Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-4-

Все имена и фамилии изменены. Возможные совпадения - совершенно случайны.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

После спёртой, но согретой скоплением человеческих тел атмосферы вагона воздух холодного утра Сибири бодрил, заставлял ёжиться. Крохотное, красненькое зданьице под вывеской “Лесосибирск-1” окружено 4 сараями, один из которых туалет. Чёткий, медно-красный диск солнца вылез из-под вывески и покатил вверх, расплываясь, размазываясь, теряя резкость контуров, разогреваясь, запрещая смотреть на себя без прищура или незащищённым глазом.

Лещенко выяснил, что мы должны были сойти на предыдущей остановке “Лесосибирск-4”, от которой до лагеря минут 15 ходьбы; от Лесосибирска-1 - 10 километров. Не знаю, где он достал в такой ранний час средство передвижения, но вскоре забитый под завязку опоздавшими бойцами ССО автобус мчал по безлюдным улицам ещё спящего городка.

Маленькая стрелка часов подползла к цифре 6, когда мы встали перед серым, пятиэтажным, блочным, в клетку строением. Под одним из окон 5 этажа висит голубой, каплеобразный вымпел с белым самолётом над тремя гордыми буквами MAИ. Под крышей вытянут во всю длину дома красно-белый плакат: “Решения ХХV съезда КПСС в жизнь”. 3лой сибирский ветер, мороз, просто время пообтрепали призыв - видимо висит он не первый год, в любой сезон, поражая граждан, кроме того гражданок, актуальностью, чем вдохновляет их всех на новые трудовые свершения; лишь бы не забывало руководство конторы увеличивать число палочек в цифре, специально придуманной для этих целей древними римлянами.

Рядом с входом прибит к двум столбам щит, победно гласящий: “Московский авиационный институт имени С. Орджоникидзе. ВССО-Шушенское-82”.

Командир - М.В. Оболенский

Комиссар - О.В. Некрасов

Мастер - Б.К. Дзюба.

Высыпав из автобуса, бойцы дёрнули закрытую дверь и засвистели, завизжали, зашикали, загорланили, залаяли, замяукали - кто во что горазд. Вдруг в окне 4-го этажа мелькнуло лицо девушки.

-Машка, - заорал первый узнавший, а остальные подхватывают.

-Значит, Дзюба уже приехал, - делает кто-то вывод.

В этот момент дверь распахивает черноволосый крепыш Рылов; заспанные узенькие глазки его мгновенно щурятся для защиты от слепящих лучей восходящего солнца.

-А мы уже начали всякое думать… - бросил Дзюба - командир последней вылетевшей из Москвы через сутки после нас партии.

-Да, брось ты, - оборвал его резко изменившийся в лице, побелевший, чуть отпрянувший назад Лещенко, - Какие глупости.

Принимающая организация СУКЭПС (строительное управление Красноярск строй - лесосибирский филиал Красноярск ГЭС строй) отдала стройотряду 4, 5 этажи и столовую на первом этаже своей пятиэтажной конторы. Себе оставили в неприкосновенности 2 и 3 этажи, ибо они заполнены руководством управления, отделом кадров, бухгалтерией, парткомом, месткомом, комитетом ВЛКСМ, кассой.

К одной из дверей 4-го этажа прибито строгое красно-буквенное слово “Штаб”, рядом - женская комната, напротив вывеска “Медпункт”, не совсем соответствующая действительности, которой полностью верить никогда нельзя. Из двухоконной комнаты, действительно, медпункта налево вход в узкий, душный изолятор, а направо - спальня штаба. В дальнем углу последней ещё одна потаённая дверь скрывает узенькую комнатку в одно окно - каморка для “неформального штаба”, место для возлияний начальства отряда, некая “святая святых”. Этот закуток забит полированным тёмным шкафом для вещей, высоким облезлым сейфом, поставленными в ряд 4 белыми столами, тумбочкой возле окна.

-По инструкции не положено, - пожевал губами в мою сторону Оболенский, - Но первое время будешь жить в медпункте, потом посмотрим.

Мои апартаменты меблированы почти шикарно. Грех жаловаться. Кто бы мог подумать. Белый шкафчик, когда-то застеклённый, а сейчас прикрытый фанерой, белый стол, большой письменный полированный стол, кушетка, холодильник “ЗИЛ-Москва”, кровать.

Хотя завтрак опоздал, но рисовая молочная каша довариться не успела. Оболенский объявил: “В 9-30 начало инструктажа по ТБ, на котором должны быть все и доктор”. Подойдя ко мне, он добавил: “Я хочу оформить тебя бойцом, чтобы смог заплатить получше. Надеюсь, мы сработаемся”.

Полусырой комок риса ещё с трудом пролазил через пищевод в желудок, а у меня уже начались первые неприятности. Шеф-повар - Ольга Сосунова - грудастая, задастая шатенка повела меня на экскурсию по кухне, за которую я должен отвечать как врач отряда с этой же минуты и, прежде всего. О, эта кухня - точка приложения большинства моих забот и очаг многих моих страхов. Моечная, раздаточная и плита не вызвали у меня никаких эмоций, но глухая комната с краном, ванной, пеньком для рубки мяса, столом и холодильником - мясной цех - нафарширован мухами. Самое главное имущество - два холодильника: маленький и большой. Последний - целая комната, к которой ведут несколько ступенек. По инструкции холодильники минусовые, а на самом деле, со слов Сосуновой, работавшие на кухне профессиональные повара утверждают, что маленький ниже + 10 никогда не опускался, а большой - после оттаивания способен день-другой порадовать нулём. Хотя повара не рекомендовали даже пытаться починить морозильные устройства - будет совсем плохо - завхоз Александр Безбородов пообещал привезти мастера живым или мёртвым. Пока что завхоз вчера успел купить 130 килограмм мяса, которое уже оттаяло в большом холодильнике. Покачивая головой, плечами и прочими частями организма, я думал: “Вегетарианство - единственное спасение”, понимая, что не раз и не два буду безжалостно ткнут в кухонные проблемы. К удивлению я обнаружил, что через дверь напротив столовой попадаешь на сцену актового зала - узкое, кишкообразное помещение, протянутое больше чем на полдлины строения.

Сонь. Задремавшие мухи. Клюющие носами бойцы тихонько кимарили, когда с трибуны вещал плотный, лысый, в очках мужчина лет 60 - инженер по ТБ - Губенко. Говорил он чётко, может быть даже по делу, но уже очень монотонно, лишь время от времени развлекая аудиторию особенностями своего ударения: “Три вида слу`чаев. Я говорю вам о реальных слу`чаях. Самое главное не та`шыте ничего лишнего на лесах”.

Отгоняя Морфея, сидящий рядом со мной Дзюба шептал: “В аэропорту Красноярск мы были в 3 часа - вышло, что разминулись на минуты. В Енисейск летели в пустом самолёте. Кто мог знать?” - уронил голову на грудь мастер отряда и примкнул сначала к дремлющим, а потом к спящим бойцам.

Поведав всё, что задумал, Губенко вдруг резко и внезапно рявкнул: “Проснитесь, мужики, я кончил!”

Последняя фраза разбудила многих, включая комиссара Некрасова: “Но зачем же делать из этого акта объект публичного факта”, - проговорил он, открывая глаза.

После десятиминутного перекура небольшой, сухощавый, седоватый, интеллигентный и обаятельный на первый взгляд главный инженер Фёдор Фёдорович Ребров тихим, приятным голоском рассказал о нескольких смертях бойцов ВССО из-за нарушений правил ТБ, а затем заключил: “Купаться на этом берегу Енисея недопустимо: весь берег усеян колючей проволокой и битым стеклом”.

Пережив очередной перерыв, все дружно оставили автографы в двух журналах по ТБ, то есть подтвердили, что прослушали инструктаж оп технике безопасности и, в случае чего, виноваты только сами пострадавшие.

Члены штаба называют Оболенского: “Князь”. Не знаю, имеет ли его фамилия какое-либо отношение к известному княжескому роду, но в облике командира аристократизма найти трудновато. Таскал он свой сутулый, выше среднего роста корпус заплетающейся, слегка шаркающей походкой. Несмотря на 24 года середина черепа сверкала абсолютной лысиной, которую он отчаянно, но совершенно напрасно и бездарно, тщетно пытался скрыть внутренним заёмом длинных, светлых волос с краёв. На мир он смотрел маленькими, исподлобья, оловянно-осовелыми глазками, разделёнными здоровенным носом, нависшим над толстыми губами, скрывающими большие, жёлтые, полуразрушенные прокуренные зубы.

Приехал Князь к обеду: “Я разговаривал с замглавврача, - механически забрасывал он в себя первое, - Тебя устроят на ставку для работы в отряде с настоятельной просьбой максимального освобождения больницы от заботы о бойцах отряда. Для подработки дадут полставки, на которые ты, действительно, должен будешь работать в больнице. Я подумал, что ты - нейрохирург и сказал им об этом”, - отставил Оболенский опустошённую тарелку.

-Я - терапевт, - утром я уже успел сообщить ему об этом.

-Ну, это не важно, у них всех врачей не хватает. Только принеси мне, пожалуйста, копию приказа о зачислении и увольнении. Это понадобится мне для расчётов. Я оформлю тебя по 5-му разряду. В общем, Илья Захарович, всё вместе должно выйти неплохо, меньше, конечно, чем у меня, но всё равно неплохо, как минимум на уровне штаба и бригадиров. Попытайся оформиться в больнице вчерашним днём.

Завхоз Безбородов - крепко сбит, жилист, груб. “Так вот, док, размороженные 130 кг мяса - это больше, чем половина нормы на месяц. Боец - прожорлив и без мяса нормы не выработает”, - насмешливо похлопал меня по спине главный снабженец отряда. Я выразительно посмотрела на главную повариху Ольгу Сосунову. Она поняла мой взгляд: “Мы будем стараться расходовать мясо как можно быстрее, чтобы не испортилось… только, как это сделать?”

возврат к началу.