Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-32-

Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Всё изменено, включая имена, отчества, фамилии.

Князь зябко поёжился, встал, закрыл форточку и продолжил: “В ночь бурных событий, с субботы на воскресенье, около трёх часов ночи Гурский поднял всю бригаду, и они под аккордеон Митусова гуляли по городу. Около 4 часов утра их встретил Александр Иванович. Чуть-чуть не завязалась драка завхоза с Митусовым. Именно за это я и дал сегодня утром Митусову наряд”.

Некрасов вернулся из “Альтаира” после часа ночи под “огромным крылом”.

-Где нажрался? - спросил Князь.

-В “Альтаире” проходило заседание зонального штаба. В следующий понедельник оно будет у нас.

Князь отсутствовал минут 40. По возвращении он сказал: “Я вёл переговоры с Гурским. Мы пришли к решению: ещё один срыв Алексея и он тихо собирает вещи и едет в Москву”.

Не успели бугры занять места в бригадах, как Князь подошёл ко мне: “Илья Захарович, переезжай в спальню штаба. Всё равно не дело спать в медкабинете”.

Заняв кровать Гурского возле окна, в темноте я прочитал небольшую лекцию по медицине, а потом прошёл вечер вопросов и ответов на интересующие медицинские темы от импотенции, предохранения, алкоголизма и до цирроза печени. Вопросы задавал в основном Хез. Лещенко только спросил: “Почему поддатый я никак не могу кончить?”

18 июля. Понедельник.

После завтрака я повёл Трусова в стоматологическую поликлинику.

-Почему Оболенский переселил бригадиров? - спросил Андрей.

-Как тебе сказать… вот поживут они с вами - увидишь, а может быть, и не увидишь…

-У Оболенского какая-то страсть к переселениям. В прошлом году он тоже устраивал переселения. Мания просто. В отряде очень большие строгости: не зайди, не опоздай, не выйди. За всё наряд. В самом начале я получил наряд от Лещенко с формулировкой: “за увод бойца с территории лагеря”. В переводе на русский язык это означало, что я пошёл со Светой Злобиной на почту. Вчера получил от Хеза наряд за то, что кто-то оставил на ночь ключ от комнаты в двери, а я был дежурным. Устав ССО на всех один, а в “Альтаире” намного свободнее. Мы как срок получили. Комиссар ничего не делает - скучно. За две недели ни разу в кино не сходили.

-Как Гурский? - спросил я.

-Ничего, правда, опыта у него маловато, впервые в отряде, хотя ему уже 27 лет. Он не всегда знает, кого куда поставить, иной раз суетится от неопытности. Ничего, наберётся. Так-то у него и на объекте отношения хорошие, и в бригаде хорошо… В прошлом году не было такого ажиотажа и ожесточения из-за очков, соревнования, КТУ. Это уже выходит за нормальные рамки. По понедельникам в комиссарской проходит совет комсоргов, обсуждают итоги за неделю. Грызня за каждое очко. Особенно усердствует Читас Так-то он парень как парень, но за одно очко готов вцепиться в глотку. Это переходит всякие границы.

-Вы не пробовали возникающие у вас вопросы ставить на штабе?

Трусов только иронически улыбнулся.

Около часа дня обеда не было. Возиться с оставшимися 10 курицами повара не захотели. Они спокойненько ожидали возвращения завхоза, уехавшего за мясом, хотя прекрасно знали, что Безбородов совсем недавно - в пол-одиннадцатого - прекратил почивать вкупе с комиссаром и уехал в неизвестном направлении.

Мяса Хез не привёз, а прибыл сам злой как голодная собака. Не подбирая выражений, он тут же заорал: “Немедленно готовить обед из того, что осталось, мать вашу”.

Князь взял меня во вторую и шестую бригады. Мы проехали почти полпути, как Оболенский схватился - повара и дневальный забыли поставить фляги с супом. Пришлось разворачиваться.

Оболенский облюбовал переднее сидение впритык с мотором. Рядом лежит дежурная каска. По правилам ТБ запрещено даже зайти на объект с незащищённой головой.

Князь разговорился: “Скоро будем утверждать КТУ. Могут быть нелогизмы. Мастеру утверждают - он связан с производством. Завхозу утверждают, если он хорошо кормит. Санька, правда, жёсткий очень, но ничего, с ним мы прорвёмся. Врачу тоже утверждают - он лечит, и это все знают. Трудности могут быть с командиром и комиссаром. Если командир не поддерживает дисциплины, добрый, не даёт наряды, то всё проходит легко, а если следит за дисциплиной, даёт наряды, то … - Оболенский встрепенулся, сделал очень гордое лицо, - Как мы добились построений на линейку! В других отрядах по пол-отряда не ходят, а у нас боятся опоздать на минуту. Мы дисциплину держим. Они ведь все этого не любят, им бы бардак развести. Они не понимают, что всё делают для их же пользы, о них заботятся. Ничего, через полгода они поймут, благодарны будут... Комиссару КТУ дают, если он развлекает бойцов. Им ведь всем на стенгазеты, политинформацию, агитработу наплевать. Им главное - развлекаться. Будет комиссар выполнять главное для них - развлекать народ - всё будет в порядке”.

Светло-синее небо над лесом, разрезанном дорогой. Лёгкий ветерок впархивает в автобус. Молчание. Оболенский курит. Докурив, Князь продолжает: “Борзенков плохо организовал работу. Уже могли бы принимать бетон, но так как Борзенков не позаботился об “обноске”, - доски, используемые для размётки, - то ничего не вышло. Вот так-то: бригадир не понял и не организовал, а дело страдает”, - договорил Князь, когда автобус свернул к ХСУ - хозяйственному строительному управлению.

Князю очень понравилось, что, не смотря на опоздание обеда, шестая бригада работала.

Вгрызаясь в остатки леса, отвоёвывая у него метр за метром, расползаются во все стороны цеха ХСУ, предназначенного для выпуска крупнопанельных блоков. Шестая бригада Борзенкова делает фундамент для одного из строящихся цехов, подобравшегося ближе всех к густой заросли деревьев и кустарников.

Уже вырыты три длинных, метров 70 в длину и метра 3-4 в ширину траншеи. Из их дна торчат вбитые бетонные сваи, вокруг которых должны установить опалубку в виде стаканов, а затем залить эти стаканы бетоном. Предположительно потребуется около 300 кубов.

Сейчас бригада обрубает сваи и размечает уровни: везде натянуты верёвки.

На той недели стараниями Князя и Дзюбы, каждый день капающих Никитину, у бригады шабашников отняли кран. Но Борзенков принять его не смог. Бригадир шабашников Бочкин - фамилия в Красноярском крае очень известная. Его дядя был первым директором Красноярской ГЭС, и несколько лет назад трагические погиб. Этот самый Бочкин узнал о судьбе крана и тут же вернул его себе.

Домик-бытовка бригады вплотную придвинут к лесу. Внутри тепло - весело потрескивает исчезающими в огне брёвнышками печурка. Чистенько. Вдоль стен - лавки. Стол накрыт клеёнкой. Небольшой шкафчик со стеклянной дверцей, за которой видна аптечка. В ней всё аккуратненько уложено.

Князь спешил во вторую бригаду.

После вчерашнего дождя небо от туч так и не очистилось, температура потеряла градусов 10. Птицефабрика сердито обдувалась холодным ветром.

Бытовка бригадира Кикаева расположена в самом эпицентре амбрэ-82. Одно из самых пахучих направлений ветра погружает по уши лавиной смрадного куриного духа, так что даже во рту ощущаешь гнусный привкус. Внутреннее содержание бытовки лучше не стало и полностью соответствует внешней атмосфере - маленький, грязный хлев: всё набросано, свалено в кучу. Коробка аптечки валяется в углу, а в ней окрошка из таблеток, рассыпанной марганцовки, борной кислоты и грязных бинтов.

Обедает бригада на улице, рассаживаясь на досточках.

На обратном пути Князь, гордый собственного значения значимости и достоинства, вещал: “Я виделся с Садовским и думаю, что я ему понравился, так что он сможет сказать своё слово Никитину и главбуху по поводу моего оклада, - у начальника СУКЭПСа Никитина оклад 195 р, а Князь хочет 210, - Ну, а если прямо не решат, то сделаю, например, 185 и какие-нибудь надбавки. Я об этом не волнуюсь”.

Повар Сосунова порадовала: сантехники прочистили раковины на кухне. Зато часа на три отключили воду. Когда дадут неизвестно.

Хитрый мужик геодезист Зайцев выпросил автобус под предлогом отвезти членов штаба на озеро. Но кто захочет купаться в такой холод (резко похолодало с понедельника), тем более 40 км в один конец. Поэтому Афиногеныч отвез только жену Зайцева, его сына и вещи.

Недалеко от здания СУКЭПСа в одном из тупиков стоит агитпоезд из Грузии. Репродукторы его непрерывно оглушают окрестности военно-патриотическими песнями. В отряд пришёл лектор-международник - тощий, длинный, самодовольный. Тихим, но хорошо поставленным голоском он пересказывал передовицы центральных газет с лёгким грузинским акцентом. Грозно поносил при этом израильскую агрессию, штурмующую Бейрут. Хвалил советскую дипломатию: “Уж если что делают, так это уровень, не то, что за океаном…” Далеко мог бы пойти товарищ по прошествии лет.

Некрасов на местном штабе отсутствовал - сообщил, что едет на заседание зонального.

Основной вопрос - работа кухни. Присутствовала шеф-повар Сосунова.

-Обед приготовляют поздно, поэтому его поздно привозят в бригады, особенно во вторую и шестую. Щи очень жидкие. Неаккуратно укладывают ящики: то хлеба мало, то ложек, то вилок. Сегодня вообще, непонятно по чьей вине забыли внести в машину суп, - Князь помолчал, как бы оценивая произведённое его речью впечатление на Ольгу, - Обед всегда должен быть готов к 12 часам, чтобы в 12-30 машины уже повезли его в бригады. Мы тут с Александром Ивановичем, - посмотрел он на Хеза, - Подумали и решили - после ужина устраивать для бойцов чай, но содержание сахара в чае уменьшенное. С 21-45 до 22 чай пьёт штаб, затем 15 минут на бригады первая и третья, потом 15 минут - на вторую и шестую и 15 минут - на пятую. До отбоя все должны успеть выпить чай.

Некрасов обещал мне сделать уголок здоровья к 20, но пока я на нуле. Сегодня он, скорее всего, появится очень поздно и очень пьяный - под двумя крыльями. Завтра - последний день. После штаба я сделал попытки договориться с кем-нибудь из бригадных художников, но тщетно: они все загружены по уши, минимум до часа ночи… Пишут, пишут, рисуют, рисуют бригадные газеты… Не отряд, а какой-то филиал Союзпечати: все стены уже залеплены настенной печатью и фотомонтажами.

возврат к началу.