Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-54-

Каждый раз на такое заявление Дзюба отвечает: “Я не хотел ехать мастером и сейчас не хочу. Уж лучше простым бойцом или, в крайнем случае, звеньевым”.

Князь всегда продолжает: “Должен же кто-то и этим неприятным делом заниматься”.

-Должен. Поэтому я и погряз в этих паршивых бумажках, - кривится Дзюба.

-Ничего, поедем на следующий год, - говорит Князь.

-Поедем, - кивает мастер.

-Александр Иванович, а ты как? - дёргает Князь Хеза.

-Поеду, если жена отпустим.

-Ничего, мы её уговорим. Док, а ты поедешь на будущий год?

-Поеду, - совершенно искренне отвечаю я: не смотря ни на что, мне в отряде нравится. Я столкнулся с таким пластом жизни, о котором даже не подозревал.

Первая бригада отмечает день рождения Трусова. Традиционный костёр в традиционном месте. Князь разрешил до часа ночи. И опять наряды, наряды, наряды. Всех приодели. В начале 2-го ещё звучит аккордеон Митусова. Чуть позже Князь засекает в штабе группу товарищей: Трусова, Злобину, Гуреева и Вишневскую. Они решили позвонить в Москву, но без разрешения. Наказание неотвратимо. Все получили по наряду.

В два час ночи Лещенко убегает на своё традиционное рандеву с Шевченко. Я иду спать и думаю, что недаром Князь называет инженера по ТБ “молодым лосем”. Сын высокопоставленных родителей - Лещенко всё делает цепко, хватко, азартно, на полную катушку. Когда-то занимался пятиборьем, дошёл до мастера спорта и бросил себя на водку, женщин, комсомольскую работу, но продолжает поддерживать форму, чтобы “женщины любили”. В 24 года Лещенко - крупный, фигуристый, матёрый, а скоро заматереет ещё сильнее: об этом говорят жёсткие складки вокруг рта, выпирающие скулы на нешироком лице и стальной блеск глаз, превращающихся во время смеха в узенькие щёлочки. Он способен совмещать 10-часовую работу на полную катушку и пьянку на всю ночь. К 24 годам Лещенко окончил с отличием МАИ, член партии, освобождённый секретарь комитета комсомола, аспирант. Он может быть твёрдым, как дамасская сталь и непреклонно жёстким с подчинёнными, но природное чувство меры позволяет ему не злоупотреблять властью, не пересаливать. Он может быть мягким с равными и исполнительно преданным и послушным с вышестоящими, спорить с которыми не только бесполезно, но и вредно. Зато когда позволено спорить он за словом в карман не лезет, но лишнего не сболтнёт даже пьяным. Лещенко удачлив в жизни и любви (уже разведён). Он любит пить и петь. Он идеально приспособлен к окружающей жизни, он далеко пойдёт, для этого у него есть всё и все основания.

Князь – самодовольный, самовлюблённый негодяй, склонный к пьянству, а пьяный почти неуправляем. До сих пор ему везёт, но, скорее всего, на чём-нибудь он сорвётся. Хотя он, действительно, умеет лавировать и знает правила игры. Но, кто знает, Пути Господни, может и Князь ни на чём не споткнётся, а прорвётся на самый верх: он любит власть, и пока что она отвечает ему взаимностью. Кто знает?

Дзюбе всё даётся с огромным трудом. У него твёрдые установки, которых он будет придерживаться. Будь он командиром, такой пьянки он бы не допустил. Устав ССО соблюдался бы от и до. Его недостатки - прямое продолжение его достоинств и наоборот.

В завхозе Безбродове нет гибкости, изящества Лещенко и бычьего напора Князя. В пьяном состоянии он вообще невменяем.

Некрасов - балабол, лентяй и повеса, способный лишь прожигать свою жизнь. При случае, сдаст всё и всех. Как и все они.

Из всех них я вижу большое будущее только у Лещенко. Высота, на которую он способен подняться может быть умопомрачительной. «Далеко пойдёт, если милиция не остановит», - засыпая, вспомнил я выражение юности.

30 июля. Пятница.

-А ведь каждый из них и все они вместе могут далеко пойти, - просыпаюсь я с этой мыслью, - Не пророк я и не психолог. Будущее всех нас настолько непредсказуемо, что все мои вчерашние предсонные размышления – могут оказаться не имеющими никакого отношения к действительности…

Как говорят у нас в Лесосибирске: “июнь - ещё не лето, август - уже не лето”.

Подтверждая народную мудрость, ветерок обдаёт совсем не летней прохладой.

Под мутным, но, не смотря на это достаточно ярким солнцем, видавшим и не такое, Князь вещает: “Вы уже знаете, какая строгая дисциплина у нас в лагере. Такую дисциплину мы расцениваем как наше самоё большое завоевание. Дисциплина в дороге будет в 4 раза строже дисциплины в лагере. Те, самые последние люди, которые захотят это проверить, прямо из Красноярска поедут в Москву. В дороге отбой будет в 11 часов вечера”.

Холодным ветерком пробежал по рядам смех. Не обратив внимания, Князь продолжает: “Подъём в 6 часов”. Опять раскат смеха.

-И линейку проведём, - выкрикнул красно-мордастый атлет Пухов из шестой бригады.

-Проведём, - не взглянул в сторону Пухова Князь.

На завтрак гречневая каша и варёные яйца. У меня тухлое. Ещё несколько бойцов вскрикнули от такой же находки. Я иду к шеф-повару Сосуновой, чуть злюсь: “Яйца надо выбросить”.

-Без завхоза не можем.

-Теперь я буду каждый раз снимать пробы, - говорю я, раздражаясь и не веря своим словам.

В офицерской, как обычно после завтрака, почивает завхоз Александр Иванович Борзенков. Почуяв моё приближение, прекрасно зная, что влечёт меня к нему - Сосунова позвонила, Хез атакует первым: “Ты меня заебал со своим “выбросить”.”

-Что делать? Расстройства всегда не очень хорошо, а перед дорогой тухлые яйца, да ещё хотите взять их в дорогу. Это будет финиш маршрута”.

-Ни хуя, просрутся.

-Я категорически против.

-Ладно, давай их все пожарим на ужин.

-Отлично, меня это устраивает.

Пятничная общебольничная конференция на этот раз прошла весьма оригинально. Нина Ивановна представила доктора одесского университета, доктора философских наук - Каушенского Павла Львовича. Лысый, подвижный еврей лет 55, из почти исчезнувшей к нашим дням когорты евреев - фанатиков революции. Они брезгливо отбросили всё еврейское - традиции, веру, язык, имена и очертя голову ринулись с русскими псевдонимами в революцию, политику, террор. Они лезли под пули, шашки, в петлю. Старания их увенчались успехом. Теперь самые последние могикане из них доживают отпущенный им срок, но пелена перед глазами не даёт даже перед вечностью взглянуть в лицо истине. Да и кто способен на это, если в глазах сверкает самое кривое зеркало из самых кривых зеркал.

Каушинский Павел Львович помоложе, он - сын во плоти и в духу тех, стряпавших революцию. Страстно, живо, зажигающе, без единой бумажки говорил Павел Львович о религии. Факты, манера изложения, подача материла - всё захватило слушателей. За 45 минут лекции Нине Ивановне ни разу не пришлось напомнить собравшимся о тишине - редкое явление на общих собраниях лесосибирской больницы. Больше того, к сожалению слушателей, лектор уложился минута в минуту. Тема была интересна сама по себе. Оказывается в стране около 50 миллионов сектантов, особенно много их в Сибири. До сих пор происходят самые экзотические вещи. Например, изгоняют из больных бесов, засекают сами себя во имя Бога до смерти, сжигают себя. Одна мать держала свою больную девочку на цепи, так как “специалисты” поставили диагноз “дьявол в ней”. Когда приехали врачи, чтобы увезти несчастного ребёнка, то еле-еле смогли оттащить мешающую забрать ребёнка мать… В общем, не все ещё понимают единственно правильное, всесильное, а потому научное мировоззрение. Что делать лектор не сказал. За что ему следовало бы вынести благодарность.

Затем я пошёл к сонному, отстранённому и отстранившемуся от дел заместителю главврача по лечебной работе Завадичу. Я знал, что Завадич уже давно ничего не решает, но всё-таки обратился к нему для пробы, тем более, что Пругов в отпуске, а Нина Ивановна Орешкина срочно уехала.

-Да, я знаю о приказе номер 275, но сказано там: “… обязаны предоставить вакантные ставки в лечебных учреждениях врачам студенческих строительных и студенческих сельхоз отрядов”. Но где сказано: врачи должны работать в больнице или нет? В личных беседах по телефону Крайздрав пояснил, что платить за действительно отработанное в больнице время, а за работу в отрядах пусть платят принимающие организации. Ладно, пошли к экономисту.

Полная блондинка встретила меня тирадой: “У нас и так перерасход зарплаты и вы знаете, сколько человек приходится по нормам на одного врача. Сколько человек в отряде?”

-У нас 70 человек, но кроме чисто лечебной работы у меня каждый день до 20 человек, - пришлось преувеличить цифру, - из которых 12-15 перевязок, 6-7 - бронхиты. Кроме того, много другой работы: следить за чистотой, за кухней, за аптечками бригад на объектах. Такая трактовка приказа, - написан он, действительно, мудро, - имеет ли смысл? Врач приезжает с отрядом не для работы в местной больнице, а для обеспечения медицинской помощи в отряде. То, что он работает на полставки в местной больнице - это его хобби. Он мог бы это время гулять по берегу Енисея или сидеть в “Лимане”, - местная “фешенебельная” забегаловка ресторанного типа.

Завадич понимающе и сочувственно кивал, в потом посоветовал: “Зайдите в понедельник к Орешкиной”.

-Это совершенно напрасно. Пусть лучше из краевого штаба в Крайзрав направят официальный запрос, - сказала экономист.

Я набрал коммутатор горкома и попросил соединить меня с СУКЭПСом. Вместо мелодичной барышни грубый мужской голос пробурчал: “Я не могу”.

-Соедините меня, пожалуйста, с 1-32 или 1-24.

-Я же говорю вам, что не умею, я тут один.

-Когда будет специалист?

-Не знаю.

-Чего вы там делаете?

-Не ваше дело.

В окно ординаторской смотрели все пять этажей конторы СУКЭПСа.

-Придётся идти, - подумал я, но мужчина предложил: “Я могу сам соединиться с этими номерами и передать им то, что вы скажете.

-Передайте, пожалуйста, чтобы Брюханова привезли на машине в больницу.

Через некоторое время мало обученный телефонист позвонил сам: “Ваш штаб не отвечает. Вашу просьбу я передал повару Сосуновой”.

Часа через два Андрей пришёл пешком.

Радость, приподнятое чувство - вытащил одного из своих больных если не с того света, то из подхода к нему, было испорчено - у Брюханова оказался оскольчатый перелом дистальной фаланги большого пальца левой ноги.

Я вёл бедолагу с гипсом на стопе в лагерь.

-Андрей, скорее всего, ты выбыл из игры. Весь август ты будешь нетрудоспособен.

-Это я уже понял. Вот они обрадуются. Они давно на меня глаз положили и на Дроздова тоже. Меня хотели даже в другую бригаду перевести. Ребята сказали, что взбунтуются, и совсем не будут работать. Теперь всё решилось само собой…

-С помощью шпалы, - подправил я.

-Да уж. Вот они будут рады, особенно Оболенский. Какая же он всё-таки сволочь. И завхоз, и комиссар. Как на подбор. Дзюба - просто кусок дерьма. Лещенко - единственный из них пашет, но гад ещё тот…

-Что ты намерен делать дальше?

-Не знаю.

-Тебе предложат кухню.

-Я не соглашусь. Я подумаю… Мне так деньги нужны. Я сам из Свердловска. Папу почти не помню - он погиб в 1968 году. Я так и не смог выяснить почему. Мама вышла второй раз замуж, а меня сослали жить к бабушке. Мои отношения с отчимом не сложились, точнее их просто не было, он меня в упор не замечал. Он какой-то не мужик…

-Что это значит?

-Не мужик и всё тут. Это трудно объяснить. Это надо видеть и знать. Это я говорю не только потому, что у нас с ним вообще никаких отношений, годами не замечаем, друг друга, даже не здороваемся. Я и бабушка зовём его: “Граф”…

-Везёт тебе с аристократами - тут не сошёлся характером с Князем.

-Хоть куда. Это не совсем так, что он не мужик - он не мужик и не баба, чёрт знает что. За что он меня знать и признавать не хочет? Честное слово, я ему никогда ничего плохого не делал и не говорил. Чёрт его знает. Он здорово сечёт в электронике - цветной телевизор сам собрал, но хоть бы раз что-нибудь рассказал. Даже рождение братика в 74 году ничего не изменило.

-Ты поступил сразу после школы?

-Да. Я окончил математический класс. Мама работает на авиазаводе. Несколько раз водила меня в КБ. Поговорил там с людьми и понял, что поступлю только в авиационный институт. Не знал только в какой: казанский, харьковский или московский? В последний поступать боялся - фирма. Прилетел в Казань. Город - дрянь, институт в разных концах города, жрать нечего, одна водка. В Харькове два раза чуть не ограбили и не избили, еле убежал. Вернулся домой. Когда подошло время к экзаменам, пришла мама и говорит: “Вот тебе билет до Москвы на самолёт. Лети и сдавай”. Поступил я очень легко - всё-таки подготовка математического класса… Институтом доволен - это как раз то, что мне надо… Сейчас деньги нужны были бы, ну, да ладно, прорвёмся.

Мы медленно брели по пыльной тропинке вдоль забора. Крепыш с пышной блондинистой копной и русыми усами (борода ему тоже очень идёт) осторожно ставил левую загипсованную ногу на пятку.

-Не вешай нос, Андрей. Ты своё на будущий год наверстаешь.

-С таким начальством, ну, нет. Все ребята, бывшие в прошлом году на Курейке, недовольны. Светка Злобина получила с Курейки письмо. Там всё отлично: купаются, везде ходят, дискотеки 3 раза в неделю. Великолепно отдыхают.

-Здесь ребят очень сильно угнетает строгий режим?

-Не только. Хотя конечно, я привык жить в общаге, где сам себе хозяин, а здесь как тюрьма: туда не выйди, то не делай, при этом - им всё можно, а нам - одни наряды. Но не только это. Нет одного фактора, убери который и всё станет хорошо.

-Всё не нравится?

-Тоже нет. Живут ведь люди, но как-то всё не так. Город не тот и все порядки… А знаешь какие настроения в бригадах…

возврат к началу.