Дневник одной практики. Первая страница
-15-
Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Совпадений имён, фамилий, отчеств, дней рождения и прочего невозможны.
Хез, он же завхоз, построил человек 30 в колонну по двое и замаршировали по пыльной Привокзальной улице.
Облезшее, невысокое, цвета синьки здание местной бани прикрыто высокими деревьями от четырёхэтажного филиала красноярского политехнического института. В ожидании очереди я добрёл до обрыва голым склоном скатывающегося к Енисею. Обширные поля прибитых к берегу плотов продолжали светлый песок берега. Несколько человек бродили по доскам, один, опровергая предостережения Никитина, купался.
Отбросив толпу серых заурядных блочных пятиэтажек, к берегу подкралось причудливое явление местного градостроительства - пивной бар “Лиман”. Манили заглянуть бревенчатая конструкция с резко покатой крышей, сбегающей почти до земли и увенчанной флигелем в виде парусного кораблика. Мимо торгующей на крыльце копчёной рыбой дамы средних лет я зашёл внутрь: всё деревянное, стильное, внушающее уважение. Витая лестница на второй этаж. Музыка. Жаль, что мало времени.
Маленькая, грязненькая, гнусненькая парная с водяным, удушающим паром, душ в тёмном углу пропитанном тошнотворным смрадом… Всё-таки, даже после такой бани чувствуешь лёгкость и приятное обновление во всём теле.
Медпункт был закрыт. В штабе, на дощечке с гвоздиками над номерами комнат, цифра 406 грустила в гордом одиночестве. Ключ исчез. Зато явил себя комиссар: “С лёгким паром, докер. Ну, и параша местная баня.
Да, это не Сандуны”.
Наползали сумерки. Нежный ветерок залетал в открытое окно. В ожидании ключа я болтал с Некрасовым.
-У нас в МАИ распределение после четвёртого курса. Я уже подал рапорт в армию.
-Боб, что-то я с трудом представляю тебя в службе и воинской дисциплине. Почему ты всё-таки идёшь под барабан и знамёна? Зашлют, куда Макар телят не гонял, к черту на кулички на два года, да хорошо, если на два.
-Это ещё бабушка надвое сказала: я ведь умею жить и в армии не пропаду. Сейчас, как специалист я - ноль. Как мы учимся? Сдал - забыл. Руками вообще ничего не можем. Приду в гражданскую контору - красная цена мне 130 рублей и гуляй. В армии же для самого начала рублей под 200. Хочу отслужить два года и вернуться в солидную фирму, например, в создающую советский “Шатл”. Уж меньше 150 р в месяц дать не смогут. Открою тебе военную тайну, всё равно ты всё выболтаешь, мой отец замгенерального директора именно той фирмы, которая и проектирует советский “Шатл” и он делает всё, чтобы я не распределился к нему. Поэтому-то пришлось действовать в обход.
Мы помолчали.
-В отряды я начал ездить после первого курса, чтобы посмотреть и повеселиться. Я объехал уже почти весь Красноярский край. В прошлом году должен был ехать комиссаром, но создали объединённый отряд на Курейку - 180 человек - и я оказался бойцом. Это было очень обидно - ведь комиссаром поехал какой-то салага, что был в 80-м моим звеньевым. Правда, бригадиром был парень с параллельной группы. Я ему сразу же сказал, что денег мне не надо, пусть ставит КТУ 1,0, а я буду проводить время в своё удовольствие. Я завёл контакты с местными, всё время пил, ездил на рыбалку. Местные мужики приезжали за мной на самосвалах. Впервые в жизни я увидел на Курейке голубой лёд и чум, в котором живёт семья из 8 человек с собаками. За бутылку водки можно выменять ведро рыбы. Что плохо так это досаждал гнус. Ты не поверишь, доктушка, но перед отъездом меня укусил какой-то урюк за ухом, так такая параша была – жуть: воспалились лимфоузлы, повысилась температура, еле отошёл. А ты знаешь, за что меня не утвердили комиссаром?
-Откуда мне, - сделал я вид полного незнания, вспомнив рассказ Алексея Трошина в Красноярске о комиссарском распитии в женском туалете.
-Докер, ты никогда не поверишь, но это самая правдивая история на свете. Однажды на вечере в нашем д/к я с двумя кремнями в женском туалете распили бутылочку вина…
-Не может быть, - продолжал я делать вид, что впервые слышу об этой главе из славной жизни комиссара Некрасова.
-Так как мы пришли уже под крылом самолёта, то за нами следили дружинники и накрыли тёпленькими. К счастью, я успел выпить и немедленно закрылся в кабинке. В протоколе я потребовал записать, что меня взяли со спущенными штанами в кабинке при удовлетворении естественной потребности. Заместителю декана написал следующую объяснительную записку: “Я, Некрасов Борис Олегович, такого-то в клубе д/к МАИ вдруг почувствовал резкую боль внизу живота и так как мужской туалет оказался закрыт, а бежать на первый этаж я не мог - не удержался бы, то я вынужден был зайти в женский туалет, чтобы удовлетворить свою естественную потребность. Я страдаю определённым заболеванием, о чём прилагается справка (достал в поликлинике справку о диарее). К найденной в туалете бутылке никакого отношения не имею”. Замдекана сказал: “Ну, Некрасов, я знал, что студенты пьют везде: в кино, театре, метро, на улице, но в женском туалете!?” В общем, докер, дело закрыли. Но примерно через год эти два олуха под мухой избили в гастрономе мужика. Их поймали, не отходя от кассы. Дали условно, но комсомольская организация должна ведь работать: вспомнили дело и год спустя, задним числом, вкатили всем троим, в том числе и мне, по выговору с занесением. Не сработали ни докладная, ни моя справка. А ты говоришь, докер…
-Молчу как рыба.
-И это правильно. Но скажу тебе тоже по секрету, ты всё равно сдашь, что ССО, как движение, умирает. Целину поднимали энтузиасты. Сейчас люди едут за деньгами, а в стройотрядах платят всё меньше и меньше. Уже придумали новую форму - коммунистические отряды, в которые едут только за корм. Вкалывают и ничего не получают. Сам понимаешь, дог, даже те, кто едет не только за деньгами, хочет получить побольше. Ведь многие ребята живут потом на эти деньги, многие после армии, а если семья? Каково жить на стипендию. Ты думаешь, они так рьяно взялись за газеты по внутреннему порыву? Чёрта с два, им это всё, вся эта общественная работа до лампочки, но распределять потом будут в зависимости от места бригады в социалистическом соревновании, а совсем не только по чисто производственным результатам. Это правильно, мы не шабашники, всё-таки. В Москве вызывали на инструктаж комиссаров отрядов и сказали, что все должны будут отдать три дня: один в фонд города Гагарина, второй - в фонд мира и третий – в фонд развивающихся стран. В Москве один день стоит 5 рублей, в Московской области - 8, в Сибири - 10, в Заполярье - 17. Вот таким-то путём с меня в прошлом году содрали 51 рубль. Если уж мы так заболтались, то я тебе, докер, открою ещё один секрет: объясню тебе принцип оплаты в ССО. Зарплата + тарифная ставка + КТУ – коэффициент трудового участия. Все имеют какой-либо разряд, и чем он больше, тем ставка выше. Допустим, сделали на 1000 рублей, по тарифу должны получить 500 рублей, оставшиеся 500 - это доплата, её распределяют согласно КТУ. Для бойцов и бригадиров КТУ может быть от 1,0 до 1,3, у освобождённых членов штаба: от 0 до 1,1. КТУ бойцам устанавливают на собраниях бригад, бригадирам - определяет штаб, а штабу - общее собрание отряда, которое утверждает вообще все КТУ. Я не перевариваю собрания по утверждению КТУ. Раньше его давали за дело. В 78 году у нас был грубый мастер, даже неприятный мужик, но дело знал. Ему дали КТУ 1,1. Сейчас КТУ - это, в основном, способ сведения счётов. Утверждать его будут два раза: в конце июля и в конце августа. Такая развернётся параша - ты себе даже не представляешь. Вагоны дерьма. Но ты не волнуйся, докер, по моим прогнозам максимум, что мы сможем получить - это около 600 рублей.
Первое кафе под вывеской “Давайте познакомимся” было назначено на 23-00, но организационные мероприятия затянули. Ключа всё нет. Лещенко оставил мой ключ в спальне. Оболенский закрыл комнату ключом от комиссарской (открыть им невозможно). Никто не знает - куда исчез ключ, висевший в штабе.
Бригадир Кикаев предложил спуститься по верёвке с 5-го этажа, но после категорического запрета Князя достал топор и поддержанный коллегами Гурским и Борзенковым приступил к выламыванию двери.
В этот момент выплыл из сумерек очень пьяный и очень злой завхоз-Хез Безбородов: “Ну, на хуй дверь ломать? Совсем вы охуели,” - услышал отряд “заплетающиеся” раскаты Хеза.
Всё стихло.
-Поймите, бляди, - начал завхоз объяснять всем, помогая руками и интенсивно кивая, - Я пил ради дела.
-Ещё один жертвует здоровьем ради производства, - подумал я.
-Я пил ра-ди де-ла. Я подговаривал и уговаривал шофёра. Уговаривал. Не лыбьтесь, бляди. С 8 до 8-30 он будет ждать кого надо из отряда на ЛМПЗ.
В штаб вбежал разъярённый комиссар Некрасов и заорал: “Хез срывает отрядные мероприятия! Хез посадил нарядников чистить картошку, а у очень многих агитбригадовцев наряды…” Комиссар и завхоз сбежали вниз в столовую, и между ними разгорелась горячая перебранка с матерным рёвом.
-Я требую чистить картошку и всё тут: жрать будешь первым, - махал Хез грязным указательным пальцем правой руки перед лицом комиссара Некрасова.
-Кафе проводить надо? Надо. Завтра концерт агитбригады. Репетировать - кто будет? Пушкин? Все агитбригадовцы - на репетицию, - тащил своих людей с кухни комиссар.
-Всем нарядникам - чистить картошку, - тащил завхоз бойцов на кухню.
Наслаждающийся действом бригадир Борзенков радостно бросил: “Я охуеваю, дорогая редакция”.
Князь гладил верхнюю губу, смотрел в пол, пускал пузыри, глубокомысленно думал вслух: “Правы оба”. Потом хотел реализовать свою среднюю позицию, попытавшись заменить “артистов” на простых бойцов. Ничего не получилось, и он вернулся в штаб.
В дверях комнаты заседаний появился бригадир Кикаев.
-Майкл, - обратился к нему Оболенский, - Ты намечаешь какую-то кулуарную встречу в тесном кругу.
-Ты что, ты что, ты что, - зачастил бугор.
-Я тебя очень хорошо знаю, но у нас ведь своё намечено.
Лесосибирск-82. Хроника стройотряда. Первая страница
следующая страница