Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-5-

Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Раздумывая о мясе, поломанных холодильниках, преимуществе вегетарианства, я шёл к Центральной районной лесосибирской больнице - ЦРЛБ. Не знаю, будет ли везти дальше, но на расположение места работы жаловаться грех: от лагеря до больницы не больше 5 минут медленной ходьбы.

Четырёхэтажное, серое, блочное здание в клеточку типа конторы СУКЭПСа в компании с несколькими краснокирпичными 2, 3, 4-этажными строениями за небольшим местами деревянным, местами железным забором образуют ЦРЛБ.

Главный врач В.И. Пругов отсутствовал. Его заместитель по лечебной работе Н. Н. Завадич обедал. Секретарша - бесформенная женщина лет 45 с интересным лицом равнодушно уведомила, что заместитель будет минут через 15.

В приёмную вошёл пожилой мужчина и сказал: “Завтра опять ехать на капусту”.

Обернулась низенькая толстушка лет 50, весело болтающая с секретаршей: “А сегодня поехали?”

-Да, - кивнул мужчина, - Правда, собрались 50, поехали только 11, тяпки только у 6.

-А сколько у нас га в этом году? - спросила вторая секретарша - молоденькая, худенькая кривоножка.

-Два

-Я тоже поеду, а то Ольга Петровна уже сказала, что ей 40 лет и а она едет, а мне – 20 - ещё ни разу не ездила, - взглянув на свою старшую напарницу, затараторила молоденькая.

Замглавврача по клинической работе Завадич - человек лет 40, круглолицый, остроносый.

Я представился. Молча кивнув, Завадич отвёл меня к замглавврача по общим вопросам - блондинке под 50 - Нине Ивановне Орешкиной.

-Вы будете работать на полставки?- спросила она.

-Да.

-Пишите заявление и идите в кадры.

Очень приятная, сохранная брюнетка лет 45 в красной юбке облегающей по-девичьи гибкую фигурку - начальник отдела кадров - встретила приветливо: ”На заявлении необходима виза заведующей отделением, имя, отчество полностью, а не инициалы, место, откуда вы приехали”. Переписав заявление, я вернулся к Орешкиной.

-Выдумщики они, - покачала головой замглавврача по общим вопросам, позвонила в отдел кадром, написала на верхнем левом углу заявления: “Зачислить”.

Начальник отдела кадров послала к экономисту. В большой комнате, заполненной женщинами различного возраста, восседающими за столами заваленными бумагами, экономистом оказалась полная дама в очках предпенсионного возраста. Она долго вглядывалась в меня, изучала моё заявление, опять смотрела в упор на меня, а потом пробурчала: “Без правильно написанной визы оформить нельзя”.

-Вот уж создают сложности, - возмутилась Орешкина, которую я перехватил в дверях кабинета. Она написала на моём новом заявлении в левом верхнем углу: “O.K. в приказ, зачислить на 0,5 ставки врача-ординатора с 7 июля”.

Экономист написала: “Зачислить как внешнего совместителя”.

Начальник отдела кадров сказала: “Так нельзя - для внешнего совместителя необходимо разрешение с места основной работы”, - и протянула мне справку для заполнения, в которой предусмотрена разрешающая виза руководителя основной работы и печать организации.

К Орешкиной мы пошли вдвоём.

Нина Ивановна посмотрела на резолюцию экономиста с удивлением: “При чём здесь внешний совместитель? Хотя правильно, мы не сможем оформить вас как врача нашей больницы: у нас 15 стройотрядов, значит, деньги вы будете получать в отряде”.

-Командир после разговора с вами сказал мне совсем другое.

-Видно он неправильно меня понял. Что касается реального оформления на полставки, то с этим мы разберёмся. Выходите завтра на работу на 4 этаж - заведующая Привалихина Людмила Васильевна. Справку, на всякий случай, заполните и пусть командир её подпишет.

Три часа спустя, на обратном пути в лагерь, я вспоминал административные кабинеты и размышлял о путях воплощения оплаты обещанной Оболенским.

Князь восседал за своим столом в штабе: “Не расстраивайся, через пару дней я во всём разберусь, - с этими словами он полез в официальные положения о стройотрядах, утверждённые несколькими высокими организациями, в том числе Минздравом СССР. “Врачи ВССО берутся из студентов старших курсов или врачей-ординаторов, - прочитал Оболенский.

-Мудрая инструкция гласила, - пробормотал я.

-И утверждаются комитетом ВЛКСМ. Это соблюдено, - гордо продолжил Князь, листая документы, - В другом разделе сообщают, что на месте работы медпомощь бойцам отряда оказывают местные медицинские учреждения в тесном контакте с врачом отряда.

-Оплата труда врача ССО инструкцию не интересует, - бросил я.

-Не расстраивайтесь, Илья Захарович, - ещё раз утешил меня добрый командир, - Что-нибудь придумаем. Самое главное - быстрее разверните медпункт и начинайте работать.

За этим дело не стало.

Первый пациент - высокий, веснушчатый, рыжеватый, бледноватый, с висячими длинными -“козацкими” усами Максим Козленко. Рана от пилы на правом бедре. Когда я обрабатывал её, Максим тихо произнёс: “Мне плохо”. Лицо его потеряло последние, немногочисленные мазки розовой окраски, даже веснушки побледнели, глаза подёрнулись поволокой, безжизненно упали верхние веки. Нашатырный спирт вернул Максима Козленко из расслабленного небытия обморока.

В отряде - два родных брата Павловых. Если не знать их происхождения, то обязательно подумаешь: “Однофамильцы”. Различно в них всё, даже голубые глаза и светлые волосы не только не делают их схожими, но лишь подчёркивают несхожесть. Старший - Геннадий - невысокий, кучерявый, с маленьким носиком, ртом бантиком, спортивной фигурой. Младший Володя - почти на полголовы выше брата, совершенно гладкие волосы выгоревшей чёлкой наползают на лоб, нос картошкой, рот - на пол-лица, широкий зад, чуть сутулящаяся спина. Несмотря на различия, каждый из братьев симпатичен по-своему.

Открыл сезон Павлов-старший - след ножа на большом пальце руки. Пока я превращал сухой гидроперит в раствор перекиси водорода, рядом с его ногами образовалась красная лужица.

-Не боишься крови? - кивнул я.

-Нет, особенно своей. Я к себе очень спокойно отношусь, - уверенным тоном ответил Геннадий, взглянул на свою рану с вывернутым наружу мясом, и спокойствие неожиданно покинуло молодого бойца: “Мне плохо”. Второе тело упало на кушетку.

Придя в себя, Гена застенчиво улыбнулся: “Странно, никогда со мной такие штучки не случались”.

-Толи ещё будет, - отпустил я его с перебинтованным пальцем, чтобы минут через 40 опять принять, так как палец совсем потерял чувствительность из-за очень тугой повязки.

-Голова не кружится? - снимаю я бинт.

-Зачем ты спросил? Начала кружиться.

Отработанный комплекс “реанимационных” мероприятий.

После обеда начался дождь и экзамен по ТБ, который принимали Губенко, Ребров и разодетая дама в середине 4-го десятка, инженер по ТБ - Болотова. Дзюба и Лещенко присутствовали в качестве независимых наблюдателей. Бойцы тянули билет, содержащий 6 вопросов, шли готовиться в коридор, где кроме мудрости множества голов использовали всю доступную литepaтуру. Несмотря на это один парень ухитрился получить «удовл», правда, у Губенко, который выше “хор” не ставил никому. Болотова, интенсивно развлекаемая Лещенко, не глядя, ставила всем “отлы”.

Оболенский запретил отрядному фотографу - высокому, крупноголовому, носатому Фарбовскому - печатать в сушилке - единственное место, которое он смог найти. Комиссар Некрасов и бригадир первой бригады - невысокий, смуглый, в очках - Алексей Гурский - возражали.

Князь доказывал: “В таком месте всё пропадёт, а вы не забывайте, что увеличитель, реактивы и бумага - отрядные”. Он замолчал, почесался, вдруг встрепенулся: “Борис Олегович, как комиссару отряда я даю вам задание - выбить у руководства управления разрешение на пользование их фотолабораторией”.

возврат к началу.