Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-46-

19 день. 18 июля 1983 года.

Все имена и фамилии изменены. Возможные совпадения - совершенно невозможны.
Используется ненормативная лексика, но без желания.

Командир разбудил меня без десяти 7.

Низкие, осенние тучи зависли над посёлком. Холодный ветер свободно рыскал между домами. Так не хотелось вылазить из тёплого домика.

Все уже построились на линейку, кроме где-то задержавшегося Ерохина. Он подошёл со словами: "Ну, что вам сказать?"

-Хорошего, - выкрикнул кто-то из рядов.

-Долго мы раскачиваемся. Я начал будить минимум минут 10 тому назад и начал с комиссара. За что мы поздравляем его с нарядом вне очереди по пилке дров...

-Опа, - прошептал я, - Становится совсем интересно, - и подумал, - Неужто Ерохин объявил войну?

-Ещё два слона, - продолжал ровным, невозмутимым голосом Ерохин, - Инженер по технике безопасности вместе с товарищем Кощеевым получают наряд вне очереди за забытый на площадке топор. Товарищ Симонов получает наряд вне очереди за оставленный на площадке метр. С чем я всех и поздравляю.

Я вспомнил, как вчера Куклин, пряча что-то за спиной, издевательским тоном спросил перед самым ужином Воробьёва и Кощеева: «Мужики, сколько у вас топоров?" "Два", – неуверенно ответил Николай. "И вы их принесли?" – продолжал зубоскалить комиссар. "Кажется да". "Значит, этот вам подбросили усошники, - достал он из-за спины руку, в которой держал топор, - Тратите народные деньги, то есть наши, так как все сдавали по 40 рублей. Не думаете, как заработать на комиссарские штаны».

- Сейчас всем немедленно завтракать и в 8-00 все на своих рабочих местах. Я лично пройду и всех проверю.

-Минуточку, Валера, - подала голос Юля Грибкова, выходя вперёд, - Мы сегодня поздравляем с днём рождения Сашу Кощеева и желаем ему расти большим, здоровеньким и умненьким, чтобы вся семья и мы радовались его успехам, - с этими словами она протянула букет покрасневшему высокому, с широким, ассиметричным лицом молодому человеку и поцеловала его.

-А нас, - закричали хором несколько бойцов, - Почему нас не целуют?

-Надо было правильно родиться, - засмеялась Юля.

-Валера, а если мы сегодня проведём пикничок? – игриво проговорил небритый Куклин.

-Я отвечу тебе после линейки. Все могут расходиться, - проговорил Ерохин жёстким тоном.

Когда они остались вдвоём, Ерохин заморгал глазами и сказал: «Я знаю, что на дежурстве Ткачёвой вы сидели на кухне до 5 часов утра».

-Я сам встал и ушёл в час ночи, - задёргался комиссар, - А если серьёзно, то не надо заглуплять. Чего ты не сказал? Все знают, что до часа ночи можно.

-В этом отряде уж больно много можно. Иди лучше завтракать, - передёрнул плечами Ерохин.

-Наряд вне очереди, как и разговор с командиром не подействовали ни на настроение комиссара, ни на его аппетит. Забросав полный рот тушёнки с салатом, он весело отрыгивал: "Молодой литератор принёс рассказ: "Граф входит в комнату: "Графиня, а не попить ли нам чайку". "Отнюдь, граф". И он имел её три раза на подоконнике, стуча запонками. Редактор говорит: "Всё ничего, но не видно руководящей роли рабочего класса". Через некоторое время литератор приносит новый рассказ: всё то же самое, только добавлена в конце фраза: "Внизу три пролетария ковали железо". Редактор говорит: "Хорошо, но где будущее?" Через некоторое время литератор приносит тот же самый рассказ, только в конце добавлена фраза: "Один из рабочих говорит: "А, ну, его всё на хуй, - докуём завтра".

Яркое, жаркое солнце лета, но стоит дунуть ветерку, закрыть светило тучами, как сразу же – осень.

Воробьёв сидит на стенке: соединяет сверху панели. Кощеев, Александров и я ставим их. Симонов, Добролюбов, Иванов и Васильев – подтаскивают панели из расположенной метрах в 20 от домика кучи. Как всегда неожиданно пришёл Куклин, на этот раз в радостном настроении. "Мужики, - закричал он издалека, - Сколько мужиков требуется на 4 панели?"

-Комиссарские загадки, - буркнул как всегда сонно-недовольный Симонов.

-10, - ответил Кощеев.

Куклин не обратил никакого внимания на его ответ, но весело продолжил: «Тут мы сочинили анекдот о нашей жизни. Слушайте все. Взял комиссар – обалденный парень – бензопилу. "Дзинь", – сказала бензопила. Дуба нет. "Ни хуя себе", – сказали бойцы. Ещё раз пила в руках комиссара - обалденного парня – сказала: "Дзинь". Дуба нет. "Ни хуя себе", – сказали бойцы. Воробьёв взял и поставил лом. "Пиздец", – сказала пила. "Ох", – сказали бойцы».

Полностью удовлетворённый своим творчеством, Куклин, мгновенно убежал.

-Для чего он приходил? – пожал плечами Кощеев.

-Продолжаем, мужики, продолжаем: наше дело – панель, - прикрикнул сверху герой комиссарского юмора – инженер по ТБ.

Около 11 часов откуда-то сбоку появился дорогой всем гость – Паша Безматерных. "Не спи", – были его первые слова, обращённые к развалившемуся, для удобства работы, Воробьёву. "Ты не заходил в контору?" – выпрямился Николай.

-Нет. Женщины тут есть?

-Какие женщины, нет.

-Мудаки вы, - бросил Безматерных и прошествовал в лагерь. На полпути он остановился: "Доктор, я всю ночь шёл до Маложмы, в кровь стёр ноги. Полечи меня".

Я доставил панель, поймал периферическим зрением, какой недовольный взгляд бросил на меня бригадир Воробьёв, и пошёл перевязывать прибывшего блуждающего форварда.

Чтобы не терять времени даром, Ерохин пришёл в медпункт.

-Я уже почти всё знаю, - встретил прошлогодний командир нынешнего, - Эти мудаки в зональном штабе разогнали наши шабашки – теперь ничего не получат. Могли бы и им отстегнуть за хорошее поведение.

-Приедет Поливников – белья не получит, - Каким-то странным, чуть заискивающим тоном произнёс Ерохин.

-Кто из них командир в этом году? Или таким образом Валера собирается перетянуть Безматерных на свою сторону? – подумал я, перевязывая важнейшую отрядную персону, если, вообще, не ключевую.

-Это напрасно: отношения должны быть хорошие. Что не должно нам мешать, при необходимости, посылать их на хуй, но так чтобы у них не было никаких возражений по этому поводу.

-Новая для тебя фигура, - Иван Семёнович Толпугов - начальник производственного отдела – хам и самодур, но давит на ПМК, которые нам, в конце концов, как результат его деятельности, подписывают нам липовые наряды…

-То, что работы не было – это хорошо, - перебил Ерохина Паша, - Иначе у малышей были бы травмы. Но месяц нам удастся поработать?

-Да. Как твои-то дела?

-Реферат написал в последнюю ночь, но шефиня осталась довольна. Требует статью. Это на следующей встрече. Как с домиками?

-Прокофьев составил калькуляцию на домик – 1200 рублей. Иван Семёнович обещал довести до 3400.

-Сколько сметная стоимость? 15 тысяч, вот пусть и дают положенные 20 %.

-Возмутил меня Аркадий: он устроил пересчёт отряда по головам. Врач районного штаба такие вещи делать не должен.

-Ты прав, но год на год не приходится. Они проводят свою политику и Аркадий – пешка в руках Поливникова, которая делает, всё, что ему не прикажут.

-Что ты думаешь в отношении Миши Касьянова? Как бы нам с ним не погореть? – ещё более заискивающим тоном произнёс Ерохин.

-Думаю, что версия должна быть следующая, - говорил, как диктовал Безматерных, - Ты встретил его по выходе из посёлка и повёл с собой в Онегу для выяснения. Когда же выяснил, то тут же, согласно приказу Зонального штаба, отчислил. Флёрова, как аспиранта, отпустил в Москву.

На огонёк заглянули мастер и комиссар.

-Эх, Паша, что же ты всё не выяснил? - каким-то нехарактерным для него, тоже заискивающим тоном проговорил Жигарев.

-Если бы знал, что в прикупе – жил бы в Сочи, - ответил обхаживаемый двумя враждующими партиями Безматерных.

-А не в Верхнеозёрске, - весело и подобострастно бросил Жигарев.

-Мы с тобой распишем пулю – кажется ты – чудовищный мастер, - подал голос комиссар.

-Совсем не играю.

-Плохо работает народ, - начал Ерохин, - Как будто бы приехали не заработать.

-Это вы должны следить, - скривился Паша.

-Пора проводить собрание по КТУ, - задёргалась щека командира, - Завтра я объявлю благодарность в кавычках некоторым нашим особо отличившимся сачкованием бойцам, и затем выступит комиссар – вдохновит народ на новые трудовые подвиги.

-Обязательно упомянет "комиссарские штаны", - подумал я.

-Девочек не будет – попросим их посидеть в комнатах - и комиссар скажет пламенную речь о необходимости повышения производительности труда, на доступном всем мужчинам русском языке, - злобно ощерился мастер.

Завершив лечебную деятельность, я вернулся к производству. Воробьёв в нескольких метрах от выставленной стены домика разговаривал с плотным мужчиной лет 30-32. "Кто это?" – тихо спросил я Кощеева.

-Главный инженер Плисецкой ПМК. Макаров представил его, как сильного организатора, но только для их ПМК осталось мало работ. Они здесь один из подрядчиков – АЛТИ у них.

-Что он делает здесь?

-Трудно понять, - пожал плечами Кощеев, - Сначала при всех говорил, что наше ПМК-2СН в прорыве с фондом зарплаты – дикий перерасход…

-Это чтобы поднять наш трудовой энтузиазм, - усмехнулся я.

-Наверное. Он сказал, что, как только приехал Иван Семёнович, к нему тут же пришла делегация рабочих и сказала, что им ничего не платят, их обманывают. На что Иван Семёнович обещал Школьного посадить, Прокофьева сделать младшим ассенизатором, а Рудяка перевести из прорабов в мастера. Из-за перерасхода фонда зарплаты ПМК будет срезать у нас, в том числе и на аккорде. Сделают это таким образом: если мы не до конца сдадим домик, то они срежут нам аккорд. Поэтому надо самим вписывать сделанные работы.

-И чем больше, тем лучше, - улыбнулся я.

Когда я пришёл на обед в столовую, большинство уже ело. За столами царило веселье. Раскаты смеха перекатывались из одного конца комнаты в другой. Дежурила Ткачёва. "Татьяна, налей мне, пожалуйста, первого погуще," – попросил я.

-Хорошо, - буркнула она, плеснув в тарелку одну воду. "Как специально сделала, – подумал я, заглянув к соседям, - надо было попросить пожиже. Скоро вообще не захочу нома показать в столовую. Как на казнь. Нельзя же по любому поводу собачиться".

В столовую зашёл инженер по ТБ. "Коля! – хором закричали все поварихи, - Срочно сообщи о себе маме: она волнуется – прислала тебе телеграмму. Только что получили почту".

-Спасибо, девочки, - фальшивым, приторно-наигранным голоском запищал Воробьёв, - Танечка, а не дать ли тебе мне чего-нибудь вкусненького.

-Сейчас, Коленька, - вскочила Ткачёва, - Тебе как – пожиже или погуще?

-Погуще, Танечка, погуще.

-Уже несу, Коленька.

Это была на самом деле гуща. "Что происходит? Почему они меня так ненавидят?" – с горечью подумал я.

-Тут девочки говорят, что командиры все дерьмо, но такого как я они ещё не видели, - вроде бы шутил Ерохин.

-Сейчас и врача вспомнят, - подумал я.

-Должна же быть внутренняя оппозиция, - как всегда фальшиво засмеялась Юля Грибкова, тряся своими обильными телесами.

-Э, нет, батенька, - закартавил под Ленина Ерохин, - За это я вас на прошлом съезде критиковал, да видно мало.

-Пятёрку тебе по научному коммунизму, - недобро засмеялся Безматерных.

-Чудовищное знание общественных дисциплин. Я сам их люблю, и всё от начала до конца конспектирую, - выдал Куклин.

-Я хочу сказать вам следующее, - весело начал Безматерных, продолжая жевать, отчего его лишённая выемки нижняя челюсть напоминала старушечью, - Юля любит скрытно командира, явно инженера по технике безопасности, а её безответно любит комиссар.

-Не будет он на стороне Ерохина: он уже присоединился к партии комиссар-мастер, - подумал я.

-В 14-50 собираемся возле летней кухни! Опоздавших, как всегда, ждёт награда, - объявил командир.

возврат к началу.