Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-93-

2 августа 1983 года. 34 день.

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Холодно. Серо. Сыро. Мокро. Изморось.

-После окончания дождя сразу же идти на работу, а не тянуть, - лениво, говорит командир, поднимая воротник.

-Разве такое может быть? – подал кто-то голос из рядов.

-Что ты имеешь в виду? – повернул Ерохин голову в сторону звука.

-Окончание дождя, - ответил боец.

-Про Симонова ничего не сказал - всё-таки шутка. После сказанного вчера Ерохиным, выступил бы я? – мелькнула мысль.

Часов до 11 я и Харатьян делали цоколь на домике, с которого Глеб Иванов согнал Воробьёва.

Сергей - очень спокойный, приятный, исполнительный парень, по всему видно, что с хорошей головой.

-Где ты родился? – решил я скрасить довольно нудную работу.

-В Москве. Мой отец – армянин, но записан русским. Я тоже записан русским. У нас ведь от армян только что и осталась фамилия. Чего они вообще не уберут эту запись из паспортов?

-У всех одно и тоже: сколько евреев хотят записаться русскими, и сколько преуспели в этом благородном деле, - подумал я и спросил, - Чем занимаются твои родители. Есть физики?

-Они – биологи в МГУ. Хотели, чтобы я тоже пошёл биологом, но я не могу лягушек резать. Я даже мяса одно время не ел, а потом вернулся, так как всё время ходил голодным. Но резать животных, уж увольте.

-Жалко или противно?

-И то, и другое. Как я могу взять что-то живое и искалечить его? Зачем? Как вы, медики, этим занимаетесь?

-У нас-то этого совсем немного, мы больше с трупами, а потом с больными.

-Ни за что не мог бы работать врачом. Брр. Не смотря на уговоры родителей, после школы я хотел поступать в МИРЭа – это институт радиоэлектроники. Уже сдал документы, а потому вдруг решил рискнуть в МГУ на физфак и прошёл. Хорошо у нас сегодня получается. Так бывает: иной раз всё само по себе идёт, а тебе надо лишь не упустить мгновение. С таким настроем я пошёл сдавать экзамены в МГУ.

Тут-то к нам и подошёл мастер: «По рации передали, что будет вертолёт с цементом – это хорошо, но среди мешков он привезёт так же всякое дерьмо, а именно: инженера зонального штаба Попова, врача СЭС Суцковера и каких-то представителей горкома и областного штаба. Придётся тебе навести порядок - без плётки никто ничего не делает».

Я прошёлся по лагерю - Жигарев абсолютно прав: нигде и конь не валялся, никто даже не помышлял приступить к уборке. Перебросившись парой слов с несколькими болтающимися по лагерю бойцами – непонятно, что они делали, но убираться категорически отказались, я зашёл к Ерохину. Командир писал свои бумажки. Рядом с ним корпел над липовыми отчётами о не проделанной работе комиссар. Татьяна Ткачёва рисовала экран соцсоревнования бригад. Воробьёв оформлял журнал по технике безопасности – тоже совершеннейшая лажа. Короче, все были при деле.

-Валера, можно кого-нибудь взять на уборку лагеря? – попросил я.

-Валяй, - махнул он рукой, - Сними Харатьяна, Симонова и третьего тебе даст Глеб.

-Илья, - оторвался от комсомольских фантазий комиссар, - Расклей по лагерю оставшиеся плакаты по ТБ. Среди них есть несколько очень смешных.

За окном зазвучали голоса, отправленных утром на пилораму Рыбкина и Слободенюка.

-Как дела, мужики, - выглянул в окно командир.

-Работает, но плохо, так как пилы отвезли в Онегу и до сих пор их нет, а на оставшихся наполовину гонят брак. По правилам пилы необходимо менять после каждой смены, максимум после 17 кубов, - ответил Рыбкин.

-Ишь, правильный ты наш, за это сейчас будешь работать с доктором - убирать лагерь.

-Как скажешь, командир. Кстати, по Верхнеозёрску ходят два каких-то человека в галстуках. Были они и на пилораме. Спросили у меня: «Что мешает? Чего не хватает?»

-Кто это может быть? – засуетился Ерохин, - Как они могли оказаться? Вертолёта-то ещё не было.

Вдруг сквозь пелену и туман пробилось такое яркое и жаркое солнце, что я даже немедленно разделся по пояс, всё равно, не на объекте, а занимаюсь ассенизационными работами. Насколько утро было противным и студёным, настолько эти минуты радовали тело и душу восторгом тепла и света. Прошло совсем немного времени и окончательно распогодилось: лучезарное, почти горячее солнце вольготно царило на чистом, бледно-голубом северном небе, прорезанном нежными жилками и полосками слегка размытых облаков. Кто способен поверить, что такое утро породило такой день. Неожиданно я подумал: «Удивительное дело – живём здесь второй месяц, куда исчезли предыдущие мгновения? Странствую по земле уже больше 30 лет, куда всё подевалось? Миг и нет. Как корова языком слизала...»

Не известно, закончил ли комиссар писание своей липы, но он стал бродить по лагерю в уже намозолившем глаз красном тренировочном костюме, к тому же весьма грязном – особенно бросалось в глаза большое чёрное пятно на правом бедре. Куклин сонно прошкандыбал между домиками, а потом побрёл до входа, Ерохин беседовал с какими-то двумя людьми в галстуках – вот они, загадочные незнакомцы, легки на помине.

Вертолёт прилетел только около пяти часов. Сделав победный круг над посёлком, он сел на площадке. Появились три человека: инженер районного штаба Попов, замдекана Кукин - он же ответственный за ТБ по МГУ и какой-то деятель из областного штаба.

-Илья, возьми людей и помоги, пожалуйста, разгрузить вертушку, - нервно потирал руки, подёргивался, играл лицевой мускулатурой Ерохин.

Вместе с Харатьяном и Рыбкиным мы выгрузили хлеб в белых мешках, который тут же забрал появившийся Громов – приехал на грузовике, и стали выбрасывать мешки с цементом. Всё совершалось при работающем двигателе – в посёлке лётчики не заглушали моторы, но, освободившись от груза, немедленно улетали. Я думал, что врача районной СЭС Суцковера больше в этом отряде не увижу.

Выполнив задание командира, Харатьян и я вернулись доделывать цоколь. Подошёл Симонов: «Немедленно рвите в лагерь и берите талоны по технике безопасности: по положению мы не имеем права выходить на объекты без них».

-Как скажет начальство, так и сделаем, - весело ответил Харатьян, и мы побежали к домикам: хорошо, здесь всё рядом – от лагеря до самого дальнего объекта 5 минут ходьбы.

Только мы вернулись на площадку, как на рысях подбежали Ерохин и Куклин. «Немедленно слезть, - согнал командир Глеба Иванова и Кубышкина с крыши, - Только слазьте незаметно, с той стороны, чтобы Кукин вас не увидел – он из лагеря смотрит во все стороны».

Когда подошли главные крышестроители отряда, Ерохин сказал чуть дрожащим голосом: «Если бы вас увидел Кукин, то он немедленно отрезал бы вам по талону по технике безопасности: вы работаете без касок и без перчаток. Про ваши акробатически номера я и не упоминаю. Что сделали бы мне? Клизма из битого стекла в парткоме – это самое милое. Проверяющие от МГУ на самом деле каждый год следят за техникой безопасности, а в этом году, после этой смерти в Казахстане, особенно. Поделайте что-нибудь внизу, так как Кукин должен появиться с минуты на минуту, - продолжал подёргиваться всем телом Ерохин, - Саша, сбегай, сгони с крыши Флёрова и Цымбала, пока Кукин не подошёл», - мотнулся командир в сторону комиссара.

Не успели все собраться вокруг Ерохина, как словно из-под земли вырос полноватый мужчина лет 30 с маленькими, колючими глазками-льдинками и нависающей на лоб русой чёлкой. Главный по ТБ в МГУ Кукин говорил резко, отрывисто, всё время, поправляя волосы надо лбом: «Всем показать талоны по технике безопасности».

-У нас вообще нет талонов, - пожимали плечами Иванов и Кубышкин.

-Что? – взлетели вверх узенькие, чётко очерченные бровки Кукина.

-Зональный штаб не обеспечил, - спокойно объяснил Глеб.

-Валера, как такое возможно? – глазки проверяющего стали буравить Ерохина.

Командир молчал, слегка пожимая плечами. «Ладно, разберёмся, пошли, изучим вашу документацию», - развернулся Кукин, увлекая за собой отрядное начальство.

Неожиданно через час прилетел ещё один вертолёт, который доставил несколько новых начальников. Они соединились с уже прибывшими и двинули в сторону главных контор посёлка, расположенных на въезде.

Удивительный день продолжался. Сколько их и осталось таких до неминуемо надвигающейся осени, по рассказам местных, мгновенно переходящей в длинную, безжалостную, тёмную зиму. Оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии начальства в зоне видимости, я скинул куртку, решив ещё чуть насладиться нежным тёплом затухающего дня. В конце концов, мы делали цоколь, и потому никакой опасности в принципе быть не могло. Изредка я поглядывал в сторону, откуда ожидалось прибытие проверяющих, но каким-то удивительным образом не заметил их. Я не мог понять, откуда и как они выросли возле меня.

Первым подошёл командир: «Что же мне с вами делать-то? - театрально произнёс он, работая на остальных, идущих следом за ним, - Талон по технике безопасности. Где талон?»

-Да вот, он,- чуть растерялся я, подумав, - Всё было в порядке, только этого мне не хватало.

возврат к началу.