Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-56-

Всё нижеизложенное не имеет к действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в случаях крайней необходимости.

-С девочкой вы сделали всё правильно, - мыл руки хирург поликлинического отделения онежской ЦРБ, посмотрев моих пациентов, - Хотя можно было бы её обезболить и сорвать оставшийся кусок ногтя…

-Видели бы вы наши условия, - перебил я его.

-Понимаю, понимаю. Я один раз был в Верхнеозёрске. С парнем тоже всё в порядке: гноя в ноге уже нет, можно было бы и отправить назад, но там ведь дорога не до посёлка, если я не ошибаюсь?

-Не ошибаетесь. Последние километров десять надо идти пешком, если не пришлют личный вездеход.

-Поэтому госпитализируем его на пару дней в нашу хирургию. Вот вам направление.

Автобус ПМК довёз нас до хирургии - деревянного, двухэтажного домишка, окружённого со всех сторон новостройками больницы. Заведующий отделением худой молодой человек – лет 27-28 сходу бросил: "Сейчас посмотрим его ногу под наркозом". Неожиданно без всякого стука дверь перевязочной открылась, и на пороге вырос обросший щетиной Ерохин.

-Это ещё что такое? – возмутился заведующий.

-Это наш командир.

-Извините, но мне срочно нужен доктор, - задыхаясь выпалил Ерохин.

Хирург недовольно пожал плечами.

-Привет, Валера, - вышел я в коридор.

-Утром Макаров мне сказал, что по рации ему передали: "Девочка наколола ногу, а парень отрубил палец. Это я послал вам навстречу два автобуса, - в этот момент выскочила ожидавшая меня возле сестринского поста Ирина и запрыгала, как маленькое дитя, много месяцев не видевшее мамы. Обняв любовницу, Ерохин проговорил: "Ой, дети мои, дети мои, сколько же вы мне здоровья стоили. Я с вами с ума сойду. Ладно, ребята, пошли по Онеге пройдёмся".

Утешив совсем расстроившегося Васильева, мы оставили хирургию.

-Медведева из СЭС, если помнишь, стала говорить: "Не пишите, зачем вам эти акты?"

-Помню, конечно, но её-то какое дело? С каких это пор СЭС вмешивается в производственный травматизм? - удивился я, подумал и добавил, - Но самое главное – это, разумеется, сделать так, чтобы Ирина получила по максимуму. Если для этого нужен акт, надо его пробить любой ценой, если не нужен, то и говорить не о чём. Ты должен проконсультироваться с кем-то понимающим.

-Ясно, что Медведеву подослали, не исключено, что Макаров. Хотя мне он дипломатично ответил: "Как ты считаешь, так и делай".

-Делать надо на пользу Ирине.

Ерохин с трудом, перекосившись, тащил здоровенную, тяжёлую сумку, забитую под самую завязку.

-Давай помогу.

-Если немного. Буду очень рад. Тут не только мои вещи - они-то не тяжёлые, но цепь для циркулярной пилы. Дал мне её лично товарищ Макаров после того, как завхоз сказал, что такой цепи нет, и неизвестно когда будет. Один свисток начальника по телефону и всё обнаружилось. Надавал ещё кучу вещей в придачу – я оставил их в нашей комнате в общаге.

Я вспомнил, как Ирина собиралась на ночь глядя, идти спасать любимого и подумал: "Что она в нём нашла? Тощенький, неуклюженький, подслеповатенький, женатенький с детьми? Требует пластической операции на лице, как будто бы сам идеал человеческого тела. Хотел бы я увидеть его жену. Любовь, по истине, зла. Наверное, он был первым серьёзно обратившим на неё внимание мужчиной. Но влюбилась она в него по самые уши. Можно только позавидовать. Хотя, кто знает, иной раз чрезмерная сладость пуще горечи. Надоест она ему, ох, и надоест. Запуталась девчонка.

-Всё разговоры, разговоры, - покачивал головой Ерохин, - Врач СЭС Слуцкер грозится закрыть отряд, особенно из-за отсутствия каких-то там журналов. Но начальник Макарова Марков сказал: "Отряд нам нужен". При мне звонил, кому надо – сделает всё, чтобы отряд не закрыли. Но если будет продолжаться такой же бардак, то я сам сделаю всё чтобы прикрыть лавочку.

-И на Чёрное море, в Сочи, Валера, - захлопала в ладоши Ирина.

-Значит, ты знаешь, что в прикупе, - бросил я.

-Какой прикуп? - не поняла девушка, видимо не знающая пословицы или забывшая её.

-А кто хочет, может на гражданскую шабашку. Я говорил с главным инженером Хайнозёрского леспромхоза. "По сколько вам надо?" – тут же спросил он. "По 800-900 рублей", - отвечаю ему на вскидку. "Хорошие деньги", – говорит он. "Но и работать будем хорошо". "Кто хорошо работает – хорошо получает," – отвечает он. У них есть два вида работ: строительство мостов и установка столбиков на дороге. Более квалифицированное строительство у них затруднено, так как своей пилорамы нет и, значит, нет материалов…

-Речь идёт о леспромхозе, - перебил я командира.

-Для нас они её не построят. Прямо в кабинете у Макарова, когда тот куда-то вышел, толстый мужик из главка, начальник ДСО Толпугов сказал, что мы можем взять заливки концов на трубах, проходящих под дорогами. Это называется оголовки труб. Не знаю уж, каким образом, но его предложение тут же стало известно всей округе…

-Всё очень просто – старая как мир истина о стенах с ушами.

-Ты прав на счёт ушей. На следующий день я был в кабинете этого самого Толпугова, когда ему позвонил начальник Макарова Марков и как заорал: "Шабашник!" "Какой шабашник?" – прикинулся Толпугов. Минут десять они орали друг на друга по телефону. Грозили друг другу и звали друг друга в свои кабинеты: оказалось, что они сидят в одном коридоре в трёх метрах друг от друга. Начальник же Маркова послан из главка проталкивать определённые пусковые объекты, за которые он отвечает головой и потому сделает всё, чтобы привлечь к ним студентов. Кстати, в число этих пусковых объектов входят лишь два наших домика, а остальные его не очень-то интересуют и даже не понятно как финансируются. Потом он вызвал меня к себе в кабинет и говорит: "Ладно, командир, во вторник приеду к тебе, и будут тебя хорошие наряды. Я, кстати, не представляю, как из сметной стоимости в 1200 рублей за домик набрать хотя бы 2000 без очевидной липы. Но это уж их проблемы. Марков, в отличие от своего начальника из главка, заинтересован в других пусковых объектах, особенно, дороге. Поэтому так всё и выходит.

-Валера, где ты живёшь? – явно заскучала от речей на производственные темы Ирина.

-В комнате общежития.

-Это, в которой Куклин не захотел остановиться 30? – вспомнил я.

-Точно.

-Тут недалеко два ресторана, пошли, отметим и выпьем за встречу, - предложил командир.

-Пошли, - кивнул я, подумав, - Нарушение сухого закона, но если командир, то сам Бог велел.

Но не тут-то было: оба ресторана оказались закрытыми, так как в них отмечали "День торгового работника".

-Банкеты, - задёргалась щека Ерохина, - Пошли в соседний гастроном и купим с горя бутылку грузинского коньяка. Я её уже присмотрел, чтобы расслабиться. В "Беломорочку" не пойдём – там одно говно.

Нагруженные покупками, ведомые командиром, мы пришли к общежитию ПМК – длинный, одноэтажный барак, коридор которого противно пропах сортиром. Обшарпанная дверь возле окна скрывала узкую комнату, с зелёными в цветочек, оборванными во многих местах обоями. Четыре панцирные кровати вдоль стен оставляли узенький проход посередине. Старый шкаф с отвисшей, не закрывающейся дверью втиснули между одной из кроватей и торцовой стеной. Единственный стул стоял возле играющей роль стола тумбочки.

-Пошли за посудой – в соседнем домике живёт ответственная за общежитие работница бухгалтерии ПМК, - положил Валера продукты на тумбочку.

-Да вы прохолодите, - приветливо встретила нас женщина средних лет корейского типа и провела в современно обставленную трёхкомнатную квартиру со всеми удобствами, сервантом, за стёклами которого поблескивал хрустальный сервиз, коврами на полу, выбегающими из-под книжного шкафа, заполненного купленной на талоны за сданную макулатуру литературой.

-Спасибо большое, мы вам всё вернём, - улыбнулся Ерохин.

По возвращении на пороге общежития нас подозрительно оглядели два пьяных мужика. "Это кто такие?" – чмокнул слюнявыми губами, пустив пузыри, один из них, уставившись на Горбунову.

-Люди, - ответил Ерохин.

-Во бля, люди, - сделал удивлённый вид второй.

-А, дай, бля закурить, - обратился ко всем сразу первый алкаш.

-Не курим, - пропустил я вперёд Ирину и Ерохина.

-Не курят, бляди, - перекривлял меня, оставшийся сзади мужик и схватил за рукав.

-Вот этого не надо, - отдёрнул я руку, отчего мужик вздрогнул, сморщил обиженное лицо и загундосил: «Курить, бля, надо».

-Я буду иметь вас в виду, - резко прошёл я вперёд.

-Что имею то ввиду, бля, - громыхнул второй мужик.

Ирина накрыла тумбочку-стол. "Ну, дети мои, чтобы не последняя, и за встречу," – разлили Ерохин коньяк по стаканам работницы ПМК.

-Какая гадость, - скривилась Ирина.

-А я люблю, расслабляет, - с удовольствием осушил Ерохин стакан.

-Валера, не люблю я, когда ты пьёшь, - покачала головой девушка.

-Мужчина должен расслабляться, правда, доктор? Советская медицина советует.

-Советская медицина и каждый третий врач советский. Но я лично согласен с Ириной: на самом деле гадость.

-Я решил играть на противоречиях между Марковым и Торпуговым Иван Семёновичем. Марков грозит Иван Семёновичу Мовсисяном. Пусть. Но играть следует так, чтобы все были наши друзья. С Маложмой всё. Я всё больше и больше уверен, что Самолин специально устроил с Аркадием. Не такой он дурак, чтобы не понимать. Он считает, что в нашей помощи он не нуждается и не собирается платить отряду. Хотя договор пока на Паше…

-Кстати, о птичках, ты знаешь, как его стали величать бойцы?

-Нет.

-Оторвался от народной жизни, всё по начальническим кабинетам гуляешь и не знаешь ещё, что Безматерных теперь не просто Паша, но Грозный…

Ерохин откинулся на спинку единственного стула, задёргался глаз, который поддержала щека.

-Не до смеха Валере, - подумал я и в это время он поднатужился и выдал нечто похожее на хихиканье. "Грозный, говоришь. Грозный, так грозный", – налил себе почти целый стакан коньяка Ерохин.

-Валера, - попросила Ирина, но он её не послушал и мигом заглотнул содержимое ёмкости.

В комнате повисла тишина. Ерохин пожевал губами и продолжил: "Марков мне говорит: "У тебя шабашка в Маложме". Я ему отвечаю: "Нет".

-А на нет и суда нет, - пригубил я коньяка, - До чего же противен он, как будто бы гнали из местной самогонки.

-Не скажи, не самый плохой, бывают и совсем…

-Бывают, но редко.

-Валера, закрой отряд и поедем на Чёрное море, - язычок девушки начал слегка заплетаться, - Или поедем ко мне. Мама будет тебя кормить, а я похудею. Ты ведь хочешь, чтобы я похудела и сделала операцию на носу. Так и будет, как ты хочешь.

-Вот тебе ещё коньячка, покорная ты наша, - разливал спиртное Ерохин.

-Я – маленькая девочка, а ты меня спаиваешь.

-Так мне твоя мама велела, - начал заплетаться и язык Ерохина.

-Моя мама – хорошая.

-Дети мои, а не слабо нам пойти сейчас в ресторан – я верю, что он уже освободился, - с лёгким стуком поставил Валера пустой стакан на стол.

-Вперёд, - вскочила Ирина, - Я пойду в ресторан, а потом в кино с двумя условниками.

-Доктор, вперёд. Нас считают химиками, ну, и пусть. Тебе это мешает?

-Нет, мне это помогает. Мне даже лестно.

-Ты – интеллигентный человек, а я после кино напьюсь.

Душная тяжесть окутала Онегу. Внезапно обозначились гром и молнии, за которыми, не спеша, тяжёлой поступью пошёл крупный, грибной дождь. Лишь чуть прибив грязь, он перестал, но духота осталась.

-Даже Белое море не помогает. Никогда не думал, что такое возможно на берегу Ледовитого океана, - подумал я.

На этот раз нас пустили в ресторан, лишь поставив условие сесть рядом с выпившим мужчиной лет 40.

-А, молодёжь, откуда? – широким жестом сдвинул он к себе грязную посуду.

-Из Москвы, - брезгливо сбросил щелчком огрызок на пол Ерохин.

-Рад. Очень рад хоть немножко посидеть с жителями столицы нашей необъятной Родины. Я тоже не местный, а из Ростова-на-Дону, - мужчина был плотен, толстоват, лысоват, грубые, резкие морщины безжалостно избороздили его лицо, - Рекомендую солянку. Она здесь очень неплохая. За встречу, - официантка уже принесла чистые приборы и рюмки, и мужчина разлил только начатую им бутылку водки.

-Водку с коньяком. Мы только что по коньяку, - оправдывался Ерохин.

-Ничего. За встречу, чтобы не последняя. Пусть будет всё, как мы хотим и будем.

Выпили.

-Я – бывший подводник. Охранял Родину, неся службу на орденоносном балтийском флоте. Наша атомная подлодка в любой момент была готова сделать козью морду американскому империализму. Мы их всё равно победим, так как плевать хотели на все их звёздные войны. Это они – империя зла, а не мы. Победим мы их, так и знайте. Двоим нам на Земном шарике тесно. Мы или они. Мы их победим, верьте моему слову старого подводника. Устроим ещё колхозы в их Техасе и повесим красный флаг над их мерзким Белым Домом. Ну, как солянка, хороша, правда.

-Отменна, - кивнул я, приступив к принесённому немолодой, полной, официанткой.

-С подлодки меня списали из-за Боткина. Но это осталось моими самыми лучшими воспоминаниями жизни. Сейчас я монтирую оборудование на котельной. Получаю минимум 500 рублей в месяц. В Ростове я таких денег, конечно, не получу, и квартиру мне в Онеге дали. Жена приехала, но недовольна: не захотела здесь жить. Треть города здесь – пьянь, да зэки. Тротуары деревянные. Детей учить негде. Зимой колотун. Уехала жена на Дон, а я не знаю что делать. Вот и сижу здесь каждый день и пью эту блевотину, и жру эту мерзкую солянку. Ну, девочка, как мне дальше, как ты скажешь, так и будет? Вернуться ли мне к жене или остаться в Онеге?

Ирина покраснела, покрутила головой, взяла стакан, допила остаток водки, как воду: "Как хочешь – так и будет". Последнее время она часто произносила эту фразу, запустив её в отрядный сленг.

-Молодец, девушка, тебя Ира зовут, не ошибаюсь. Молодец Ириша. Как хочешь – так и будет, - он достал деньги, бросил их на стол, встал и шатающейся, но быстрой походкой направился к выходу.

-Вот, похоже, и мы сыграли роль в чьей-то судьбе, - пожевал Валера капусту, - Мужик был прав – солянка омерзительная. Пошли, дети, мои в кино.

Деревянными, скользкими тротуарами – пока мы сидели в ресторане прошёл сильный дождь – мимо деревянных, одноэтажных домиков за заборами, рядом с которыми стояли уже заготовленные на приближающуюся суровую зиму высокие поленицы, мы подошли к берегу онежского залива. Индустриальный пейзаж. Дымящие трубы на фоне красного заката. Мёртвые поля распластавшихся по поверхности воды брёвен. За ними – ревущие буксиры и прочие суда.

-Красный закат – символ скорого окончания белых ночей, - задумчиво произнесла Ирина.

-Петричук и её банда Иринку совсем заели. Тебя, кстати, тоже. Она может, потому и топором по руке трахнула, - сказал Ерохин.

Я промолчал. Горбунова тоже.

-Ну, что в кино мы не попали, билетов не достали, - пропел Ерохин.

Горбунова издала всхлипывающий звук.

-Ирина-деточка, что с тобой?

-Маленькие дети в это время уже спят, - толи пьяным, толи наигранным, толи смесью их голоском пропищала девушка.

В сгустившейся темноте мы долго плутали, проходя мимо длинных заборов и помоек. Благо, спустившаяся на городок ночь оказалась тёплой. В конце концов, только наитие привело нас к общежитию ПМК.

возврат к началу.