Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-47-

Все имена и фамилии изменены. Возможные совпадения - совершенно невозможны.
Используется ненормативная лексика, но без желания.

Без пятнадцати три весь штаб ещ` сидел в комнате комиссара и компании – распределяли людей на работы.

-Коля, убери брус под навес, мне Макаров всё время говорит, - обратился Куклин к Воробьёву.

-Это гнилой. Комлик сказал его выбросить.

-А из чего ты будешь делать крыльцо? – закричал комиссар.

-Не из этого, а то мне Комлик пизды даст.

-Я тебя пизды дам, - задрожали щёки и кожа под глазами Куклина, - К вечеру уберёшь.

Все, включая командира и Безматерных, молчали. Инженер по ТБ пожал плечами, сделал кислое лицо и отвернулся к стенке: "Хорошо, как скажешь".

Не успели мы выйти на площадку, как ко мне подошёл главный инженер ПМК Макаров: «Доктор, у меня к тебе две просьбы. Во-первых, пойди сейчас в столовую и вместе с заведующей Людой спиши испорченные продукты – ты должен подписать акт. Во-вторых, ты должен выписывать больничные листы вашим бойцам. Для этого завтра поедем в Онегу».

-Хорошо, - пожал я плечами, периферическим зрением заметив, как недовольно вытянулось и так длинное лицо Воробьёва. "Так-то", – фыркнул он в мою сторону, когда Макаров ушёл.

Я хотел бросить: «Это моя работа тоже, – но в последний момент передумал и потащил очередную панель, думая, - Он мне просто завидует – получаю отдых от каторги, а он не может. Всё очень просто».

Подбежал Куклин и, наблюдая, как мы работаем, зачастил: "Мужики, ёб вашу мать, знаете, что мне сейчас рассказали? Так слушайте. В начале июля свайное поле домика, который делали трое местных, уже было готово. Да только Комлик потребовал проверки и обнаружил, что под одним из столбиков нет бетонной подушки: работяги решили сшустрить. Комлик принять работу отказался. Пригнали кран и выдернули все столбики. Многие из них оказались, к тому же подрубленными – так им удобнее. В общем, полный пиздец. Комлик разорался. Дал пизды Рудяку, за то, что его работяги пьют, гонят туфту и не выходят на работу. Иван Семёнович тоже орал на Рудяка: "Зачем ты институт кончал, мудило? Он тебе ни к чему. Да, доктор, тебя ждут сразу многие: Васильев, чтобы ты его перевязал. Заведующая столовая Людмила тоже с каким-то целями. Макаров не доволен, что ты чего-то там тянешь. Кто-то тебя ещё спрашивал, я уже и не помню. Хоть секретаршу для тебя специально завести".

-Угрожающе прозвучала шутка, - подумал я и бросило, - Мой начальник в таких случаях говорит: "На тебя спрос, как на дешёвую колбасу".

-Все засмеялись. Даже Воробьёв, который тут же вякнул: "Мы опять останемся втроём".

Когда часа через полтора я вернулся на площадку, там крутились, как и ожидал инженер по ТБ, лишь трое: кроме него, Кощеев и Александров.

-Не хватает панелей ПН-1, - встретил меня Воробьёв, - Возил панели Добролюбов, значит, не завёз. Пойди, ты всё равно гуляешь, на третью площадку, там, где Симонов, Васильев, Иванов и Мартишин делают обвязку, и попроси у Симонова недостающие панели.

-Решил выбрать меня мальчиком на побегушках, - думал я по дороге.

-Володя, - позвал я Симонова, - Нам не хватает ПН-1. Воробьёв послал меня взять у тебя взаимообразно.

-Образно, у нас тоже много лажи, - как всегда недовольно буркнул бригадир, - 4 или 5 панелей у меня уже взяли. Вы, что думаете, мы поставим домик без панелей.

Я пожал плечами. Симонов угрюмо помолчал, потом при всех скрипя сердцем, явно обижаясь, как будто бы отрывал что-то своё, родное, кровное, буркнул: "Приходите и берите".

Я был уверен, как и Воробьёв, что Симонов даст мне двоих из своих бойцов помочь перетащить панели через разделяющие площадки метров 150, но не тут-то было. Показав, мне, что на этом аудиенция закончена, бригадир, вернулся к своим высоким обязанностям.

-Не мог потребовать, чтобы он дал тебе бойца, - выраженным недовольством встретил меня Воробьёв.

-Он не мой подчинённый,- вроде бы оправдывался я.

-Ты не просто боец, ты – член штаба, ты старше его, ты врач.

-Мы можем долго копаться в иерархии отряда, - почувствовал я раздражение.

-Саша, - позвал Воробьёв Кощеева, - Доктор не смог как следует переговорить с Симоновым, тебе придётся пойти вместе с ним и перетащить к нам ПН-1.

-Вдвоём, что ли? Они ведь тяжеленные. Их ведь таскали вчетвером, - подумал я, что ослышался.

-Пойдёте вдвоём, - отрезал Воробьёв, развернувшись ко мне спиной.

-Он на тебя злится, что ты часто отсутствуешь. Всё время говорит об этом. Хочет спихнуть тебя в другую бригаду, - с весёлой улыбкой сообщил мне Кощеев.

-Для меня это не секрет, - буркнул я.

Оказалось, что ПН-1 у Симонова нет.

-Ты даже не проверил, - заорал на меня Воробьёв.

-Не надо кричать: я прекрасно слышу и без очков, - вспомнил я Маяковского вместе с издаваемым им писком – зазыванием женщин.

-Иди, договаривайся, чтобы привезти панели из кучи.

На моё счастье мимо проезжал на трелёвочнике усошник Аркаша – чёрненький, круглолицый мужчина лет 35, про которого говорили, что он в пьяной драке убил ножом приятеля, получил 10 лет, отсидел 5 и за хорошее поведение был переведён в химики. «Аркаша, – бросился я ему на встречу, - Помоги, пожалуйста, перевезти несколько панелей».

-Ладно, - кивнул он, - Сейчас только отвезу цемент и айда. В тот день больше я его не видел.

-Иди, доложи командиру, - приказал мне Воробьёв.

-Делать нечего: перенесёте из кучи, - равнодушно бросил Ерохин.

-Валера, это метров 800, а то и 1000. ПН-1 - одна из самых тяжёлых панелей.

-Хорошо, пошли, посмотрим.

-Легко, однако, его уговорить, - подумал я.

Четыре полуразвалившиеся стопки почерневших, пропитанных влагой панелей стояли рядом с разбираемым лабиринтом вагончиков. Пространство между панелями, а так же между панелями и вагончиками обитатели посёлка использовали не по назначению, потому в жиже смешанного происхождения везде валялись разбитые бутылки, частично загаженные, коробки, бумажки, хлам неизвестного происхождения. Всё источало отвратительный смрад человеческих испражнений и гниющих трупов, отравляющий всю округу на много метров. "Да, - покачал головой Ерохин, попытавшись приподнять одну из упавших сверху панелей, - Надо идти и стоять напротив окон прорабской, пока они не выделят технику".

-Странное командование, ну, да ладно, - подумал я, когда мы встали напротив выделенного высшей стройотрядовской волей объекта.

-Зачем нам спектакли? – подошёл мастер, - Иди и попроси у Макарова, - приказ и он мне.

-Затрахали они меня сегодня, - думал я, разыскивая главного инженера.

-Найдёшь любого трелёвщика – он твой по моему распоряжению, - мгновенно согласился Макаров.

В нескольких метрах от прорабской я обнаружил Володю-хохла. "Готовьте панели и бутылку", – мгновенно согласился тот.

-Дадим из запасов, - согласился Ерохин и продолжил, - Если бы Паша не проинтуировал и не предложил бы отряду купить электропилу, почти не используемую, кроме как для пилки дров, что совсем и не требуется, и циркулярную пилу, на которой мы гоним рейку, то есть, вещь почти полностью отсутствующую в посёлке, то домики стали бы под большим вопросом.

-Хорошо, что есть такие па`ши, - бросил я.

Поощрённый Володя, выполнил обещанное, только оказалось, что и в кучах ПН-1 дефицит.

Работать никому не хотелось. Инженер по ТБ почти спал на ходу. Кощеев от него не отставал. Я даже подумал: "Какой он отменный сачок". Но тут же решил, что не судите и не судимы будете, так как мне тоже хотелось всё забросить и подальше. То, что после обеда бригада выставила 10 панелей – заслуга Александрова. Как будто бы опасаясь, что ему лично поставят в укор низкую производительность труда, Александров суетился и заводил всех остальных, слегка поклёвывающих носами. Но к 9 часам вечера лень и голод настолько выросли, что пришлось прилагать усилия, чтобы не сбежать с рабочего места.

-Ну, завязывай, мужики, - разрешил к всеобщей радости, даже Александрова, Воробьёв.

-Слава Богу, сегодня окончания рабочего дня просто еле дождался, - вздохнул с облегчением Кощеев.

Возле входа в лагерь нас нагнал Геренштейн. "Я сегодня весь день дремал на работе", – пожаловался он Кощееву.

-Это мы понять можем, - пробормотал я.

Дежурившая Татьяна Ткачева не торопилась начать раздачу, и сделала это с большим неудовольствием только после требований Ерохина и моего.

-Подходит ко мне сегодня Комлик, - весело бросил комиссар, как всегда сквозь полный рот, - И говорит: "Вас здесь надуют. Уезжайте, ребята, пока не поздно". Чудовищный кадр этот Комлик.

-Правильно, по слухам его сын за два домика заработал здесь 300 рублей. Нам тоже предстоит борьба: я видел наряд, где на зарплату выделено лишь 9% сметы, - сказал Ерохин.

-Это с 15 тысяч что ли? – спросил Воробьёв.

-Да, да. Коленька, - резво бросил мастер, - Это один из экономических законов социализма: правило до 20% на зарплату от сметной стоимости в строительстве, но начальники пытаются его нарушить.

-Как мы видим с успехом, - бросил я.

-Но экономическая политика партии теперь не в этом: партия теперь поддерживает инициативу на местах, - с чувством, с толком, с расстановкой произнёс Ерохин, - И на этом мы и должны играть. Наша демагогия должна быть в свете последних решений.

В посёлке нет хлеба, поэтому все не наелись и рвали добавку как голодные звери.

-Доктор, у меня очень болит спина, - подошёл ко мне на выходе из столовой Воробьёв, - Иголки мне помогли, поставь, пожалуйста, ещё раз, а то я не смогу работать.

-Сейчас-то ты не выражаешь недовольство моим отсутствием. Врач стройотряда не обязан ставить иголки, - подумал я сказал, - Пошли, - одновременно с мыслью, - На хер я это делаю?

Таким образом, штаб прошёл без нас.

Зато в 11 часов вечера начался праздничный чай в честь новорожденного Кощеева. С голоду даже два пирога с полусырым тестом, смазанные яблочным джемом, были расхватаны в считанные мгновения.

-Права была французская королева: "Если у рабочих нет хлеба, пусть едят печенье", – улыбнулся я.

-Чудовищно правильные были королевы во Франции, - зачастил Куклин.

-Французы этого не знали и отрубили ей голову, - сказал я.

-У тебя, доктор, чудовищные знания по истории. Зато вот до этого я дошёл сам: мы на 4 площадке обнаружили чудовищные проколы, - гордо бросил Куклин.

-Вот это ты во всех смыслах напрасно, - ухмыльнулся мастер, - Во-первых, нам этого не надо. Во-вторых, обычно в таких положениях говорят: "Я не виноват – это всё семья, школа, общество".

-Растут люди под моим чутким руководством, - замахал руками комиссар.

Стараниями командира все оставили кухню в начале первого ночи. Комиссар пошёл отрабатывать наряд пилкой дров. Ерохин попросил: "Доктор, у меня болит горло. Посмотри, пожалуйста".

-Да, у тебя ангина. Температуру чувствуешь?

-Нет. Налей мне спирта и дай антигистаминное. У тебя есть димедрол?

-Сдохнуть можно с такими грамотными. Пусть пока Ирина нагреет тебе молоко и, кажется, на кухне есть мёд.

Стоявшая рядом Горбунова обрадовалась, как будто бы я наградил её каким-то ценнейшим подарком. "Я сейчас. Я сейчас, Валера", - зачастила она, - утопив объект своей страсти в море перенасыщенных любовью взоров. Но Ерохин не удовлетворился домашними средствами и продолжал требовать спирт и димедрол. Мне надоело, и я дал ему со словами: "Бери, медицински грамотный ты наш".

Сглотнув неразбавленного спирта, запив таблетку водой, Ерохин бросил: "Доктор, поездка в Онегу отменяется. Я уже сказал об этом Макарову".

-Отменяется, значит, отменяется, - пожал я плечами, подумав, - Таков он командир Валерий Фёдорович Ерохин.

возврат к началу.