Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-57-

24 день. 23 июля 1983 года. Суббота

Всё нижеизложенное не имеет к действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в случаях крайней необходимости.

-А в тюрьме сейчас завтрак, - разбудила меня Ирина, нежившаяся на соседней кровати с Валерой.

-Она совершенно изменилась, как будто бы что-то отрубила или подрубила тем ударом топора, - подумал я и рассмеялся, - Речь бывалого человека, прошедшего огонь воду и всякие трубы.

-Я просто голодная и вспоминаю кафе «Космос».

-Я бы предпочёл ресторан «Узбекистан», - потянулся Ерохин.

-Илья, как ты гнусно зеваешь, - услышала проявление моей жизнедеятельности девушка.

-Как ты нехорошо говоришь, - не нашёл я более достойного ответа.

-Зевая, умиротворяются, - пришёл мне на подмогу Валера.

-Ну, прости, - вылезла она из-под одеяла, взяла расчёску и начала расчёсывать голову любовника. По его реакции, стало понятно, что ничего необычного в её поведении нет.

-Распиши движение точки в цилиндрических координатах, - совершенно серьёзно произнесла Ирина, продолжая расчёсывать шевелюру Ерохина.

-Возьму-ка я аванс в 1000 рублей, и будем кутить, - блажено сощурился Валера.

-Насколько я понимаю в медицине, движение точки в цилиндрических координатах тебя не интересует, - засмеялся я.

-Твоя медицина права: ну, ни капельки.

-Паша Грозный тоже раскололся в стольном граде Вологда и сказал, что после защиты диссертации забросит всю науку к чёрту и начнёт класть печи, для чего и книжку такую купил.

-С возрастом мы все всё меньше и меньше верим в науку, - прикрыл глазки Ерохин.

-Учёным можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан. Хотя для кладки печей диплом кандидата физмат наук – не очень шикарно ли? Печник-физик-теоретик.

-Похоже. Как у нас говорят: «Вперёд науку толкать не можем, назад – начальство не даёт, вот и приходится в бок».

-Я только надеюсь, что в правильный бок – хоть не левый уклон.

-Болтуны же вы, однако, - даже чуть приостановила свою работу по приведению головной растительности Ерохина в некий порядок Ирина.

Неожиданно под окном кто-то заорал:
Раньше были времена,
А теперь моменты.
Даже кошки у котов
Просят алименты.

-А вот это неправда, - рука Ирины зависла.

Ответом ей был весёлый и громкий хохот Валеры и меня.

-Ну, вас, фу на вас, - перелезла Ирина через Ерохина, достала из сумки причиндалы и начала завиваться.

-А не постричься ли тебе?

-Валера, я не успеваю релаксироваться от твоих перемен: ты же только-только говорил, что хочешь видеть меня кучерявой.

-Сделает операцию на носу, а он скажет, что до того было лучше, - подумал я, вновь испытав жалость к Ирине. Или ревность: меня-то так не любили?

-Возьму 1000 рублей, и поедем мы с тобой, - опять перешёл к своим мечтаниям Ерохин.

-Валера, а пойдём лучше на речку.

-Как хочешь, так и будет, суровая ты наша, - небольшая обида прозвучала в голосе Ерохина.

-Я – была маленькая неиспорченная девочка, а теперь меня мама не узнает. Но я скажу маме, кто меня испортил, - внимательно разглядывала себя Ирина в зеркальце.

-Чьей маме? – покачивал Валера головой из стороны в сторону.

-Моей.

Неожиданно я вспомнил анекдот из студенческой жизни: «Был когда-то академик-физиолог Анохин. Начинал он ещё при Павлове, разумеется, из-за юного возраста – мальчиком на побегушках. Но на лекциях этот самый Анохин, которого звали Пётр, любил остановиться, как бы задуматься и произнести: «Тут-то мне Иван Петрович и говорит…» Обычно он продолжал какой-то учёной фразой, но один раз откуда-то с галёрки непочтительный студент выкрикнул: «Петь, почисть клетку».

-Все вы, медики - циники, - бросила Ирина.

-Речка-речкой, но, к сожалению, не она – цель нашего посещения Онеги: мы должны идти делать рентгеновский снимок пальца, - сказал я.

-Не хочу, - закапризничала Ирина.

-Нет выбора. Обязана, - жёстко отрезал я.

-Валера, ну, скажи ему, ты ведь командир, - заканючила девушка.

-В таких вопросах слово доктора – закон, - пытался утихомирить щёку Ерохин.

-Она его и с тиком полюбила, - подумал я.

После долгих сборов, сопровождаемых разговорами, Ерохин завязал Ирине шнурки на кедах – одной рукой этого не сделаешь – и мы пошли. Солнце не жгло, но ласково обогревало так обделённую теплом землю. Ветерок плясал по улицам, шелестя бумажками, листьями и всем нетяжёлым, попадавшимся на его пути.

-Кстати, по поводу науки, - начал Ерохин, - Во мне погибает предприниматель, я чувствую в себе гибель делового человека. Душит система. Я купил Ирине детские босоножки, отрезал их и такая фир`ма стала, за 15 рублей запросто.

-В системе существуют три уровня зарплаты для трёх уровней общества. Вот, если человек прыгает на более высокий уровень, например, секретаря обкома…

-Валера, а почему бы тебе не стать секретарём обкома, - перебила моё занудство Ирина.

-Я думал об этом, но решил, что это не для меня: очень много говорить, во что не веришь и других в этом же убеждать.

-Да, нет, уж стань, пожалуйста, - не сговариваясь, дуэтом произнесли мы с Ириной.

-Горе мне с вами, дети мои. Кстати, открою вам под большим секретом: Света Петричук – беременна.

-Опа, то-то она у меня просила глюконат кальция. От кого не спрашиваю.

-И правильно делаешь.

Я вспомнил, как Безматерных самоуверенным тоном говорил мне, что отношения Светы с Бутусовым совершенно платонические и сказал, - Когда Герцена спросили, верит ли он в дружбу между мужчиной и женщиной, он ответил: «Да, от этой дружбы рождаются дети».

-А ты мне ещё будешь доказывать, что доктора не самые циничные люди, - наклонила голову к плечу Ирина.

-Во-первых, Герцен доктором не был, а, во-вторых, доказывать ничего не собираюсь.

-Вы знаете, как я достал люксовский номер, в котором мы переспали? – спросил Ерохин.

-Поведай, - бросил я.

-Когда я самым первым приехал в Онегу, то ночь переспал на вокзале. Утром заявился в ПМК. «Как ты добрался?» - удивился мне Марков. «Спал на вокзале», - чистосердечно сознался я. «А если проверка спецкомендатуры - мы ведь живём среди сплошных зон?» «Скажу, что я из ПМК», - говорю я и вижу, как Марков бледнеет, берёт ручку и тут же пишет записку: «Выделить командиру отряда МГУ комнату в общежитии».

-Лучше бы мы спали на вокзале, - всем своим видом демонстрировала Ирина, как не хочется ей идти в поликлинику и делать снимок пальца.

-Зато, какой я молодец, что украл в ПМК телефонный справочник: теперь можно везде звонить, в любую контору города Онега, - перевёл Валера разговор и продолжил, - В прошлом году отряд работал в посёлке, который называется Золотуха. Заработок вышел довольно средненьким. Я решил, что туда мы не поедем. В этом году я собирался заключить договор в соседнем посёлке – Орлица, но там отсутствовал генеральный директор. Пока я колебался, другой командир перехватил место. В Орлице несколько лет назад отряды МГУ закончили 16-тиквартирный дом. Сейчас его уже поставили на капитальный ремонт. Последние годы финансирование в Орлице было настолько хорошее, что на деньги капремонта строят новые дома. Отряд сорвёт огромный куш на аккорде. Мы бы там хорошо заработали, доктор.

-В другой раз, командир, совсем в другой раз.

Мы пришли в поликлинику, и Горбунова исчезла за тяжёлой дверью рентгеновского кабинета, над которой загорелась суровая, красная лампочка: «Посторонним вход воспрещён».

-Что? - вместе встали и выкрикнули Ирина и Валера, когда я вернулся с заключением.

-На рентгеновском снимке, - посмотрел я на девушку, и зачитал: «Перелом ногтевой фаланги первого пальца левой кисти (костный фрагмент 3.5-0.5 на 2 мм)».

-Говорила ведь: «Не надо идти делать этот дурацкий снимок», - заплакала Ирина.

-Мастерски рубит, - подумал я.

-Идите в ЦРБ, скорее всего, придётся накладывать гипс, - вышел из кабинета и протянул мне плёнку рентгенолог.

-Я в ЦРБ не пойду, в Москву не вернусь и здесь не останусь, - забубнила Ирина.

-Поедешь домой, - сказал Ерохин.

-И домой не поеду.

-Если надо – поедешь.

-Сговорились взрослые дяди, сладили, - вышла Ирина на улицу.

Щека Ерохина заплясала что-то типа танца с саблями Хачатуряна. Я пожал плечами. Мы вышли во двор. Ирина сидела на скамеечке метрах в 100 от входа. Разумеется, что Ерохин подошёл к ней один.

-Так всё весело было вчера вечером и сегодня утром. Недаром Ирина отказывалась идти на рентген – предчувствовала, - подумал я.

Ерохин пристроился возле молодой девушки и что-то заговорил. Ирина плакала. Я сидел на скамейке под деревом, смотрел на небо и задремал. «Пойдём брать больничный», - затряс меня за плечо Валера.

Я встал и вдруг испытал страшную тоску, представив себе, что лагерь останется без Ирины, во мне зазвучали её слова: «Я приношу счастье». «Валера, - я остановился, качнул головой, - Я готов её взять на мою ответственность».

-Спасибо, доктор. Я тебе этого никогда не забуду. Но ты понимаешь, у нас и так в отряде друзей нет. Ирину они ненавидят не меньше тебя и меня. Если ты её оставишь…

-Валера, плевать я на них хотел, - бросил я, подумав, - Кажется, он её сдаёт.

возврат к началу.