Дневник одной практики. Первая страница
-29-
Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Всё изменено, включая имена, отчества, фамилии.
-Это всё херня. Ты просто таким херовым путём хочешь задавить нас, - сверкал глазами Гурский.
-Я вас не собираюсь давить. Кто как не вы имеете всё. Занимаетесь, чем хотите, делаете что хотите. Разве я хоть что-нибудь сказал вам? Не хотите спать - не спите. Хотите пить - пейте. Но вы стали втягивать бойцов, а это уже не дело.
-При чём здесь втягивать. Просто мы хотим отдохнуть. Мы пашем как черти, поэтому мы имеем право расслабиться. Мы просто чай пьём с девчонками, - всё сильнее и сильнее заводился Гурский.
-Почему вы с нами не хотите пить чай? - подал голос Хез.
-А на хер ты мне нужен? - обрубил его Гурский.
Опередив завхоза, не дав ему взорваться, Князь поднял руку: “Хорошо бы ещё завели себе местных баб. Я бы слова не сказал, но с этими фланцовками, которые вообще неизвестно что делают в отряде, да ещё спят на работе… Куплю всем билеты на самолёт и привет”.
-Зачем ты их тогда взял? - резко подался в сторону командира Борзенков.
-Напрасно взял, - вдруг проговорил вечный молчун бригадир пятой бригады Зайцев.
-Девчонки нужны в отряде, а то мы совсем в мате зарастём, - сказал бригадир третьей бригады Дроздов.
-Не говори ерунды, как ругались, так и при бабах матерятся все годы, что я езжу, - заметил Хез.
-Нет, женщины всё же нужны, - почесал средней фалангой указательного пальца верхнюю губу Князь, - Какой-то стимул, смягчение. Поэтому-то их и взяли, но они должны подчиняться всем тем же правилам, что и другие бойцы. Равнять их со штабом нельзя.
-Почему ты поваров равняешь? - агрессивно выкрикнул Гурский.
-Повара - это совсем другое дело. Если мы поваров не будем брать, то они будут с бойцами, а не с нами, - объяснил Князь.
-Вот вы и крутите с поварами, а мы с этими, - предложил Гурский.
-Мы с поварами? Да они вам больше делают: обстирывают, чайком балуют…- возмутился Князь.
-Ничего я не получаю больше, чем другие бойцы. Что же, по-твоему, я буду себе больше хапать во время обеда? - заверещал Борзенков
-Конечно, обед тебе привозят на всю бригаду. Зато и в завтрак, и в ужин ты лучше меня знаешь, что тебе перепадает от поваров, - ответил Князь.
Борзенков хотел что-то возразить, но не успел - его опередил Хез: “Так ты предлагаешь уровнять их со штабом?” - грозно обратился он к Гурскому.
-Мы имеем право расслабиться. Мы без всяких задних мыслей и далеко идущих последствий после нашего вкалывания хотим отдохнуть с девчонками.
-Почему, если разрешить им не разрешать другим бойцам? - продолжал Хез.
-Мы должны отдохнуть, - бубнил Гурский.
-Это будет нарушение устава, - проговорил Князь.
-А то, что сейчас мы делаем - не нарушение устава? - возмутился Гурский.
-Я всегда и везде провожу различие между бойцами и штабом, - гладил Князь верхнюю губу второй фалангой указательного пальца правой руки, уставившись в тарелку.
-Тебе и так всё было позволено, хоть совсем не ложись спать, но выполняй свою работу, - вставил своё веское слово до сих пор молчавший мастер Дзюба.
-Я-то её выполняю, а вот как не появишься часов в 5 в лагере, то так и увидишь весь штаб спящим, - зарычал, разбрызгивая слюну, Гурский.
-Ну, всё правильно. Штаб - говно, ничего не делает, даёт наряды, а бугры - отличные ребята, они со своими бригадами, они вкалывают, они не дают нарядов, - покачивал головой Князь.
-Зачем я буду давать наряды, если это снимает очки с моей же бригады? - спросил Зайцев.
-Мы с самого начала говорили, что наряды бригадиров не снимают очков с бригады, а ты всё за своё, - ответил Хез.
-Я не позволю гулять ночи напролёт до утра с этими фланцовками, - оторвал руку от губы Князь.
-Входить к женщинам без стука - это как, по-вашему? - вдруг встрепенулся Дроздов, развернувшись в сторону мастера Дзюбы.
-Ни к селу, ни к городу, - подумал я.
-После отбоя, я имею право, - обиженно проговорил мастер.
-Нет, не имеешь. Может быть, они спят раздевшись? Даже в армии через 30 минут после отбоя делай что хочешь, - напирал Дроздов.
-Здесь не армия, - ещё обиженнее сказал Дзюба и, чуть помолчав, добавил, - Хорошо, я не прав, надо стучать, но они должны придерживаться устава.
-Ты придерживаешься устава, когда сейчас водку жрёшь? - истошно закричал, срываясь на поросячий визг Гурский.
-А ты не равняй штаб с бойцом, - на удивление спокойно произнёс Хез, - Штаб - есть штаб. Когда я был бугром в 80-м, то гулял, как хотел, но никто ничего не знал об этом и на работе я всегда делал то, что надо. Ты первый раз в отряде и хочешь ввести свои законы…
-Иди ты на хер со своими законами, - заорал Гурский.
-Сам ты иди на хер. Это законы не мои, это законы ССО. Ты хочешь вместо них свои - придумать. Если разрешить им сидеть до 6 часов утра и пить чай, то почему не разрешить другим бойцам? - начал закипать Хез.
-Почему бы нет?
-Ладно, ребята, хватит вам. Разливай Саша, а то в горле пересохло, - примирительно фальшиво, подхалимским тоном решил разрядить обстановку молчун Зайцев.
Оставшиеся бокалы все без ножек, поэтому стоять могут только вниз головкой. Для использования необходимо держать фужеры в руках. Все, кроме Гурского, так и сделали.
Завхоз разлил водку. Только бокал Гурского тоскливо смотрел в потолок изуродованной ножкой. Выпили.
-Бугры рвут жопу и не могут расслабиться. Мы хотим, просто хотим посидеть с девчонками. Посидеть без всяких там далеко идущих последствий, - продолжал дуть в свою дуду Гурский.
-Брось, Лёха, выпей лучше, - опять попытался таким путём разрешить проблемы Зайцев.
-А мне никто не налил.
-Ишь ты, хер какой, не налили ему, ёб твою мать. Держал бы бокал, так налили бы. Чего ты залупаешься? - заорал Хез.
-Не хер, а голубчик, - взвизгнул Гурский.
-Я как врежу тебе сейчас, - ещё громче и сильнее заорал Хез.
-Только этого нам ещё не доставало, - зло зашипел Борзенков.
-Попробуй! - выкрикнул Гурский.
-Ещё как попробую. Уж тебе-то я харю набью.
-Заебёшься. Тоже мне, богатырь нашёлся.
-Уж на тебя-то сил хватит.
Я молчал и думал: “Наверное, болезнь Гурского играет не последнюю роль в его выступлении. А по существу? Они говорят об уставе и нажираются как свиньи. Почему они присвоили себе это право? Откуда оно у них? В Уставе – сухой закон. Никто не имеет права. Точнее прав в уставе много, но где возможности? Гурский просто считает, что раз ему всё позволено, то почему должно быть это идиотское “почти”? Что такое “почти” всё, когда он хочет всё? Раз хочет, то считает, что имеет право. Он хочет всего, и если ему не дают, то взрывается и теряет контроль. Как бы он, и вправду, не накуролесил. Штаб - это элита. Элите закон не писан, точнее, они себе написали другие законы. Но ведь – это сущность любого общества. Все эти бойцы, которых сейчас записали во торой сорт, завтра, пробьются в элиту, чего они все хотят, и будут вести себя точно так же. Почему меня это раздражает?
-Ладно, Александр Александрович, спокойно, не горячись, - тихохонько, практически прошептал Князь.
Во время всего разговора Гурский держал в руках гитару. Время от времени он бренчал тот или другой аккорд для усиления сказанного. “Мне женщина нужна”, - вдруг резко и сильно ударил бугор Гурский по струнам.
-Мы что не мужчины? Думаешь, нам не нужна, но обходимся, - сказал Хез.
-Это уж твоё дело. Можешь, так обходишься. Это тебя характеризует, - усмехнулся Гурский.
-Ты ведь говорил, что только чай пьёшь с ними, Без всяких последствий? - задумчиво произнёс Князь.
-Да, пью чай без всяких последствий.
-Так пейте до отбоя. Вам ведь сколько раз говорили: “До отбоя”. Хоть упейтесь. Но пить с ними чай до 6 часов утра я не позволю, - глядел на изуродованный фужер своего бугра командир.
-И ведь сами потом спите на объектах, - сказал мастер Дзюба.
-Кто спит на объектах? - взвизгнул Гурский одновременно с подругой-гитарой.
-Как Дроздов вчера спал на штабе, - сказал мастер Дзюба.
-Я всегда хочу спать на штабе. Даже если я буду по 20 часов спать, я всё равно на штабе ещё захочу, - ответил Дроздов.
-Это ты врёшь. Если хочешь спать на штабе, значит - не гуляй ночами. Если не можешь держать себя в руках, то не гуляй, - сказал мастер Дзюба.
Борзенков встал: “Охереешь с вами”, и вышел.
-Ты думаешь, я специально, демонстративно даже сплю на штабе? - возмутился Дроздов.
-Никто не думает, но если ты не можешь совмещать, то работа - прежде всего, - монотонно промолвил Князь.
-Штаб - это не работа. На работе я вкалываю.
Тут уж Дзюба взвился: “Правильно, штаб ни хера не делает. Сегодня мы всё-таки достали кран для Борзенкова. Отбили его всё-таки у шабашников. И что же Борзенков? Не расчистил место от досок. А ты знаешь, какой втык сделал Никитин Оболенскому?”
-Чего им знать. Я уже привык к этому. У меня тоже сердчишко побаливает. Да я с радостью отдам свои обязанности, ну, их. А как в прошлом году меня начальник стройуправления Снежский посылал на хуй. Прямо так и говорил, когда я заходил к нему за чем-нибудь: “Иди ты на хуй”. Говорил и всё. Так зачем мне всё это надо? Всё равно ведь я для всех плохой. Для бойцов я плохой, так как заставляю их выполнять режим и за нарушения устава даю наряды. Но разве кто-нибудь из них хоть один раз подумал, что я всё делаю для их же пользы? Нет, Оболенский для них самый большой враг и говно. Буграм я вроде бы создал все условия для жизни, ни одного замечания. Так вот тебе, хотят сидеть с этими фланцовками и всё тут. Ну, на хер мне это надо? Буду как в прошлом году командир Орлов. Сделаю фотоотчёт - это тоже не так-то просто. Постараюсь, как картинка будет. Вывезу всех бойцов в Москву живыми и здоровыми - это самое главное задание от деканата и парткома. Что получат они шиш, ну, так и хер с ними. Всё равно я для всех всегда плохой…
Неожиданно меня пронзила мысль: «А ведь Князь прав», но я мгновенно отогнал её.
Засыпал я с неприятным осадком, порождаемым неумением выбрать правильно и мыслью: «Что делать?»
Лесосибирск-82. Хроника стройотряда. Первая страница
следующая страница