Дневник одной практики. Первая страница
-18-
Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Совпадений имён, фамилий, отчеств, дней рождения и прочего невозможны.
-Рапорт принят. Отряд вольно, - подстраивается под военный тон Оболенского Никитин.
Князь ковыляет на место. Он доволен собой. О не видел себя со стороны, поэтому уверен, что всё выглядело очень красиво, на высшем уровне. Хотя, может, увидел бы и всё равно подумал то же самое. Никитин делает шаг вперёд и произносит речь: “Я приветствую вас на Сибирской земле. Одиннадцатый год мы принимаем отряды МАИ, они всегда выполняли и перевыполняли задания и я уверен, что, и этот отряд не ударит в грязь лицом. Что касается меня лично, то я всё зависящее от меня лично сделаю, чтобы отряду были созданы все условия для ударной работы и нормального быта. От всех моих подчинённых я лично буду требовать того же самого. Вперёд и с песней. Задания выполнить и перевыполнить!”
Комиссар Некрасов в паре с инженером по технике безопасности Лещенко вручают всем бойцам и штабу, кроме Кутепова и флагодержателей, комсомольские путёвки и значки. Затем ветеран, бригадир Кикаев, стуча значками прошлых лет, поднимает на мачту голубой стяг “ССО МАИ”. Лагерь официально открыт. Вынос знамён. Гигант Петропавловский одной рукой несёт самое большое бархатное знамя с портретом вождя и основателя В.И Ленина и жёлтыми кистями.
Концерт произвёл на меня удручающее впечатление. Куда убито столько ночей? Содержание на одном уровне с исполнением или непонятно, что же хуже. Особенно нелеп толстяк Митусов уже залечивший нанесённые креозотом раны. Хотя о вкусах не спорят: гостям нравится, они смеются. Козленко и высокий Александров, с лица которого почти никогда не сползает презрительная, отталкивающая ухмылка, поют неплохо, но ведут себя на сцене вызывающе развязно…
Может быть после бессонной ночи у меня просто болит голова и плохое настроение?
Небольшой перерыв и дискотека. Некрасов пригласил красноярский политехнический институт “Альтаир”. Возле входа стоят человек 30, в основном девушки. Креслами из зала забили коридорчик за ним, оставив только один ряд вдоль стен. На сцене установили аппаратуру. Врубили музыку: Atowan, Boni Am, Beetles, первая песня Obladi-Oblada.
Некрасов в дискотеке почти не участвовал. Неужели не могут простить того пьяного состояния? Комиссар снизошёл со сцены в зал. Блистали бугры Гурский и Кикаев. На Гурском панамка в зелёненький горошек, расстёгнутая рубашонка с коротенькими рукавчиками и галстук с огромным узлом над ярёмной вырезкой, джинсовые штанишки-трусики с заплаткой на весь зад, гетры и красовки. На Кикаеве тоже панамка, но скромного белого цвета, майка, на голой шее - чёрная бабочка, ниже пояса ничего особенно оригинального. Бригадир Борзенков одет чрезвычайно скромно - он просто в белой рубашке с короткими рукавами и шляпе.
Диск танцы ошеломляющи для неподготовленного: Crazy puple”. Присев по обезьяньи, Гурский тычет указательным пальцем правой руки в пляшущую публику, а левой - в Кикаева. Кикаев в такой же позе, точно так же показывает на Гурского и уже отмеченную публику. Многочисленные прыжки на полусогнутых, выбросы ног, показ всему залу заплатки на обычно так демонстративно не выставляемом месте. Но публике нравятся задницы исполнителей вкупе со всем остальным. И, по-моему, в это время и в этом месте всё вполне уместно.
С первыми звуками музыки в зал рядом со сценой рванули Брехова, Злобина, Павлов и остальные маёвцы. Начали робко выползать с другой стороны зал “альтаировцы” и лесосибирцы. Среди молодых людей притягивал взгляд высокий, лохматый, наглорыжий с пузом перекатившимся через солдатский ремень, как подошедшее дрожжевое тесто, поднимая крышку, вываливается из кастрюли. Рядом с ним крутился брюнет со шкиперской бородкой, золотым зубом, в тёмных очках. В полутёмном зале ещё несколько субъектов предохраняли свои органы зрения от мигания красных и зеленоватых бликов диск-прожекторов.
Один из самых раскованных маёвцев Макс Козленко - 18-летний парень с висячими запорожскими усами под крупным носом между маленькими, умно-ироничными глазками, ничего не берущими на веру. В белой рубашке с короткими рукавами и джинсах по стройной фигуре, делая невероятные движения, Макс плотно прижимает правую плечевую кость к туловищу, извивается всем телом, колотя предплечьем по бедру. Номер за номером Макс выдаёт на бис. Вскоре его партнёршей стала невысокая, полненькая брюнетка в красном свитере, который она была вынуждена немного погодя стащить. Танцующие зрители образовали вокруг них круг.
-До десятого пота работают, - бросил худенький маёвец Этъемез.
-Ставлю на Макса, - выкрикнул комиссар Некрасов.
-У доктора может быть работа, - ехидно улыбнулся плотно-полноватый брюнет семитского типа с горбатым носом, часто улыбающимся ртом Михаил Янчишин, записанный “русским” по кличке “Читас” или “Читуля”.
-У другого доктора, - поправил я.
Спасая докторов от лишней работы, местную девушку из-под носа Макса увёл здоровенный детина в красной рубашке. Козленко немедленно пустился в пляс с Шевченко. Вот это неожиданность. Ай, да Леночка, как она поводит бёдрами, подбоченясь одной ручкой и, выставив вперёд другую, какие взгляды вылетают из её похорошевших глазок, какие улыбочки способна она излучать, электризуя, притягивая лиц прямо противоположного пола. Эта невзрачная, невысокая девушка с короткой, светлой стрижкой, сочной фигуркой уже балансирующей на грани с полнотой и грудью не очень большой, но очень манящей, ничем не напоминала скучного, сонного поварёнка в грязной курточке, кандидата в члены партии и зама по оргработе в предыдущей жизни. Решив, что их искусство достойного большего внимания, Козленко и Шевченко перешли на сцену.
Альтаировцы начали очень скованно, постепенно расходились и, разойдясь совсем, в начале одиннадцатого были уведены своим комиссаром домой.
Из местных плясали в основном девушки. Молодые люди, если отрывались от стен и скамеек, то выходили по-деловому, как бы образуя длинную очередь за пивом. Под охмуряющие звуки гниющего запада произошла небольшая диффузия несмешивающихся до того жидкостей. Особенно забалдели лесосибирцы, когда Некрасов организовал паровоз: человек 30 маёвцев запрыгали вдоль стен, согнав остальных танцующих в центр зала.
Медленные танцы, особенно первые, собирали исполнителей намного меньше быстрых. Толстяк Митусов с большой радостью нашёл среди “лесосибирок” родственную комплекцию. Пригласив её на интимный танец, он погрузил свои жирные, красные, облупленные от креозота лапы на бесконечную талию, завёрнутую в белый балахон. После танца выяснилось, что девушка пользуется спросом и у местных гурманов крупногабаритных женщин. Висячепузый что-то бросил ей, и она немедленно затрусила за ним на улицу. По дороге кавалер грубохозяйски отшвырнул со своего пути местного худенького паренька.
Последние 25 минут музыка без перерыва. Гипоксия росла с каждой секундой. Влажность - не меньше, чем в местной водяной бане. Скрыв творимое в зале от посторонних глаз с улицы, запотели стёкла.
Князь прекратил всё ровно в 22-25.
Штаб начали ровно в 22-30 с одним бригадиром Зайцевым. Гурский, Кикаев, Борзенков выносили оборудование из зала. Дроздов решал какие-то производственные проблемы с бригадой.
Мастер повесил в штабе большую 1,5 на 1,5 метра таблицу приёма бетона. В коридоре пятого этажа Некрасов вывесил огромный, на полстены график соцсоревнования.
-Молодцы, - похвалил Князь, - отряд принимает, точнее, начинает принимать должный вид, но пора полностью развернуть комиссарскую работу.
-Я, - попытался Некрасов что-то объяснить, но Князь безжалостно прервал его: “Уже должно было пройти два комсомольских собрания. Ко вторнику, Борис Олегович, вы должны будете приготовить, на случай возможных проверок, протоколы этих собраний. Кроме того, ты должен составить расписание турниров по футболу между командами бригад и командой штаба, шашечно-шахматному турниру, волейбольному и настольному теннису. Стол для тенниса должна сделать пятая бригада. Доктор, Никитин просит написать на имя главного врача Пугова письмо с просьбой о твоём зачислении на ставку в больницу, которую ты будешь отрабатывать в отряде. Пусть Пугов даст официальный отказ”.
Пришли бригадиры. Оболенский в темпе расспросил, какие трудности были в субботу, кому, что требуется на понедельник: третьей бригаде Дроздова - грейдер, пятой бригаде Зайцева - компрессор и гравий, шестой бригаде Борзенкова – помпу гномик.
В час ночи всем составом штаб перешёл в каморку допивать последнюю бутылку водки и игристое вино.
С более обильной, чем обычно, пеной в углах рта и восторгом в голосе Князь смаковал подробности линейки: “Кутепыч-гад, чуть всё не испортил - запоздал, скотина, с музыкой. Кикаев - фраер…
-А док стоит, качается, сразу видно невоенный человек и весь штаб крутился, кто куда, - вставил Кикаев.
-Мы должны были выровняться на знамёна, - сказал Лещенко.
-А всё-таки хорошо было, - улыбаясь и ещё увеличивая объём пены и слюней для всеобщего обозрения, торжествовал Князь, - Спокойно так, хорошо. Музыка! Марш! Знамёна! Я, правда, тоже чуть петуха пустил.
-Ты хорошо сказал, когда дарил вымпел МАИ Никитину, - подхалимским тоном вставил Зайцев, - Пусть весь ваш кабинет будет завешен подобными вымпелами.
-Действительно, хорошо, - промурлыкал Князь, - Но ничего, перед закрытием мы ещё потренируемся, - ударился он в розовые мечты.
-Ага, заставь таких кремней, - хмыкнул Лещенко, указав на Кикаева и Гурского.
-Ну, кто идёт шагом в туфлях на высоких каблуках, - подал голос Дроздов, обращаясь к Борзенкову, который прошепелявил: “Иди ты на хуй. Я охуеваю, дорогая редакция. На закрытие одену красовки”.
В отличие от установившейся традиции на этот раз закуски было намного больше, чем выпивки, особенно, после того как Некрасов принёс оставшуюся после ужина картошку, открыл банку тушёнки, две банки шпрот. Несколько подходов и горячительные напитки иссякли.
Лещенко вспомнил работу прошлогоднего отряда: он ездил в “Лесные озера” под Москвой: “Бойцы не просто не стояли с носилками, а бегали как лоси все 12 часов. Вот организация! Врач тоже 75-килограммовые двойные носилки таскал рысью. Я вообще считаю, что врач должен работать - он ведь только оказывает первую помощь, а потом всё равно - в больницу. Так зачем иметь лишний неработающий рот?” Во время своей тирады инженер по технике безопасности ни разу не взглянул в мою сторону.
-А я считаю, что врач должен лечить. Можно было бы посылать его на объект на целый день, но какой в этом смысл? Тогда уж лучше бы взять бойца, - сказал Князь.
Из 17 бокалов зеленоватого стекла, купленных Хезом к приезду основной группы, осталось три – не только мастер Дзюба любит чокаться со звоном. Но все успешно обходились другими ёмкостями.
Князь, Лещенко, Дзюба и Хез ушли спать. Гурский врубил магнитофон на полную катушку, запустив “Машину времени”. Подпевая популярному ансамблю, Гурский, Кикаев и Некрасов заорали во всю глотку, Борзенков - на “три четверти”, Дроздов “наполовину”, Зайцев тихонечко подпевал, а я качался в такт мелодии на задних ножках стула.
Лесосибирск-82. Хроника стройотряда. Первая страница
следующая страница