Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-64-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

К бригаде Иванова присоединили и Решетникова. Я считаю его один из самых неприятных и опасных в отряде. Без зазрения совести, Решетников заискивает перед мастером, Безматерных и комиссаром – почувствовал уже, откуда ветер дует. Как-то, в один из моментов своего возбуждения Куклин прибежал на площадку, заорал: «Что же вы таскаете панель вчетвером?» Схватил один, чуть не завалился. Верноподданнически виляя всеми членами, к комиссару подскочил Решетников и начал усердно помогать. Они перенесли несколько панелей, и Куклин убежал поднимать «Порыв трудового оргазма в других местах». Вместо продолжения переносок Решетников немедленно развалился на панели, а затем просто и молча ушёл. Один раз мы несли с ним небольшую панель – я шёл впереди, оступился, упал, выронил панель, в конце концов, с кем не бывает, Решетников ничуть не пострадал. Я всё же извинился, сам не очень понимая, за что… Следующие несколько дней Решетников рассказывал всем, что я бросаю панели. Говорил он это не при мне, поэтому слова его стали мне известны в передаче одного из бойцов. Я думал, как быть, что сказать, пока актуальность моего ответа не пропала сама собой.

На этот раз мне повезло: Решетников, по своему обыкновению, улизнул, под предлогом помощи другой бригаде, и больше не вернулся. Работать с Ивановым и Флёровым приятно и спокойно. Непринуждённо переговариваясь, мы сбивали лаги и щиты.

-Вчера на пилораме мне местный мужик рассказал, - начал Флёров, - В прошлом году сюда приехала шабашная бригада из восьми киевлян. Они поставили восемь домиков, получили большие деньги. На радостях в последний день напились до бесчувствия и видимо кто-то по неосторожности, с пьяных глаз что-то зажигал и домик загорелся. Сгорели два человека. Полученные ими деньги сгорели тоже. Когда шестеро оставшихся в живых вышли из больницы, то ПМК заставило их восстановить домик.

-Весёлая история, - бросил Иванов и тут его позвали, - оказалось, что по рации его вызвали на телефонный разговор с Москвой через Нижмозеро. Недоумевающий Глеб немедленно ушёл.

-Илья, тебя тут ищет человек со щекой, - подошёл к нашей площадке высокий, в очках Харатьян.

-Когда же приедут за нами? – встретил меня в лагере рабочий, на этот раз я узнал, что зовут его Валентин Самгин.

-Обещали сегодня, - пожал я плечами.

-У меня голова раскалывается, знобит. Дайте хоть таблетку от боли.

Я дал ему анальгин и термометр, который сразу же показал 39 градусов.

-Валентин, примите обезболивающее и старайтесь не выходить. Я буду дёргать начальство. В конце концов, они приедут.

-Появятся к моему концу.

-Ну-ну, не так грустно, - попытался утешить я Самгина, подумав, что положение его может стать очень серьёзным.

Расчистилось небо, появилось солнце – яркое, доброе, вечное. Хоть и продолжал гудеть ветер, но на душе тоже повеселело.

-Ну, будет, будет тебе вертолёт или вездеход: ПМК обещало, значит – будет, - издалека встретил меня Школьный.

-Обещанного сами знаете, сколько ждать, а у нашего бойца температура 38, а у вашего рабочего и того больше – 39 и чувствует он себя очень хреново.

-Я тебя предупреждал: здесь не Германия.

-Даже не Восточная, - кивнул я.

На обратном пути в лагерь меня догнал командир: «Всё знаю. Бросить всё к чёрту и организовать шабашку».

-С моей стороны возражений не будет.

-Но есть возражающие, вот, например, мастер,- кивнул Ерохин на приближающегося со стороны лагеря Жигарева.

-Понятно, так он палец о палец не ударяет, а на шабашке придётся растрясти жирок, - подумал я.

Жигарев подошёл своей обычной, виляющей походкой, с ухмылкой на лице: «Какие успехи?» задал он вопрос не понятно кому.

-Грандиозные, - ответил я.

Окинув меня, колючим, ничего хорошего не предвещающим взглядом, мастер сказал: «Оказывается у рабочих отпуск всего-то 12 дней. Вот тебе и гегемон».

-Хорошо быть прослойкой, - усмехнулся я.

-Кстати, вы знаете, что из-за сильного ветра отключили дизель и поэтому невозможно выйти на связь, - сказал мастер.

-Чего же Школьный говорит, что ПМК обещает прислать вертолёт или вездеход? – спросил я.

-Как всегда врёт, - бросил Ерохин.

-Один трелёвочник сегодня утонул. Второй поехал за ним и тоже завяз. Третий чинит лебёдку, то есть пилорама после обеда не работала, - сказал Жигарев.

-Я это знаю. Кроме того, я знаю, что цемента нет, поэтому на котельной всё глухо.

-Жизнь прекрасна и удивительна - зачем вам ещё какой-то цемент? – осклабился мастер, - Зато завтра должен появиться в посёлке Иван Семёнович Толпугов вместе с нормировщиком, который будет писать нам наряды.

-Зато старший прораб Прокофьев сегодня в 10 часов уехал в Онегу, скорее всего, навсегда. Кроме того, Рудюка перевели из прорабов в мастера и поэтому он уволился, - сказал Ерохин.

-Демократия России и русскому человеку противопоказаны, - очень серьёзно произнёс Жигарев, - Править следует железной рукой, чтобы никто и пискнуть не посмел, иначе получается один бардак и безобразия. Есть некоторые совершенно необходимые для выживания правила, нарушать которые абсолютно запрещено. Смертельный номер.

-Согласен,- закивал командир.

-Особенно в таких местах: снабжение дрянь, климат тяжёлый. Работяги жалуются, что им по 150 рублей за субботу и воскресенье не платят, хотя и обещали. Кроме желёзной руки, работа должна быть организована, как на чикагских бойнях: конвейер и плюс некто с максимальной зарплатой, который всех заводит, потому что иногда человек может подумать: «А чего жопу рвать за три копейки?»

-Всегда должен так подумать, и будет прав, - оживился Ерохин, - Но побыстрее, так как мы опаздываем на штаб, а нам ещё и ужинать.

-Вот это уж совсем лишнее, - бросил я взгляд на перекатывающийся через ремень живот мастера.

К вечеру в посёлке стало холодно, грязно, противно.

На штабе собрались все, кроме Глеба Иванова, который пошёл спать, так как проработал всю предыдущую ночь и весь сегодняшний день.

-Мы опоздали, так как Марков не дал автобус в субботу, - начал Ерохин, - Он заявил, что не может отдать такое распоряжение без разрешения месткома.

-Вот тебе и демократия, - прихрюкнул Жигарев.

-Сказал: «Добирайтесь на лесовозах». Когда я ему говорю, что в пятницу они рано кончают, то он мне посоветовал сидеть в Онеге до понедельника.

-Какой нехороший, - издевательским тоном произнёс комиссар и затараторил, - Лучше слушайте анекдот: «Выступает Леонид Ильич Брежнев, допустим, на N + 1 Съезде Партии, и говорит: «В 9 Пятилетке у нас не будет мяса». С места кричат: «Будем работать в полторы смены». «Хорошо, товарищи. В 10 Пятилетке у нас не будет молока». «Будем работать в две сменяя», - кричат с места. «Хорошо, товарищи. В 11 Пятилетке у нас не будет хлеба». «Будем работать в три смены», - кричат с места. «Кто это? Встаньте, пожалуйста». Гробовщики.

-Выходит Василий Иванович утром на крыльцо, - перехватил инициативу комиссара мастер, - Шатается и кричит: «Ребята, нужны птицам деньги?» «Нет, Василий Иванович», - отвечают ему бойцы. «Вот я и говорю: «Пропил я ваши денежки, орлы». Анка встрепенулась: «И мои тоже, Василий Иванович?» «И твои, ласточка, и твои».

-Ладно, господа, что где делается? – усталым тоном произнёс Ерохин.

-Маразм, - бросил Решетников, - Стекловата к стенам не прибивается, а они хотят, чтобы мы прибили стекловату, на неё сетку, а потом будут штукатурить.

-Туфта, - бросил Безматерных.

-Пусть дадут документацию, - сказал командир, - Которой у них нет. Сколько тебе человек?

-Троих, и то, наверное, будем дурью маяться, - ответил Решетников. Я заметил, что он тоже начал отпускать бороду, отчего в лице его появилось, что-то совершенно разбойничье.

-Всё-таки ходить по краю крыши опасно, - пропищал инженер по ТБ Воробьёв, - Фурса и Коновалов крыли крышу шифером. В случае чего, вертолёта не дождёшься.

-Падать не надо – это не по правилам техники безопасности, а если уж упал, то так, чтобы вертолёт не потребовался, - бросил Безматерных.

Все засмеялись.

-Может верёвкой? – привстал Куклин.

-Ерунда, - бросил Безматерных.

-Верёвки будем выдавать не справляющимся с нормой, чтобы они вешались, - весело заржал Жигарев.

-Завтра спросим у Школьного, - сказал командир.

Я почему-то вспомнил, как он дожаривал рыбу, чтобы побыстрее начать штаб – Татьяна проспала и завозилась – и мне почему-то стало его очень жалко.

-Хорошо бы поднять шифер на крышу краном, - сегодня говорил особенно писклявым голоском Воробьёв.

-Суета, - махнул рукой Безматерных.

-Выясним, - кивнул Ерохин.

-Полный фурштоф, - выкрикнул комиссар.

-Па-апрашу при мне не выражаться, - сменил своё обычное полулежачее положение Жигарев.

-Всё хорошо, спите спокойно, дорогие товарищи. После обеда на 4 площадке Алексеев, Добролюбов, Харатьян, Зиновьев и Григорьев поставили больше половины щитов.

-Самое удивительное, что Григорьев, - бросил Жигарев.

-Я его перевоспитал, - выпятил грудь комиссар.

В этот момент вошли в комнату Света и Юля.

-Значит, они не уезжают. Это был блеф. Как я мог рассчитывать на такое счастье, - подумал я.

-Садитесь, девочки, садитесь, - подобрал живот Жигарев.

-Ничего, мы постоим, - ответила Петричук.

-Ни в коем случае, - встал командир, а Кощеев сбегал в соседнюю комнату за стульями.

-Во-первых, нет денег, - начала Света, - Нет продуктов. На завтра нет сахара, а на обед вообще ничего нет.

-Наконец-то, - бросил Безматерных.

-Теперь мы будем худые и красивые, - засмеялся мастер.

-Уже поздно. Неужели вам охота так поздно заседать? – полез вверх голос Светы.

-Мы слушаем, - почти прошептал Ерохин.

-Дима должен давать хотя бы по 200 рублей, а больше 150 он ни разу не дал.

-Я изменил своё мнение о Григорьеве, - вставил Безматерных, - Так и надо. Хоть какой-то от него прок.

-Сейчас, на самом деле денег нет. Всё ПМК бьёт себя в грудь: обещают нам в понедельник, самое позднее во вторник, - медленно и с трудом подбирал слова Ерохин.

-Рабочим выдавали сегодня, - сказал Жогов.

-Во-вторых, нет оливы, - закончила Света.

-У Школьного её тоже нет, - кивнул Ерохин, - Вы сможете завтра выйти на конопатку?

-Да, - очень недовольно ответила Света, - В-третьих, нет дров: дежурный их не наколол.

-Он нас наколол, - бросил мастер.

-Кто дежурил? – спросил Ерохин.

-Зиновьев, - произнесла своё первое слово на штабе Юля.

-Ему сказали? – спросил командир.

-Я знаю, что Татьяна отпустила его сегодня на час, - сказал Кощеев.

-Сознательный человек должен сам видеть, - произнесла, как прочитала по бумажке Света.

-Это не факт. Мы выясним. Ещё что-то? – спросил Ерохин.

-Нет, - встали и ушли молодые женщины.

-Мужики, кому делать нечего, пусть помогает девочкам на кухне, - сказал комиссар.

-Да. Я был один раз – всем советую, - усмехнулся Безматерных.

-Кроме того, сейчас они зарабатывают в день больше любого мужика, - продолжил Куклин.

-Точно, - подал голос весь вечер промолчавший Симонов и все засмеялись.

-Хорошо, завтра весь незанятый штаб и все остальные, не приписанные ни к какой бригаде, выходят на конопатку, - сказал Ерохин.

-Валера, посади Ирину за бумажную работу, хоть что-то, - предложил Куклин.

-Хорошо, - кивнул Ерохин, - Пора нам выехать на море.

-Марков обещал - вот пусть он и организует, - ввернул Безматерных.

-Кстати, хочу, всех поздравить с экватором, - встал Ерохин.

-Было бы с чем, - потянулся Куклин.

возврат к началу.