Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-44-

Все имена и фамилии изменены. Возможные совпадения - совершенно невозможны.
Используется ненормативная лексика, но без желания.

Наши соседи АЛТИ на глазах благоустраиваются на полную катушку: копают ямы для туалетов, строят забор, таскают кровати в выделенные им домики.

В лагерь пришли главный инженер Марков и прораб Прокофьев в сопровождении командира и мастера. "Доктор, - увидел меня начальник ПМК, - Дай мне марли для форточки".

-Ты хотел нас накормить несвежими продуктами, может, кто-нибудь отравился бы, - вспомнил я сказанное заведующей столовой, если та не врала, и сказал, - Пойдёмте.

В мои апартаменты сопровождал главного инженера ПМК только Ерохин. "Комлик – гроза верхнеозёрских строителей, - продолжал Макаров разговор, - Инспектор Онегалеса. Мы должны спрятать от Комлика вопиющие огрехи, которые, конечно же, есть у всех. Следует постараться сунуть его носом в небольшие ляпсусы, что бы он ни обратил внимания, ни на что другое. Такова должна быть ваша и наша тактика. Это в наших общих интересах".

Вошли в домик. "Панельно-щелевое строительство", - усмехнулся Макаров, открывая одну из дверей. Внезапно разбуженный худенький, тощенький блондин по пояс голый, но в валенках Фурса вскочил с кровати.

-Хорошо живёте, - покачал головой Макаров, - Так мы далеко… - не договорив, вышел он из комнаты.

-Из щелей дует, - услышали мы голос разбуженного бойца за дверью.

-Это уж лишнее, - подумал я.

Макаров сел на стул: "Министерство все годы гнало план, не отпуская средства на строительство новых леспромхозов. Сейчас леса истощились: из Маложмы возят людей почти час. Онегалес выработал почти всё. Поэтому решили выбросить десант – Верхнеозёрск - и к нему гнать дорогу. Посёлок должны сдать к 1 января 1984 года, но, конечно же, не сдадут из-за контингента. Чуть не 30% жителей - отсидевшие и химики. Это вообще характерно для архангельской области: у нас тут очень много лагерей и после отсидки людям не разрешают уезжать. Вот они и маются. Работники из них самые хреновые. Ледащие. Пьянь, прогульщики, хулиганы. С трудом удерживаем их до 5 часов на работе. В субботу и воскресенье отдыхают, в основном напиваются, если есть водка и деньги и играют в карты. Если водки нет, то чифирят. Что я вам говорю, уже познакомились с местными кадрами …"

-Эк, он разговорился, - подумал я и посмотрел на Ерохина. Командир подслеповато помаргивал, смотря куда-то поверх головы главного инженера.

-Наше ПМК-2СН. – продолжал Макаров, - Второй категории, так как план до 2,7 миллионов рублей. Первая категория – это план больше 3 миллионов. Ну, и сколько вы думаете, я получаю со всеми коэффициентами?

-1000 рублей, 40 копеек, - бросил я бездумно.

-Ишь, ты, загнул, - похоже, даже обиделся Макаров, - 420 рублей не помню сколько копеек. За эти деньги должен просиживать в таких местах, среди таких людей. В Онеге, кстати, тоже работать некому – тот же контингент. Подобные проблемы по всему Северу. Начальник главка Высоцкий приезжает, кроет всех матом, а реальная помощь от него равна нулю. Материться мы все горазды. Высоцкий сначала всё летал вертолётом, смотрел сверху и говорил: "Дорога хорошая, чего вы по ней не ездите?" Стоило ему один раз пройтись по ней пешком, как начали строить дорогу. К Новому Году мы должны сдать 25 домиков, котельную, дизель, очистные сооружения. Без дороги не сдадим. В Онеге есть экскаваторы, доски, шлаковата, железобетон. Как доставить без дороги? Мы-то ещё ничего, а вот Плесецкая ПМК уже почти всё выработала и даже скатилась на 3 категорию. Соответственно упали оклады начальства, а пахать они должны точно так же…

-Крик души, - подумал я.

-Налей, доктор, немного спирта, - неожиданно не попросил, а приказал Макаров.

-Вот он чего припёрся, марля ему нужна, - подумал я, посмотрев на Ерохина. Тот оживился и закивал.

-Ладно, если начальство не возражает, - встал я.

-Куда оно денется-то. Вы меня должны поить в ресторанах, так как я – ваша зарплата. Закуска-то есть? Принеси.

-Валера, это тебе, ты ведь знаешь, какие у меня отношения с поварихами.

-У меня не лучше, да ладно, - пошёл Ерохин в столовую.

-Ебать их надо. Я тебя должен учить? Вы, что там, в Москве, столице нашей Родины, совсем что ли. Особенно эту здоровую, сисястую. Люблю я таких баб, тёплые. Держишь, понимаешь, что имеешь вещь. А вон та сучка-плоскодонка, как её?

-Света, скорее всего, - подсказал я, мгновенно поняв о ком идёт речь и ничуть не обидевшись за Петричук.

-Кроме того, что плоскодонка, ещё и сука. С первого взгляда видно.

-Сечёт мужик поляну, не глупый, видно, - подумал я.

Ерохин вернулся с хлебом, маслом, копченой московской колбасой, сыром и бутылкой воды.

-Ну, разливай, док, коль взялся, - приказал начальник.

Я налил полстакана спирта. "Вам тоже", – жёстко бросил Макаров.

-Не люблю я его, - попытался отбиться я.

-Кто ж его любит, но надо.

Делать нечего. Развели водой. "За встречу. Чтоб не последняя. За наш общий успех", – поднял стакан главный инженер. Выпили. Макаров крякнул, закусил горбушкой: "Хорошо пошла. А ты боялся. Вы Школьному-то налили? Ёб, вашу мать, и ещё хотите что-то заработать. Ну, Валера, откуда вы приехали. Это что в Москве все такие, извини меня, долбаёбы? Школьный – ветеран, с самого начала Вехнеозёрска. Хозяин тайги. Вы должны знать: здесь закон – тайга, медведь – хозяин. Ветеранов обижать нельзя. Школьный - ваш главный друг. Вы его должны больше всех любить. Думать надо, Валерий, как тебя по батюшке-то".

Ужин из 13 килограммов блестяще приготовленного жаренного без масла мяса, риса с маслом, чая с булочкой. Всего бери - не хочу.

-Ай, да девочки, ай, мастерицы, - восхищались бойцы, с удовольствием наворачивая за обе щёки.

-В 10 часов вечера – общее собрание отряда на веранде третьего домика. Продолжим хорошую традицию: опоздавший получит наряд вне очереди на мытьё туалетов, - объявил Ерохин.

-Прежде всего, я призываю всех расписаться за распределение зарплаты по КТУ, - заговорил командир, - Ведомость пойдёт по рукам. Вы помните, надеюсь, что ещё в Москве об этом решило общее собрание отряда…

-Зачем же сейчас ещё раз расписываться? – прервал командира Добролюбов.

-Порядочному человеку никогда не помешает, - осклабился мастер.

-Сейчас мы расписываемся для ПМК, - объяснил Ерохин, - Помните, что сегодня у нас был день здоровья. Мы его начали тем, что раньше кончили. Завтра проведём его в полном объёме, если погода позволит. Во всяком случае, многие устали, не все пришли в себя после пикника. Поэтому завтра спим до полдевятого. Весь день не работать не хорошо, поэтому, скорее всего, утром мы выйдем. Так как тут много начальства, то если вас спросят, вы скажите: «Командир, собака, нам работать запретил, а мы вышли сами…»

Дружный смех прервал речь Ерохина.

-Ну, действительно, купаться нельзя. Ловить рыбу нельзя. Что делать? Вот мы и вышли.

-И каждый работает, где хочет, и делает, что хочет, - выдал невысокий, бледнолицый брюнет Иванов.

Опять общий смех.

-Ну, такого бардака допустить нельзя, но на котельной не работаем. Дадим прорабу товарищу Прокофьеву подумать. Здесь стройка ленинского значения и даже важнее для всей страны Советов, но платят за неё, как за стройку не очень важную. Поэтому мы и посмотрим. Конечно, нам могут сказать: "Вы, ребята, не шабашники". Но мы, всё-таки подождём и посмотрим, чем это кончится…

-Хорошо говорит, собака, -, - У Фурсы – радикулит, у ИТБ – радикулит, у Ерохина – фарингит, а я рекламирую Декамевит (поливитамины), - подумал я.

Командир перешёл к другой теме: «"Инструмента в Верхнеозёрске не было, и нет, а мы с вами уже потеряли половину. Положение совершенно ненормальное. Из 4 рулеток осталась одна. Нашими лопатами работает АЛТИ – нашли в округе. Нашу цепь от бензопилы нашёл Макаров. Больше такого безобразия не будет – введём личную ответственность или индивида, или бригады. Потеряли молотки – хорошо. Езжайте на три дня в Онегу за свой счёт, примерно 60 рублей, и покупайте там. И так далее и тому подобное. Все должны сдать инструменты Тане Ткачёвой, даже именные, как, например, наточенный товарищем Симоновым для личного потребления топор. Потом вы всё сможете получить взад. Выберем ответственного за инструменты. Я предлагаю Мишу Добролюбова. Скажу честно, что сначала он отказался, но потом, в результате непродолжительного разговора согласился…»

-Пытка третьей степени, - бросил Харатьян.

-И последнее на сегодня. Кто хочет добровольно пойти на ночь на пилораму?

Отряд дружно молчал.

-Что ж, будем посылать добровольцев, - подал голос всё это время промолчавший комиссар.

Прозвучавший смех на этот раз дружным не назвать.

-Дима Григорьев, - комиссарский взгляд голодного хищника упал на полноватого, неторопливого увальня.

-Я там ни разу не был, первый раз, на ночь глядя…

-Вот и пойдёшь. Мы устроим тебе право первой ночи, то есть право обязательно пойти, обязательно работать, так как мы живём в обществе один из главных принципов которого: кто не работает, тот не есть, - голосом, не оставляющим Григорьеву никакого шанса отвертеться, отчеканил Куклин. Несколько человек ехидно захихикали. Дима покорно сгорбился.

-У тебя будет очень хорошая компания в виде Геренштейна и Гореленкова.

Собрание окончено. Членов штаба просят занять места согласно купленным билетам, - проговорил Ерохин.

Опять проводили штаб в комнате начальственной тройки. Комиссар и инженер по ТБ возлежали на своих кроватях. Куклин широко раздвинул ноги и положил подушку без наволочки на живот. Кощеев и Симонов полулежали на кровати мастера рядом с её хозяином. Остальные сидели на стульях.

Когда все устроились по кроватям, Ерохин начал: «Ребята, положение такое, что завтра все, действительно, должны говорить, что вышли на работу вопреки командиру…»

Сегодня я впервые обратил внимание, что комиссар спит на кровати без простыни и наволочки.

-Прокофьев хочет нам платить за котельную по расценкам. Там чёрт знает, что делается: всё напортачено. Если бы в начале, до установки оборудования они подгоняли бы грузовик с бетоном и заливали бы пол, то это стоило бы копейки, но просто сейчас там везде трубы, везде оборудование, пролезать трудно, с носилками не развернёшься. Товарищ Прокофьев хочет нам платить по СНИРАМ, по расценкам, заявляя: "Родине надо".

-Если не хочет делать приписки и обманывать Родину, то пусть сам и работает по своим СНИРАМ, - ввернул мастер.

-Сколько это? – спросил я.

-Мало, - бросил Ерохин.

-Студенты ещё в таком возрасте, что умирать им рано и становиться инвалидами тоже, с одной стороны. С другой стороны, было бы за что. Они хотят всунуть нас в зону риска, да ещё почти бесплатно, - сказал я.

-Поэтому мы завтра туда и не пойдём. Пусть сначала Прокофьев напишет нам наряды за работу на холодильнике и предоставит наряд за котельную. Сначала на холодильнике он хотел включить в наш наряд сумму работ по утеплению: то, что мы вообще не делали. Потом он сказал, что не нашёл этого, примерно, 300 рублей. Могла быть ситуация, что Макаров такой липы и не пропустил бы. Но это другое дело…

-У меня ещё есть, - бросил я.

-Правильно, растёшь прямо на глазах, - заморгал Ерохин, - Но это другое дело. А вот сейчас Прокофьев говорит, что может найти нам работы на эту сумму. Это пусковые объекты и просто так не пойти туда нам не очень…

-Позволят, - выкрикнул Жигарев.

-Не исключено. Мы и говорим: "Это внеплановые объекты и вообще мы хотим чётко знать свой фронт работ, то есть, нам нужны наряды.

-Просто на холодильнике у него какие-то деньги есть, а на котельной – нет, - сказал мастер.

-Валера, а как ты считаешь коэффициент? От чистой зарплаты, а потом суммируешь, или последовательно умножаешь? – спросил Симонов.

-Если правда …

-Как на допросе, - выдал Жигарев.

-То точно не знаю. Может быть, эти объекты за эти же деньги получит АЛТИ. Мы возражать не будем. Поэтому пусть завтра Прокофьев делает большие глаза: мы будем заниматься нашими плановыми объектами.

-Я хочу отметить свои чудовищные заслуги: моя бригада кончила ставить столбики на четвёртой площадке. Таким образом, мы поразили Школьного не только скоростью нашего ударного производства, но и его качеством. Школьный принёс план и удивился ещё больше: все размеры с точностью до двух сантиметров, - на одном дыхание выдал Куклин.

-Отлично. Володя, вы кончили обвязку? – обратился Ерохин к бригадиру Симонову с третьего участка.

-Да, - смотрел Симонов в потолок.

-Поза двоечника, - прокомментировал Жигарев.

-Завтра продолжаем установку панелей, - сказал командир.

-На установку панелей нужно 10 человек, - проговорил инженер по ТБ.

-Максимум 8, - дуэтом проговорили командир и комиссар.

-У 8 это займёт значительно больше времени, то есть, нет никакого смысла, - продолжал настаивать Воробьёв.

-У 8 это должно занять меньше времени, чем у 10, которые будут только болтаться друг у друга под ногами, - задёргался комиссар.

-Решетников занимается благоустройством лагеря: сделают дорожки до "Ангара-18", – так прозвали туалет, - Вы обратили внимание, что АЛТИ на своей калитке возле нашей летней кухни повесили плакат: "ATTENTION! STOP!"…

-Уверены ли вы, что все местные зеки и химики большие знатоки английского или проход закрыт только для студентов МГУ? – прервал я командира.

-Ты прав. Но хватит, чтобы и по нашей территории болтались посторонние. Завтра мы с мастером идём на длительное совещание с представителем главка Иван Семёновичем. На последней планёрке он так и сказал: "Я согласен переплатить студентам".

-Какие хорошие слова иногда говорят начальники. Необходимо только срочно выяснить – насколько? – усмехнулся Жигарев.

-Этим мы с тобой и займёмся. Мы должны срочно обсудить с ним калькуляцию на домики…

-Это - главное дело вашей жизни, - оборвал Куклин командира.

-Сколько же ты мне намечаешь? – оживился Жигарев, вызвав смех.

-Ну, действительно, если за домик дадут 1200, то мне остаётся только снять штаны и пойти по посёлку с сумой, - очень серьёзно произнёс комиссар.

-Он ведь действительно зарабатывает на весь учебный год, - подумал я, впервые испытав к Куклину жалость, и сказал, - В прошлом году кремни говаривали: "Я охуеваю, дорогая редакция".

Все засмеялись. "Ты растёшь на глазах", – весело бросил Куклин.

-Похвала комиссара – это самое высшее, - очень серьёзно произнёс Воробьёв.

-Интересно, точно такой же фразы командира он не заметил, - подумал я.

-Комиссар и Прус завтра делают на привезённой нами циркулярной пиле рейки, - потянулся Ерохин.

Куклин соскочил с кровати, взял Воробьёва на руки, нежно поставил на ноги, и они пошли выяснять параметры рейки.

Перед сном я с удивительной грустью вспоминал прошлогодний отряд. Казалось бы, что там было? Я был моложе на 365 дней. "Вы поедете ещё в отряд?" – спросила меня на прощание повар Лариса Веретенникова. "Год надо прожить". Я его прожил, в отличие от многих не удосужившихся сделать это, в том числе и из того отряда, и вот, вместо Лесосибирска Верхнеозёрск…

возврат к началу.