Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-10-

Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Совпадений имён, фамилий, отчеств, дней рождения и прочего невозможны.

Около часа ночи штаб пил в столовой чай. В зале репетировала агитбригада. На улице “плясали” жертвы креозота Терехов и Брюханов.

На исходе второго часа ночи, после полной безрезультатности применения синтомициновой эмульсии я решил лечить Терехова акупунктурой

-Эх, вырубиться бы, - мечтательно промычал Терехов, - грамм 350, доктор, и завал.

-Ну, ты размечтался. Сейчас я поставлю тебе иголки.

-Я согласен на всё.

-Хватит, зашипел Терехов на второй иголке, - голова заболела. Кружится. Очень кружится.

Лицо Григория напомнило цветом потолок… Ещё один обморок.

-Возьми ватку, - приказал я начавшему отключаться при виде происходящего Брюханову, так как опасался, что Григорий упадёт со стула. - Да, не такую большую, не перину же ему стелить. Смочи нашатырным спиртом...

-Как руки, Гриша? - спросил я минут через пять.

-Прошли, но внутри всё дрожит, как в армии, когда сломал ногу.

-Ерунда, жить будешь, хотя не знаю с кем.

Таким образом, Брюханов и Терехов стали первыми пациентами изолятора.

День номер три.

Каждую ночь, чуть не до трёх часов агитбригада под управлением комиссара Бориса Олеговича Некрасова репетирует в актовом зале. К линейке комиссар всё-таки встаёт, точнее его поднимает командир, а после завтрака, когда бригады уезжают на объекты, падает в объятия Морфея, чтобы изволить почивать часов до 11. Сегодня, когда я уходил в полдвенадцатого в больницу он ещё спал.

Второй совместитель в отделении - молоденькая, рыженькая, пышечкообразная, внешне очень сексуальная Галина Михайловна Оленевич.

-Вас зовут в отдел кадров, - приветствовала она меня.

Начальник отдела кадров объявила: «Вчера главный врач и его заместитель Нина Ивановна звонили в краевой здравотдел и там сказали, что врач ССО получает в больнице за реальную работу, а за работу в отряде - платит отряд».

Обед в лагере порадовал: водянистые щи, в которых подхватываемые ложкой всплывали, чтобы тут же соскользнув утонуть тихие трупики пожухлых, в чёрную крапинку листьев капусты. На второе шеф-повар дала куриную ножку. Открыв рот для первого укуса, я вдруг застыл, спасённый обонянием: курица жутко благоухала старым трупом.

Пришлось позвать шеф-повара Ольгу Сосунову.

-Я знаю, - подошла она потрясывая могучим бюстом, - Особенно пахнут лежавшие внизу. Я их держала в уксусе. Ничего не будет.

-Ты можешь дать мне гарантии?

-Могу.

-А расписку?

-Пожалуйста, что писать?

-Я, Сосунова Ольга Петровна, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю врачу отряда ВССО МАИ “Шушенское-82” Ашкенази Илье Захаровичу, что испорченные куры ни у одного бойца отряда и ни у одной бойцыцы отряда не вызовут ни малейшего расстройства.

Сосунова скорчила такую рожу, что я вообще перестал обонять все запахи.

-Ладно, сейчас некогда, потом поговорим. Покажи мне остальных зверей.

Куры лежали на двух сковородках. Одни птичьи трупы воняли, другие - смердели. На кухню вошёл Хез и немедленно зачастил: “Я уже знаю, ещё вчера учуял, но что жрать? Выбросить куриц - обеда нет”.

-Поджарь их ещё раз, да как следует, покруче, а потом поговорим, - подвёл я итог, поставил в грязную посуду тарелку со своей парцайкой (так говорят бойцы) и вышел за барьер.

Телешов тут же сообщил: «Ещё одного парня - Лобанова - отпустили с работы: тошнит. Меня тоже тошнит. И Брюханова тошнит».

-Мало мне креозота, так ещё эти проклятые куры, - думал я по дороге в медпункт, - Кухня доставит мне ещё ой сколько приятных минут, особенно эти холодильники и мясо, мясо, мясо…

Оболенский сидел за своим столом в штабе.

-Бойцы желают регулярно смывать рабочую грязь тёплой водой, - передал я ему пожелания большинства ребят.

-Это почти невозможно, - почесал Князь живот, не переставая смотреть в свои бумаги, - И нереально. В конце концов, они получают коэффициент 1,2 именно за тяжёлые условия. Можно, конечно, ценой огромных усилий и труда штаба сделать душ с баком, но всё равно нагреваться он будет от солнца.

-Неужели нельзя достать обогреватели в конторе, имеющей, кстати, отношение к строительству ГЭС?

Князь пожал плечами.

-Но, умываясь такой холодной водой, многие могут простудиться, не умываясь - зарастут грязью и тоже получат какие-нибудь болезни.

-Ну, что делать. У кого найдётся настрой, те выздоровеют и останутся, а другие – значит, они просто не могут работать в таких условиях и поэтому должны уехать.

Часам к трём с работы вернули толстого, рыжего гиганта в очках Митусова. В медпункте мачтопропиточного завода ему смазали руки синтомициновой эмульсией и перебинтовали кисти, предплечья, дошли до середины плеча. Медсестра сказала, что никогда не слышала о подобном, если не пройдёт, то необходимо идти в больницу к хирургу, который выдаст бюллетень о нетрудоспособности. Зато рабочие поведали Митусову, что для них - это обычное дело, у многих так опухали лица, что они даже ничего не видели.

Митусов принял таблетку антигистамина димедрола, лёг на кровать и страдальчески закрыл глаза.

Главный инженер - Фёдор Фёдорович Ребров - внешне выглядит как рафинированный интеллигент: всегда в костюмчике, всегда при галстучке - единственный из всей конторы, только он и обедает со студентами.

Доедая второе, главный инженер говаривал: “Как так, мы ничего не знаем об этом, как его?”

-Креозоте, - подсказал я.

-Вот, вот. Это - первый случай в нашей практике…

-Хорошо, я покажу вам факты на лицо, - киваю я на обедающего за соседним столом Брюханова, думая, - Хорошая у вас практика. Главный инженер конторы не знает, что говорят его рабочие о креозоте? Врёт и глазом не моргнёт.

Ребров качает головой.

-Сейчас, если хотите, можно посмотреть остальных пострадавших, - продолжаю я, и мы идём в комнату первой бригады.

Митусов пребывал всё в том же состоянии: мученически напряжённое лицо, сомкнутые вежды, замотанные культяпки пострадавших рук трагически брошены поверх одеяла.

Ребров был поражён, как бы поражён, мастерски изобразил искреннее ошеломление: “Хочу вам сказать, что эти факты противоречат всем нормам, принятым в СУКЭПСе. Нам ничего не известно”.

Митусов открыл глаза и закипел. Главный инженер продолжал вещать: “У наших рабочих ничего подобного нет. У наших рабочих просто толще кожа, загрубела. Вы ребята нежнее…”

-Ну, что вы глупости говорите, - рявкнул из-под одеяла, от сотрясение воздуха свалившегося с его могучего тела, Митусов.

-Бросаться словами “глупость” - это знаете что, - обиделся главный инженер.

-Это он от боли погорячился, - попробовал смягчить выпад бойца, забредший на огонёк комиссар.

-Вы хотите всё свалить на нас, - продолжал пылать Митусов.

-Вы просто не понимаете, при чём здесь свалить? Вы всё не так понимаете, - затряс головой Ребров.

-Нежные, - закричал Митусов, - Слава Богу, в армии пахали, пахали, на Курейку ездили. Что же вы предлагаете нам отказаться от работы?

-Ну, это будет решено в другом месте. Больше вы с таким количеством шпал иметь дело не будете - их разнесут рабочие, а уж с остальными шпалами - это совсем другое дело, - в необычном для себя возбуждении главный инженер покинул спальню бригады.

В столовой место Реброва заняла сверхшикарно разодетая дама - инженер по технике безопасности Болотова: «Мы об этом ничего не знаем…»

-Врут и не моргнут глазом, кремни, - подумал я, а учёная дама продолжала: “Целый цех делает эти шпалы, а ведь там закрытое помещение, жуткие испарения, а рабочим хоть бы что. Может быть, у ваших ребят аллергия?”

-Предполагать можно всё что угодно. Можно предположить, что у ваших рабочих аллергии к креозоту нет, а у пяти членов нашего отряда - есть. Хотя, если вы более внимательно поговорите с вашими рабочими, то узнаете, что это не совсем так,- сказал я.

-Что вы хотите этим сказать? - взвизгнула Болотова.

В этот момент в столовую вошёл Митусов: “Только то, что у ваших рабочих лица опухают от креозота”.

На простого бойца Болотова не обратила ни малейшего внимания, а немедленно набросилась на комиссара: “Почему бригадиры, мастер и вы не сдаёте экзамен по ТБ? Всё управление уехало на капусту, меня специально оставили, чтобы принимать у вас экзамены”.

возврат к началу.