашайся, докер, пока я добрый. Потом придётся бутылку ставить.

-Хорошо, я подумаю.

В лагере мёртвое царство. Кимарят все, даже легионы мух на кухне жужжат чуть тише и ленивее; их чёрные точки облепили потолок и окна.

Хез - мрачно-тихий. Такая у него нынче фаза, или сдвиг по фазе. Он - единственный член штаба, которого бойцы не искупали. Боятся - значит уважают.

В полшестого, на самом солнцепёке, после утомительнейших сборов, Князь начал линейку: ”Сегодня вы переступили черту. Как сказал Боря Некрасов: “От грязного кашкадака к кремню”. Я могу добавить - из неопытного новичка вы стали настоящими бойцами. Отряд - это большой и сложный организм. Всегда найдутся недовольные чем-то или кем-то, а может быть - всем и всеми, но если вы вспомните, то и в Москве тоже далеко не всё нравится. И всё-таки я уверен - уже через час после окончания отряда вы почувствуете, что вам чего-то не достаёт. Смутное беспокойство заползёт вам в грудь, и оно будет всё расти и расти, достигнув максимума к маю, когда начнут формировать новые отряды. Я надеюсь, что большинство из вас и на будущий год встанут под славные знамёна ССО МАИ Шушенское! Сегодня мы будем вручать вам кирпичики, кому первый, кому второй, кому шестой. Я всем вам советую иметь их, ну, хотя бы не меньше, - Оболенский чуть звякнул ногтём указательного пальца, пробежав по металлическим клавишам на своём воротнике, - Вы будете расти: боец, бригадир, командир и я с удовольствием передам бразды правления в действительно достойные руки”.

В это время подошёл Козленко - посланный по окружающим домам собирать… тараканов. По пояс голый Макс поднял над головой трёхлитровую банку: “Это всё”, - - на дне ползало не больше 10 насекомых, - Совсем нет, дефицит и эти полудохлые”.

-Из Москвы привезти надо было, - выкрикнул комсорг Янчишин-Читас.

Князь наградил Лобанова, Кикаева, Кутепова, Янчишина, Борзенкова, Красникова, Павлова «ценными подарками» - сборником статей В.И.Ленина «Мы придём к победе коммунистического труда».

-Кого нести чего куда, - проговорил я, само собой разумеется, про себя.

-Вручение кирпичиков – значок бойца ССО. Вызывал Некрасов - кого по имени, кого по фамилии, кого с шуткой. Не протрезвевший Осьмаков ввёл моду рукопожатия со всем штабом. Все идущие следом за ним повторяли эту процедуру.

-Новиков, кирпичи найдутся? - вызывает Некрасов очередного бойца.

-Товарищ Антипов, ваша очередь.

-Хроник номер пять - Толин.

-Ангел-хранитель лейб-медик Кричевский Илья Захарович.

-Не крещённый, - услышал я сзади голос Работинского.

После линейки он проговорил: “Чего не поехал, доктор, осторожненько бросили бы в воду. Не почувствовал бы”.

Вдруг я пожалел, что не поехал, но не из-за процедуры бросания с купанием, пусть даже нежным, а потому что не увидел всего своими глазами.

-Сейчас агитбригада и желающие шмелём в д-к - концерт начался в 6 часов, - выкрикнул комиссар, - Ужин будет в 20 часов, торжественный ужин. Каждому по полкурицы, варёный картофель, салат из помидор и огурцов.

В душном полумраке зала дома культуры “Ангара” - концерт агитбригад в самом разгаре. Подавляющее большинство выступлений - лажа необычайная. “Альтаир”, “Юность”, сибирский “Енисей” добили зрителей жуткой скукой идейности номеров, в которых правильность соперничала со смертельной скукой, а вместе с духотой зала они заставляли всё сильнее и сильнее жалеть о праздничном ужине - на что я его променял. Красноярский “Альтаир” к тому же выдавал всё это в стихах: “… наши руки - не для скуки”. Юмор по силе “дубизма” ничуть не уступал патетике. Ну, кто не знает, что материалы не подвозят или что в столовых кормят ой как. Содержание то, да ещё архи-бездарно исполненное, как написал бы дедушка Ленин.

Техникумы либо несли ещё больший бред, либо исполняли по две военно-патриотические песни, слова в которых не разберёшь, да никто разбирать и не хотел.

Я рассчитывал на МГПИ. Ведущий начал с прокола: “Из Москвы мы всё же…” Здесь очень болезненно принимают подобные заявления обитателей столицы: «держат москвичей за» высокомерных, заносчивых, пренебрегающих «провинцией». И дальше надежды мои не оправдались: ожидал намного большего, хотя будущие учителя всё-таки на порядок выше предыдущих исполнителей.

Завершал конкурс МАИ. Если МГПИ показал средненькую самодеятельность, то МАИ – блеснул почти профессионализмом. Я третий раз смотрю эту программу, но вчера получил удовольствие, как будто бы в первый раз. Выступление прошло на едином дыхании. Программа обкаталась. У всех исполнителей, откуда ни возьмись, вырос артистизм и уверенность. Подхваченные и заверченные общим порывом вдохновения, отрядные артисты полностью овладели залом, в большой степени благодаря стараниям предыдущих выступлений уже сильно поредевшим. Получалось в тот вечер всё. Даже не очень смешные места блестели и искрились юмором. По дороге в клуб Некрасов боялся, что после бессонной ночи они не потянут. “Мужики, - обращался он к сопровождавшим агитбригаду бойцам, - Вы подтягивайте”. Комиссар ошибся - все вытянули и отлично вытянули.

В начале представления МАИ показал миниатюры из студенческой жизни. Янчишин-Читас просто молодец: он мне нравится всё больше и больше, талантливый парень. Экзамен на военной кафедре МАИ, особенно в сравнении с очень бледненьким вариантом МГПИ, прошёл на ура. Дрожащий студент - Некрасов, студент нахал и гуляка - Читас. Экзаменатор - Павлов.

“Как держать оружие при атомном взрыве?” – строго, по-военному, вопрошает Павлов.

-На вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капнул на казённые сапоги, - отвечает студент Читас.

-Что делать солдату, в которого попала атомная бомба? – пытается засыпать строгий офицер с военной кафедры.

-Превратиться в радиоактивную пыль и выпасть на территорию противника, - ещё более лихо отвечает Читас.

-Хорошо, - удовлетворён, наконец, преподаватель Павлов.

-Отлично, - рявкает Читас, вдруг поёт, - “Ты помнишь, товарищ, как пули свистели…” а преподаватель радостно подтягивает.

Уход бравого Читаса такой же лихой, как и выход.

-Что будет, если атомная бомба попадёт в канализацию? - спрашивает Павлов-экзаменатор у дрожащего студента Некрасова.

-Что будет, что будет?… Пахнуть будет…

возврат к началу.