Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-67-

-Она повезёт Бекенбауэра на футбол, - гордо задрал голову Хез: сегодня играют с “Альтаиром”.

-Мне срочно нужно хотя бы на 15 минут в Нижне-Енисейск, - просительно, таким не характерным для него тоном проканючил Оболенский.

-Ты охуел, Князь. Путёвки нет. Гаи возьмёт Серёжу и надерёт жопу.

-Сейчас же поедем и выпишем.

-Уже поздно, Князь. Серёга, ты как?

-Можно отвезти командира.

-Если я отпущу, - насупился Хез, - То только со мной, Князь. Никак к бабе. Зачем ехать на 15 минут? Хочешь оттянуться пивом?

-Конечно, конечно, - преданно закивал командир.

Оттягивались не только пивом, но и водкой.

Я ушёл из коморки перевязать гиганта Петропавловского. Почти тут же ввалился Князь: “Ты играешь?”

-Конечно.

-Какой играет, он болен, - высунул голову из офицерской Хез.

-Во что ты играешь? Разве не в футбол? - тупо уставился командир в угол комнаты.

-Нет, в литрбол, - вызывающе бросил Петропавловский.

Начальство сделало вид, что всё нормально. Князь пропустил злобную реплику бойца мимо ушей – очевидно, был не в состоянии понять, лишь качнулся и икнул. Хез в одном исподнем выскочил из офицерской, зачем-то присел, прихрюкнул, подскочил к холодильнику. При Петропавловском и ожидающем своей очереди на перевязку бойце Батенко, достал из морозильника очередную, покрытую инеем бутылку водки: “А мне, как завхозу, можно”, - и скрылся с добычей в офицерской.

-Какая связь водки с завхозом? – в сердцах выдал Петропавловский.

-Кака я, кака ты. Самая прямая, как оказалось. Ты свободен, - закончил я перевязку.

Большая часть отряда ушла на футбол. Оставшиеся завели на 5 этаже маг и устроили пляски.

Завтра все, кроме 3 бригады едут в Колесниково. Третья возвращается в лагерь, ужинает и везёт всем ужин в Колесниково.

-Ты не едешь? - спросил меня самый молодой бугор Петров.

-Нет, мне это мероприятие не нравится. Да и вообще, опять нет воды, - зачем-то бросил я.

-Какая связь? – не понял Петров.

-В том-то и вся прелесть, что никакой, - опять вспомнил я Лену и подумал, - Как Лена отнеслась бы ко всей этой истории? Сказала бы мне ехать или остаться? Сказала бы, то я не задумываясь поехал, - неожиданно пронзила меня мысль, отчего я даже оторопел на несколько мгновений.

Новый эксцесс, о котором поведали вернувшиеся с футбола.

-Док, хорошо, что ты не поехал. Мне стыдно за МАИ, - начал Козленко, - Просто позор. Хез уже приехал на ушах. Но первый тайм он ещё как-то продержался, так, чуть покрикивал матом. В перерыве он добавил со своим водилой…

-Сашки на футболе не было – он повёз Князя, - прервал я.

-Ну, значит с каким-то другим мужиком. Проблема что ли найти собутыльника. Во втором тайме при счёте 1:1 ему вдруг не понравилось, с пьяных глаз, как “Альтаир” произвёл замену. Чушь собачья. Хез выскочил на поле и сбил красноярского игрока с ног. Я и остальные сохранившие рассудок маёвцы, еле растащили Хеза и ребят из “Альтаира”. Если честно, то они совершенно справедливо встали на защиту своего. Но на этом дело не кончилось. Хез орал благим матом, свистел, визжал: “Дави их на хуй”. Начал надираться на командира “Альтаира”. Сам решил выйти на замену. Командир “Альтаира” остановил игру и увёл команду. Кроме всего, на трибунах сидели бойцы из красноярского “Енисея”. Док, хоть снимай маёвку.

В столовой сидели Вован Павлов-младший, Петров, Лещенко, Кутепов.

-Зачем отряд обсирать? - рявкнул Кутепов, потерявший свою обычную улыбочку.

-Ну, чего ты возмущаешься? - раскачивался на стуле Читас-Янчишин, одетый в грязную, порванную на плече футболку, - Всё образуется.

-Какой на хуй образуется? Совсем вы, - Кутепов выскочил из столовой, хрястнув наотмашь дверью.

Лещенко улыбался, покачивался на стуле, по своему обыкновению щурился.

Лагерь гудел как потревоженный муравейник - все только и говорили о происшедшем на футболе и о предстоящем крещении.

До полдвенадцатого Князь из Нижне-Енисейска не вернулся.

-Совсем охуел: попёрся на ночь, глядя, с пьяным Серёгой, без путёвки, - бурчит Лещенко.

-Любовь зла. Пусть и обкаканная командирша “Юности”, а всё секс объект, да и сам юный любовник Князь под хорошим шафе, - подумал я.

В 12 часов ночи, не дождавшись Князя, Дзюба решил начать штаб. Проявленное солнцем, как изображение на фотобумаге, выступило вокруг рта, ушей, кончиков пальцев витилиго у Петрова. Молодой бригадир говорит, развалившись на стуле: ” И так, сегодня некуда было деваться от стыда”.

-Обсудим потом, - обрывает бугра замещающий командир мастер, - Основной вопрос - крещение.

На меня никто не реагирует, не выгоняют, и я сижу.

-Собрали бригады деньги на выпивку? - спрашивает Дзюба.

-Уже хороши, - хором отвечают бригадиры.

-Для крещения сделали трассу? - сегодня Лещенко ни разу не закрыл глаз на штабе.

-Завтра днём, - отвечает мастер.

Совсем бардак. Днём, при всех делать трассу, места!? Бардак! Будут два мудака ходить и ямки метить! – необычно, невиданно возмущён Лещенко.

-Как это для него важно. По реакции - самое важное в отряде. Нет, кроме, выпивки. Как он взвился, когда намекнули на возможность подобия на сухой закон. Крещение и пьянка. Да потрахаться с Леночкой. Хорошо быть секретарём бюро факультета и аспирантом, - думаю я и в который уж раз за день вспоминаю увиденную мной сегодня женщину. Что со мной происходит? - я верчу головой, как бы пытаясь избавиться от какого-то наваждения.

-Надо было ночью, - оправдывается мастер Дзюба.

-Надо было, надо было. Чего сейчас-то говорить об этом? Завтра я поеду и сделаю, - рыком рычит, лютым зверем - таким я его ещё не видел - инженер по ТБ Лещенко.

Дзюба читает по листку: “Расписание на завтра следующее: ужин - 20 часов. Отбой - 24 часа. Подъём - 4-00. Крещение до 5 часов. Отъезд в 6-00. В 9-00 мы должны быть на линейке, - он оглядывает собравшихся. - Переходим к производству. Половина пятой и вторая едут на ХСУ, они там и останутся. Туда им и ужин привезут. Третья попросила на 7 августа 70 кубов бетона, поэтому я решил ехать с ними. Первая тоже едет на ХСУ.

-Киселёв уже заказал для нас на 7-е бульдозер, - говорит бригадир первой бригады Лобанов.

-Значит, будете на своём объекте, а потом поедете вместе с третьей. И ещё, пока Князя нет, ещё раз о КТУ командира, - жалостливо-плаксивое выражение лица мастера меняется на строго-железное и обратно.

-Странная логика: всё руководство, все бригадиры, мастер, инженер по ТБ получили по максимуму, а командир - человек всё организующий - нет, - сказал, так ещё и не закрывший ни разу на этом штабе глаз, Лещенко.

-Это - плохая работа бригадиров, - сел на одного из своих любимых коньков Дзюба, - Он для всех всё сделал. Завтра на линейке объявим, что по решению штаба, то есть бригадиров, которые выражают мнения своих бригад, мы опять выносим на голосование КТУ командира.

-Демократический централизм или демократическая централизация в ходу, - подумал я, а Дзюба объявил: “Все свободны”.

После посиделок идти спать я не хотел, а пошёл гулять по лагерю, всё время, возвращаясь мыслями к виденной несколько мгновений Лене. Молодёжь из пятой бригады вся спит мёртвым сном. Зато ни одного героя труда из шестой бригады на месте я не застал. Где гуляют? Хорошо, что я не провожу отбой. В третьей бригаде Козинец рисует нечто для конкурса политплакатов и в лучшем случае половина бойцов отсутствует. В комиссарской чёрт ногу сломит, да к тому же весь пол покрыт плакатами к конкурсу 8 августа. Кроме политически грамотного соревнования, намечено ещё многое, включая: и тараканьи бега, и такси, и тир негигиеничный - резко подуть в спичечный коробок, чтобы выскочила оставшаяся без спичек коробочка и попала в цель, ещё разные разности, которые задумал массовик-затейник комиссарского роду-племени. «Боб – скотина. Он сдаст и предаст, но ведь с ним, на самом деле, легко и весело. Если от него не зависеть», - думаю я и вновь вспоминаю Лену. Что меня так тянет к ней?

Я открыл дверь кладовки первой бригады.

Знакомые всё лица: Дроздов и Трошин.

-Ну, как дела? – вошёл я внутрь.

-Гнусно, - ответил Трошин.

-Что гнусно?

-Бардак весь этот надоел. Демагогия.

-Что произошло на футболе? - решил я выслушать ещё одну версию.

-Хез нажрался и стал выступать. Поставил ножку парню на поле.

-Слегка выпимши, - усмехнулся я.

-Конечно, - злобно бросил Трошин, - Как свинья. . Кикаев тоже хорош - пьяный как зюзя. Он и Хез орали вместе. Кикаев его даже подзуживал. Потом Кикаев и Князь стали толкать Хез, чтобы он на поле вышел. Идиот этот и выбежал. А после Князь говорит: “Надо было тебе, Александр Иванович, выйти и тихонько набить ему морду, чтобы никто не видел”.

-Странно, а я думал, что Князь сразу же поехал к своей пассии. Значит, Козленко прав - Хез, действительно, в перерыве поддавал со своим водилой, - подумал я.

Возле стенки кладовки стоят 4 полученных из Москвы посылок: сушки, крикет, консервы, в основном сгущёнка.

-Угощайся, - предложил мне Трошин.

-Спасибо, - я присел в угол, - Это, наверное, традиция МАИ.

-Извини меня, такого бардака у нас в традиции нет, - посерьёзнел Алексей Трошин, - У нас в “Орбите” штаб пил, но не так часто и никто не видел. Здесь ведь всё уже, всё делается открыто. В Красноярске Хез от трансформаторной будки оторваться не мог. Кикаев и Борзенков его чуть не на руках внесли в автобус, а потом вынесли. Заблевал всё. А сегодня…

-На Курейке тоже ничего подобного не было. Штаб тоже сначала захотел выступить, но там было много бывалых кремней, они быстренько штаб обломали. Такие собрания проходили, - сказал Дроздов.

-В том-то и дело, что это очень молодой отряд. Ребята всё молодёжь, ничего не знают. Есть несколько опытных бойцов: Пухов, Федянин. Но мало, не хватает сил. Потому-то штаб так и куролесит. Человек 20 кремней давно бы всё поставили на свои места. А кого в третьей можно завести? - обратился Алексей Трошин к Дроздову.

-Да никого почти. Может быть Димку Петропавловского. Павлов сделает то, что все. Петров - прихлебатель. В шестой можно человек 6 завести. Кроме Пухова, есть ещё Макс Козленко. Он хотя и молодой, но кремень. Земцов тоже…

-Что и говорить, засрали дальний отряд, - с горечью бросил Трошин.

Я вдруг вспомнил недавнее: как Дроздов распил бутылку водки с каким-то парнем в аэровокзале и беседу с Трошиным ночью по прилёту в Красноярск и спросил: “Как выбирают командира?”

-Его утверждает партком. Чтобы опытный был, кандидат - стаж идёт. Если утвердил партком, то штаб он себе сам набирает. Его тоже утверждают на парткоме, но это уже простая формальность, - объяснил Трошин.

-Вообще-то Оболенский может неплохо организовывать, - заметил Дроздов.

-А хуйня это всё, - очень раздражённо выпалил Трошин, - Чем он занимается? На объектах его нет. К нам приехал, когда Гурского турнул. Демагог. Такого наговорил. Нечего ездить в отряды из-за денег, за идею надо. Он, мол, после первого раза понял, что деньги в ССО не заработаешь, а комсомольцы всегда должны хорошо и честно работать. Даже бесплатно. Коммунистические отряды вспомнил. Какая-то новая херня: заставляют ребят вкалывать только за кормёжку. Хуй бы я им палец о палец ударил. Какой у Оболенского оклад?

-Ставка 195 рублей, - ответил Дроздов.

-Ясное дело, с такими деньгами он может говорить об идее. Ох, и демагог. Вы знаете, что Дзюба и Лещенко оформлены на две недели раньше, чем приехали? Они приехали в начале июля, а оформлены с 15 июня. Это уже просто уголовное дело, - сплюнул Трошин.

-ССО фактически начинается с нарушения: по закону рабочая неделя 40-часовая, а работают по 10 часов. Только так студенты и могут получить хоть какой-то приработок, - вспомнил я лекции комиссара.

-Оболенский может быть и неплохой организатор, но как человек - страшное говно, - сказал Дроздов.

Трошин добавил: «Его весь факультет не любит. Он - зам. по оргработе, но фактически всё делается, как решит он. Лещенко так, он лишь год секретарь. Почти ни во что не вмешивается».

-Слушай, - обратился я к Дроздову, решив опять перепроверить Некрасова, - Сколько у нас табелей?

-Три. В одном ставят 7 и 6 часов для организации, во втором, нашем - 7, 5, 3 и так далее. Это внутренний, в котором бригадиры режут часы. Третий, в нём пишут реальное время - 13, 14 часов - это для организации, на всякий случай, вдруг они начнут выступать по поводу дневальств и так далее. Вот тогда им покажут этот табель.

возврат к началу.