Дневник одной практики. Первая страница
-14-
Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Совпадений имён, фамилий, отчеств, дней рождения и прочего невозможны.
По субботам врачи больницы отдыхают, поэтому я решил погулять по Лесосибирску.
В договоре фонтана нет. Он выплыл только сейчас на замену работ возле банка. Жители города на берегу одной из крупнейших рек мира постоянно испытывают хронический дефицит основы жизни: наверх пятиэтажек вода добирается очень редко, внизу - тоже нечасто балует своим наличием - отключают. Потому, само собой разумеется, самое важное в Лесосибирске - это создать фонтан. Если у местного начальства дела не фонтан, то пусть хоть в городе он будет. Правда, говорят, один уже есть.
Почти прямоугольная площадка между жилым пятиэтажным кирпичным домом и тротуаром с одной стороны, забором школы и павильоном детского питания с другой должна принять в центр водяное детище гения местных архитекторов, должное воплотиться в жизнь руками бригады номер пять. От фонтана побегут пять асфальтированных дорожек, прерываемых клумбами. Пока все эти прелести существуют лишь на бумаге, а на площадке царит жиденькая травка, затопленная во многих местах могучими лужами, и торчат колышки разметки.
Ребята трудятся не спеша, лениво-неторопливо. Бригадир Зайцев полагает, что всё можно было бы сделать за одну неделю, при одном маленьком условии: хорошая организация. Пока же три дня обещают привезти хотя бы две машины гравия, а гравий и ныне где-то там.
Неторопливая работа прерывается длительным, прочувствованным перекуром. Три человека заняты ещё одной отсутствующей в договоре работой: выкачивают воду из подвала 105-квартирного дома.
На дверях конторы висит объявление.
Дорогие друзья!
11.07.82 открытие лагеря ВССО
МАИ “Шушенское - 82”.
В программе:
торжественная линейка - 19-00
концерт агитбригады - 20-00
дискотека - 21-30
Состоится в клубе СУКЕПС.
Приглашаются все работники СУКЭПС и МУ.
Утром я попросил Некрасова покрасить мой небольшой шкафчик с лекарствами и написать объявление: “В сапогах не входить”.
Комиссар встретил меня в коридоре рядом со штабом: “Док, ты знаешь, что мои картины ценятся на миллионы? Нальёшь стакан?”
-Знаю, что Эрмитаж, Лувр и Музей Метрополитен плачут от зависти по твоим шедеврам, ну, вот пусть они и наливают. Кстати, что случилось?
-Пошли, док, и ты одумаешься.
Весёлый комиссар повёл меня в свою обитель на 5 этаже. Комиссарская - небольшая прямоугольная комната в три окна, возле стены стол с пепельницей, красками, водой, бумагой. На стене портрет вождя, портрет Леонида Ильича Брежнева, мудро сдвинувшего мохнатые брови для чтения газеты. Под генеральным секретарём фотография по пояс голого комиссара Некрасова в кепочке, согнутого пополам в процессе копания; ещё ниже, под ногами идеологического работника - соцобязательства отряда в рамочке а так же несколько таких же полных смысла и значения картинок и бумажек.
-Сам сделал, - гордо указал Некрасов на небольшое сооружение с дырками, покрытое красным кумачом - флагодержатель.
-Гениально, - похлопал я Бориса по плечу.
-Смотри, док, - вместо буквы “к” в слове “док” он чаще всего произносит “г”, - никакой тривиальщины.
Вместо скучного объявления комиссар изобразил запрещающий “дорожный знак”: пара чёрных кирзовых сапог перечёркнута красной линией.
-И вправду гениально.
-Так нальёшь, дог?
-Ни за что.
-Я хотел сначала женские туфельки зачеркнуть, но не все бы поняли. Кстати, я даже стихи придумал:
Если ты не снял сапог,
То тебя не примет док.
“Док” с “г”, конечно.
-Это я уже просёк.
-Так нальёшь?
-Ни за что.
-Пусть высохнет, потом возьмёшь. Не ценишь ты меня, дог, ох, не ценишь.
-Ещё как: гран мерси. Не ценил бы – налил.
-Так нальёшь?
-Боб, я от тебя в диком восторге.
Стены коридора пятого этажа комиссар Некрасов превратил в музей. Прибил рейки и на них газеты, в том числе несколько листков, сначала появившихся на кухне. Фотомонтаж “Эх, дороги” - о наших мытарствах. Чуть не всю стену занимает стенд истории отряда. На карте Красноярского края отмечены флажками места расположения всех маёвских отрядов. Рядом список отрядов, начиная с 1969 года, опять же с местами расположения, фотографиями командиров, принимающими организациями, фотографиями ветеранов: одна девушка ездила 7 раз, Оболенский - 4, Некрасов - 3.
В медпункт влетел завхоз Безбородов: “Где мастер или комиссар?”
-Не знаю.
-Чёрт подери, вот суки, где они шляются, собаки?
-Что случилось?
-Надо везти обед.
-Давай я отвезу.
-Хорошо, только в темпе.
Шофёр тупорылого автобуса прикреплённого к отряду - Иван Афиногенович (“Афигеныч,” - как его зовут бойцы) - степенный мужчина лет 50, пухловатый, почти всегда в маленькой фуражечке, скрывающей длинные, русые без видимой седины, но значительно поредевшие на макушке волосы. По дороге мы разговорились.
-Приехал-то я в Сибирь в 60 из Воронежской области и прижился. Тут и помирать придётся. Хрущёв нас разогнал - запретил скот держать и участки. Это была огромная ошибка партии и правительства, поэтому-то сейчас и голодаем. Обезлюдели те места.
-А сейчас почему не держат?
-Всё, раз ушли молодые силы, то сами подумайте, ну, кто сейчас будет держать? Да, и сверху разрешают, а местные власти не разрешают, то есть кормить нечем. Поросёнка, если держать, к примеру, воздухом он сыт не будет, в магазинах комбикорма не купишь, а за хлеб посадить могут. Так-то.
Сверкнула молния, грянул гром, свистопляска диких потоков воды ударила пулемётной очередью града по крыше и стёклам автобуса.
“Афигеныч” подсаживал мокрых, дрожащих лесосибирцев, которые с радостью бросали звонкие монеты в специальную коробочку, установленную на моторе рядом с передним сидением, развёрнутым боком к салону.
-А милиция если? - подумал я.
Мимо частных одноэтажных домиков, мимо двухэтажных деревянных, четырёх-пятиэтажных блочных хрущёб и кирпичных, вырвались на шоссе бегущее через лес и минут через 30 въехали на территорию ЛМПЗ - Лесосибирского Мачтопропиточного завода. Притягивала взор огромная, безобразная груда брёвен, напоминающая о близости великой реки.
-Как в колхозах гниёт хлеб, так здесь - брёвна, - прокомментировал Афигеныч.
Возле бытовки третьей бригады нас встретила скучающая Маша Вишневская.
Сегодня прораб промышленного участка Киселёв заставил первую и третью бригады отработать субботник: очистить цех сушки. Работа грязная, нудная, последние 10 лет никем не выполняемая, не имеющая к отряду никакого отношения. Умный двадцатипятилетний прораб смекнул подсунуть её в виде субботника студентам.
Рассчитанная на одну бригаду бытовка, не смогла вместить всех бойцов, поэтому - хорошо дождь перестал - часть присела на улице.
Я ждал, когда проголодавшаяся молодёжь очистит тару, чтобы забрать её в лагерь и вдруг вспомнил себя молодым и зелёным, в далёком стройотряде исчезнувших лет.
-И мы станем прошлым дремучим,
Раздробленным временем в прах,
Выплыли в памяти стихи, пока ребята уплетали обед весьма сомнительного качества.
В бытовке во главе стола на “рублёвых местах” бугры гордо жевали свои бригадирские «парцайки». Откусывая солидные куски хлеба, заливая в себя суп, бригадир третьей бригады Дроздов жаловался: “Мы должны освоить 75 тысяч рублей, но почти ничего не подготовлено. Там где прокладывать бетонную дорогу, до сих пор котлован. Дорогу делает одна организация, у которой нет денег на засыпку котлована, а принадлежит котлован другой организации, которой наплевать на дорогу и нет никакого смысла засыпать его. Остальные объекты тоже не подготовлены. Сейчас работа мелочная, невидимая, расхолаживающая, поэтому люди ходят как сонные мухи.
Бригадир первой бригады Гурский очень недоволен болеющими: “Сачки отъявленные. Вот заведу ведомость, чтобы кусать вас за задницу, чтобы злее были”, - сердито выпалил он.
-Заведи, заведи, - ответил Андрей Трусов - комсорг бригады - за несколько дней работы ставший совсем чёрным и костлявым
-Завёл бы, да всё времени нет, - примирительно произнёс Гурский.
-Ты больше на дискотеки езди, - наступал Трусов, - Тоже мне - ответственный за музтехнику. Отдай всё Некрасову - он всё равно ничего не делает.
-Делает - не делает, а сожжёт всю аппаратуру. Но мне, и правда, надоело. Больше никуда не поеду, только в лагере.
Бойцы высказали недовольство: “Всё время чего-то не привозят: то кружек, то ложек, а один раз забыли положить несколько буханок хлеба, хорошо, столовая рядом”.
Под занавес я узнал, что первая бригада взяла себе название: “Прожжённые” и девиз: “Дорогу осилит ведущий”. Бригада номер три решила назвать себя: “Эх, ма” без всяких девизов.
Лесосибирск-82. Хроника стройотряда. Первая страница
следующая страница