Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-45-

18 день. 17 июля 1983 года. Воскресенье.

Все имена и фамилии изменены. Возможные совпадения - совершенно невозможны.
Используется ненормативная лексика, но без желания.

В честь дня здоровья отряд подняли в 8-40. Меня же разбудили в 8 часов, чтобы пошёл с Ирой за мясом.

Несколько раз начинался и прекращался дождь. Я шёл с любовницей командира на кухню и думал: "Особой красавицей её не назовёшь, так, довольно пышненькая, хорошо сформированная брюнетка с миловидными чертами лица. Может быть, чуть портил её большего размера, чем это хотелось бы нос, с заметной горбинкой. Но что она нашла в Ерохине? Мужчина старше её на 8 лет, женат, ребёнок. Любовь зла. Иногда я перехватываю её взгляды на Валеру. Мне кажется, я даже завидую ему: на меня с такой любовью и преданностью никогда и никто не смотрел. Есть что-то восторженное, преданное, такое называют "собачье" (в очень хорошем смысле этого слова) в её взгляде. Так что же она в нём нашла?

За всю дорогу туда и назад мы не сказали друг другу ни слова: хотя отношения Иры с остальными девушками, мягко говоря, натянутые, но ко мне она проявляет ничуть не меньшую враждебность, полностью поддерживая остальных женщин отряда. Похоже, что Света, Юля и Татьяна переносят на Иру их отношение к Ерохину. "Экая социальная паутина сплелась в этом отряде", - подвёл я итог своим раздумьям, когда мы входили в столовую.

Испытывая отвращение, я отрубил от ноги кусок на 13 килограмм и подумал: "Осталось одно копытце. Что останется от нас?"

-Я поздравляю вас, товарищи, с днём здоровья, - открыл командир линейку, - Инженер по технике безопасности обнаружил ошибки в разметке на второй площадке…

-Уволить, - пошутил Харатьян.

-В комнатах одной из квартир не остаётся места на печи. Этим займётся бригада товарища Кощеева, хотя он сам и сегодня будет работать вместе с товарищем Воробьёвым. Остальные по бригадам.

Завтрак показался мне на удивление гнусным: вермишель, солёная вареная треска (пришлось купить и её), хорошо хоть салат из свежей капусты.

Несмотря на перемежающийся дождь, командир послал отряд на объекты: "Домушники" вперёд".

На объекты изволил выйти комиссар - видик ещё тот: бородка, усики, щетина, очки под красной каской. На лице глубокие, не по возрасту морщины, особенно на переносице и носогубная. Спина согбенная, длинные руки свисают как у обезьяны. "Мужики, что-то вы ни хуя не делаете", – злобно пролаял Куклин.

"Мы думаем…" - попытался возразить Кощеев, но был хлёстко остановлен комиссарским: "Думать надо во внерабочее время".

-Шура, ты не прав, - как обычно, чуть нараспев, произнёс Воробьёв.

-Разбирать веранду – это ещё ничего, а разбирать наружные панели стен – это дело и не самое простое, - не смог не выступить и я.

-Люди стоят, - сумрачно бросил комиссар.

-Можем приказать переделывать обвязку, все будут бегать? Ну, и что? Зачем? – вместе проговорили Воробьёв и Кощеев.

-Мужики, так мы ничего не заработаем. Сделаем к 20 августа два домика, - начал размахивать неприкаянными руками Куклин.

-С ПМК рассчитаемся, и то хорошо, - попытался пошутить Кощеев.

Комиссар молча развернулся и убежал.

-Продолжаем, мужики, продолжаем. Я тут решил, что одну из внутренних панелей мы заменим меньшей. Выбора у нас всё равно нет, - похлопал в ладоши Воробьёв.

-И стены у нас получаются с углом, - покачал головой Кощеев, - Не хотел бы я жить в этом домике.

-Похоже, что и не будешь, - успокоил я.

Появилось яркое солнце: греет, а временами даже жжёт. Только прохладный ветер всё так же спокойно и непрерывно нагонял пышные бело-чёрные тучи, которые зловеще подбирались к светилу. Спокойно наблюдая, чем закончится небесное действо, укоризненно молчащий лес угрюмо окружал посёлок, казалось, осторожно подбирался к нему, пытаясь вернуть себе украденное цивилизацией.

-Ты слышал, что при заработке больше 300 рублей северные около 60 рублей? – спросил Кощеев Воробьёва.

-Покрытие питания. Но чего это тебя так беспокоит? В Москве северных не введут, - закреплял инженер по ТБ одну из панелей.

Подошёл командир: "Сколько вам требуется людей, чтобы нормально ставить? Сейчас у вас шесть".

-Хотя бы 5, - промямлил Воробьёв.

-Остаются Кощеев, Васильев, Воробьёв и доктор. Не перечисленные – шагом марш на котельную. На котельную подписали наряд, как мы хотели – 1000 рублей. Они просят, чтобы сделали к четвергу. Завершим к вечеру вторника, чтобы взять их рванную тысячу.

-На обед у них подавали мясные щи, котлеты с рисом, овощную икру, компот, - проорал Куклин, - Ресторан, да и только, ай, да девочки. Спасибо чудовищное. Работать будем втройне, чтобы заработать на комиссарские штаны, – лихо уплетал за обе щёки Куклин, - Я лично поведу вас, бойцы с котельной, бригадиром и там такое покажем, что Школьный следующие два года вспоминать будет и своим внукам передаст.

-Доктор, - подсел ко мне Симонов, - Последние дни всё время чувствую слабость и апатию. Ничего не хочу. Еле ноги таскаю.

-Температура есть?

-Нет.

-Пошли в походный госпиталь. Вылечу тебя одним средством: 100% успеха, а то и больше, - решил я дать ему ампулу кофеин бензоат натрия. Во всех отрядах Союза того года только я делал такие вещи, как и многое другое. Иногда я даже спрашивал себя: "Зачем?" Но ответа не давал.

Комиссар и вправду решил поразить главного прораба посёлка. На котельной толкалась совершенно лишняя публика, производя полнейшую суету. Затрудняли работу узкие переходы в виде каналов, в которых к тому же часть оборудования была установлена, а остальное – свалено в грозящие обвалом кучи. В одном из углов котельной варил поддатый работягой. Куклин поставил 4 человек разбивать бетон. Неожиданно сломалась бетономешалка. Пришёл Прокофьев и тоже стал руководить, отчего бардак лишь усилился.

Проходился по посёлку один из множества наехавших начальников – высокий, плотный, седой мужик в белой рубашке и домашних тапочка - Иван Семёнович. "Хуйню вы сделали, - агрессивно набросился он на Воробьёва, - Хуй-ню. Замки сделали на столбиках".

-Комлик наш, точнее ваш, так сказал, - покраснел инженер по ТБ.

-Комлика на хуй. Я – строитель. Больше так не делать, - развернулся он и почапал в центр.

-Приходят, командуют. Каждый начальник. Ну, их всех на хуй, - негромко произнёс Воробьёв, - Продолжаем, мужики. Наше дело маленькое.

-Закрыли бы хорошо, - бросил Александров.

Воробьёв, Кощеев, Александров и я вошли в хороший трудовой ритм – всё ладилось, темп не угнетал, но подстёгивал, помогая, подбадривая, прибавляя сил. Вдруг примчался Куклин. "Что вы стоите? – подбегая, завопил он, - Трясти надо, трясти, а потом думать". С последними словами он схватил одну из плит и взвалил на себя. Ещё мгновение и неугомонный комиссар рухнул бы на сыру землю, а плита сверху, но подскочил неизвестно откуда взявшийся бригадир Решетников и спас второе лицо в отряде. Они стали таскать плиты вместе. "Трясти. Трясти", – хрипел Куклин.

Куклин и Решетников принесли плит 7, запыхались, покраснели. В этот момент подъехал на транспортёре Володя-хохол. "Кто тебя так капитально обработал?" – бросил Куклин панель, чуть не придавив бригадира, увидев лицо трелёвщика всё в ссадинах, царапинах, кровоподтёках, ранках.

-Помоги, доктор, - не обратил внимания на Куклина работяга.

Когда я вернулся из медкабинета, где перевёл почти пузырёк зелёнки на пострадавшего, Куклина уже не было – подошедший Ерохин опять отправил его на котельную. "Чего он вообще сюда прибегал?" – подумал я.

Командир явился в сопровождении не оставляющего его последние дни мастера. Они молча стояли и смотрели, как мы работаем. Подошёл Решетников и встал рядом с начальством. Так и, не сказав при мне ни слова, Ерохин и Жигарев удалились. Решетников потянулся, лёг на одну из принесённых им панелей: "Нечего здесь делать, - прикрыл глаза, - Сегодня день здоровья, а чистота – залог здоровья. Я пойду стираться", - открыл он глаза и тоже откланялся.

-Смех смехом, а одна панель не входит: мы сделали горбатую стенку, - задумчиво произнёс Воробьёв.

Неожиданно все прыснули. "Что с вами происходит? – не понял инженер по ТБ, пожал плечами и продолжил, - Мы выставили сегодня 29 панелей, как дальше решим завтра. На сегодня – шабаш".

Неизвестно чем вызванное весёлое, а то и дурашливое настроение, продолжалось и в столовой. К поварихам и всем остальным представительницам слабого пола Воробьёв всегда обращается писклявым, наигранным голоском. Сегодня он превзошёл сам себя порождаемыми организмом вибрациями. "Девочки, - пищал 28-летний, бородатый мужчина, - Танечка, а не дать ли тебе мне что-нибудь поесть вкусненького".

-Несу, несу, Коленька. Мы сделали специально для тебя гоголь-моголь".

-Если я научусь так омерзительно пищать, изменят они ко мне своё отношение? – подумал я.

-Орёл ты наш белохвостый, - оценивающим взглядом окинул Ерохин инженера по ТБ.

-О заработке я уже не думаю – скорее бы уехать, - бросил Александров.

-Уедешь, уедешь. Немножко поработаешь и уедешь, - заморгал командир, - Не всё так уж плохо: Прокофьев обещает закрыть по 30 рублей в день на человека.

Когда все разошлись, Петричук, Ткачёва. Куклин, Жигарев и Воробьёв закрылись в столовой, ели шпроты и салат из помидор.

-Хуже доктора, чем в этом году я просто не знаю, ни разу не сталкивалась, - начала Света.

-Ты к нему не ровно дышишь, - пошутил Воробьёв.

-Я уже жду, не дождусь, когда мы будем дышать с ним на расстоянии хотя бы 50 километров.

-А что по поводу командира? – сумрачно бросил Куклин.

-Тоже, ещё тот фрукт, - скривилась Света.

-Он объединяется с доктором. Сначала он думал, что доктор заодно с Верховским, но сейчас верит ему и решил объединяться, - почесался Куклин.

-Всё равно нас больше, - злобно проговорил, забив полный рот едой, Жигарев, - Мы должны их победить, тем более доктор вообще человек посторонний. Скоро приедет Паша. Он должен быть на нашей стороне, как и бригадиры.

-Я уже переговорил с Симоновым и Решетниковым. Они с нами. Они тоже не переваривают командира и доктора, - пробурчал комиссар.

-За что же нам в этом году такое несчастье, - наигранно всплеснула руками Петричук.

-Ничего, Светик, прорвёмся, - покрутил головой мастер.

Около 10 часов вечера я спросил командира, вышедшего на крыльцо: "Валера, когда штаб?"

-Да минут через 20. Если вообще поговорить хочешь, то заходи через 30 минут.

-Странный отсчёт времени у физиков, - подумал я, возвращаясь к себе. Когда через полчаса я заглянул в комнату, где последнее время проводились штабы, то застал там одного Воробьёва, сладко почивающего на кровати.

-Что делается? - топтался я на пороге.

-А ничего. Вчера Ерохин обиделся на меня за опоздание на штаб. Садись.

-Спасибо, лучше пойду, подышу вечерним воздухом.

Когда я вернулся минут через 40, на стуле возле кровати Жигарева сидел командир. "Где комиссар?" – сердитым тоном встретил меня Ерохин, как будто бы я был виноват в происходящем.

-Я видел его в столовой: сидит и пьёт чай с поварами и мастером.

-Кончилось, - вскочил Ерохин и, почти ударом открыв дверь, вылетел в коридор.

Наконец-то все собрались. Последним пришёл Решетников: "Доктор, тебя зовёт какой-то местный".

Возле летней кухни топтался мужик лет 55 пожатый, помятый, грязный, вонючий, заикающийся настолько, что я с трудом его понимал. "Я, д-д-д из-з-зел-л-лист".

-Очень приятно. Чем могу служить?

Работяга с подозрением посмотрел на меня: "Д-дай г-горч-ч-ч-ники".

-Пошли, - решил я побыстрее отвязаться от незваного гостя. Но, получив просимое, он не ушёл, а переступил с нога на ногу: "С-с-сд-делай мне п-п-пен-ниц-цилин".

-Это ещё чего вдруг?

-Т-т—трипер у меня. П-пятый р-раз. Я з-знаю. Д-две н-н-недели н-назад, я п-п-пр-рив-в-вёз из Он-не-г-ги б-ба-бу л-лет т-т-рид-д-цати. Д-два д-дня у м-меня п-п-ровела. З-з-знаю её им-мя".

-Имя это замечательно, - разглядывал я незадачливого любовника, - Женщина 30 лет едет за 70 километров, из которых 10 должна пройти пешком к такому, - подумал и сказал, - Так делать уколы я не смогу: вы должны поехать в Онегу в кожвендиспансер. Там вас обследуют и, если врач назначит, то пусть он напишет мне бумагу и поставит печать.

Когда я вернулся на штаб, Куклин – распределял людей по объектам: "Вторая площадка – инженер по ТБ, Кощеев, Александров и доктор. Подключим к вам ещё четверых, чтобы растаскали панели. Симонов. Гореленков и Харатьян с 6 часов вечера до полдесятого работали на четвёртой площадке и залили оставшиеся ямки. Поэтому Володи нет на штабе – он спит".

-Понятно, - раздраженно бросил Ерохин, - Вчера лёг после часа ночи – просидел на кухни, - многозначительно посмотрел он на Куклина, - Сегодня встал…

-Пусть отдохнёт, - прервал командира Куклин.

-Это лечится бетоном, - нервно дёрнул головой Ерохин.

-Если бы Дима Григорьев, то – да, а Володя – нет, - зачастил Куклин.

-Он уже полечился бетоном, - злобно бросил мастер.

-Фронт работ у нас даже чрезмерный. Больше полотряда съедает бетон: котельная и холодильник. Трясти надо – можем заработать, - перешёл комиссар на производство.

-Пройдёмся, Илья, - шепнул мне в дверях Ерохин, когда штаб кончился.

Распогодилось. Приятный вечер. Тишина. Темнота.

-Я завтра уезжаю в Маложму, а потом в Онегу – 20 приезжают ещё два человека. Держи ухо востро. Какие-то интриги затеваются за нашими спинами, - оглянулся Ерохин, хотя мы отошли далеко от домиков.

-Кругом враги, - бросил я.

-Можешь поверить, что не друзья.

-Ты набирал коллектив, - подумал я.

-Важно, на чьей стороне будет Паша Безматерных.

возврат к началу.