Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-41-

Всё ниже изложенное не имело, не имеет, и не будет иметь отношения ни к чему происшедшему.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

В три часа отряд был собран для разводки по работам. Пока собирались, вернулся Симонов, посланный оценить работу на котельной. "Если по 30 рублей в день на человека, то берём, иначе – тормозим", – проговорил Ерохин, прослушав отчёт бригадира. В лагерь зачем-то пришёл милиционер. "Не за тобой ли, командир?" – представил вопрос шуткой Жигарев.

-Заботливый ты наш, никак хотел бы, - тоже сделал вид, что улыбается Ерохин.

У Жогова поднялась температура. Я положил его в изолятор. Он тоже должен быть в бригаде Воробьёва. "Ещё один повод недовольства мной, – подумал я, вспомнив, как вытягивается и так узкое лицо инженера по ТБ, когда он злится, - Чёрт с ним. Только этого мне не хватало - идти на компромиссы в чисто медицинских вопросах".

Яркое солнце. Прохладный ветерок. Чувствуется близость к Белому морю – части Ледовитого океана.

Бригада ставит панели. На площадке к бардаку прибавились лужи и грязь. Панели стали ещё тяжелее: не первый дождь омочил их, да и снег они видели ни раз за годы ожидания.

Подошёл Ерохин. "Эй, мужики, подойдите все сюда", – прокричал он. "Что за дела, - скривился командир, когда бригада собралась вокруг него, - Вы продолжаете бросать инструменты в разные стороны. Местные уже смеются над нами – по вечерам они ходят и собирают наши инструменты. Алкаши их загоняют и пьют за наше здоровье. Не забывайте - это наши деньги". Подобрав молоток из лужи, командир махнул рукой и двинул в сторону лагеря.

Алексеев, на этот раз в каске (наконец-то получили) опять сидел наверху, оседлав панели. "Доктор, если мы будем строить подмости, то уедем домой с долгом ПМК за питание", – подошёл ко мне Воробьёв.

-Если, не дай Бог, то… а ладно, - пожал я плечами.

Солнце то появлялось, то исчезало. Прохладный ветер то налетал, то улетал. "Доктор, тебя Жогов зовёт", – подошёл к нашей площадке Дима Григорьев.

-Надо пойти выяснить, - взглянул я в осуждающие глаза инженера по технике безопасности и одновременно бригадира.

-Надоело мне здесь, Илья, - встретил меня невысокий крепыш с широким лицом и выгоревшей чёлкой – Алексей Жогов, - У меня иногда так бывает. Первый раз случилось в армии. Я служил на границе и один раз после ночного дозора почувствовал жар.

-Хочешь идти на объект?

-Да, я-то что, но я чувствую слабость, - замялся бывший пограничник.

-Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я сидел здесь и рассказывал тебе сказки или выписал симфонический оркестр из Москвы?

-Классическую музыку я не люблю.

-Тогда я закажу джаз или "Машину времени". Чего ты меня дёрнул с объекта?

-Извини.

На обратном пути я зашёл на кухню снимать пробы. В честь новорожденной Ткачёвой повара готовили праздничный ужин: расфуфыренные девицы чистили картошку, которую обещали сделать с тушёнкой, мазали бутерброды варёной сгущёнкой, нарезали пирог местного производства. "Да вы готовите пир горой", – улыбнулся я.

-Отряду нужны удовольствия, - серьёзно произнесла Света.

-И у меня праздник – даже не облаяли, - подумал я и улыбнулся, - На счёт удовольствий, это ты очень правильно.

-Хоть в чём-то мы согласны, - засмеялась Петричук.

-Где командир? – пришли с пилорамы здоровяк Пудов и Дима Григорьев.

-Кажется на 4 площадке, - ответила Света, - А что случилось?

-На пилораме что-то с электричеством, а электрик Бронька пьян, - ответил Григорьев, - Девочки, дайте нам, пожалуйста, покушать, так как мы опять возвращаемся на пилораму.

-В отношении тебя, Дима, сказать, что ты останешься без еды – нельзя, - улыбнулась Света.

-Да, что с ней сегодня: она всем улыбается? – подумал я.

-Девочки, согласно статистическим данным для среднестатистического рабочего более половины удовольствий он получает от еды, - как всегда степенно произнёс Дима. Мы со Светой переглянулись и засмеялись. "Что такое?" – в недоумении посмотрел на нас боец.

-Сегодня очень часто говорят об удовольствиях. Я даже не знаю к добру ли? – продолжал я улыбаться.

-К добру, добру, - продолжала удивлять меня добротой и лёгкостью нрава Света, и обернулась к уплетающему за обе щёки Григорьеву, - Это на таких как ты, Димочка, собирали материал.

-Не исключено, но этим я могу только гордиться.

Насытившись, перед уходом Дима и Пудов поздравили новорожденную Ткачёву. В светлом платье, открывающем миру её мускулистые ноги, она выглядела намного хуже, чем в джинсах.

-Еврей алкоголик, - вспомнил я Бронислава-электрика, возвращаясь на площадку, - Хотя, кто здесь вообще может выжить? Потом неожиданно подумал, что скучаю по прошлогоднему отряду. Там было намного веселее, оригинальнее, ярче, красочнее. Даже негодяй Оболенский. И чего он мне сегодня приснился?

Площадка оказалась пустой, зато от четвёртой почти строем вышагивали командир, комиссар, инженер по ТБ, Алексеев, Зиновьев, Добролюбов.

-Что делали? – спросил я.

-Маразмировали немного в порыве трудового оргазма, - ответил Ерохин.

-Это хорошо, - покрутил я головой.

-Выкачивали воду из ямок, подсыпали грунт, щебёнку, - начал расшифровывать сказанное командиром Алексеев.

Открывая праздничный ужин, Ерохин торжественно внёс в столовую блюдо с пирогом местного производства: "Мы все, в том числе и ещё работающая на котельной бригада Решетникова в составе Герштейна, Гореленкова и Рямзина – заливают бетон - поздравляем тебя, Татьяна с днём рождения. Пусть все будущие твои дни рождения, которых будет очень много, всегда проходят так же хорошо, как сегодня…" Прервав командира, многие засмеялись. "Нет, я не оговорился. Вы все поймёте это несколько лет спустя". Зажгли свечи, которые Татьяна смогла задуть лишь с третьего раза, да и то с помощью сострадательных бойцов. Столы поставили углом. Большинство сидело в комнате. Там устроился и комиссар, оттуда неслись раскаты дружного смеха, так как Куклин находился в своей самой боевой форме и рассказывал анекдот за анекдотом. На веранде народу сидело поменьше, смеху тоже – доносилось не всё сказанное Куклиным.

Праздничный ужин затянулся намного дольше обычного. Не просто ели, но много пели и в перерывах веселили друг друга и слабый пол шутками и анекдотами. "Вы собаки, - весело бросил Воробьёв, когда Света не принесла ему быстро еще одну порцию пирога.

Всё оставшееся время Юля Грибкова только и говорила: "Я – собака".

-Что было бы со мной, если бы я назвал их так? Отчислил бы меня Ерохин из отряда в ту же секунду или на завтра, чтобы успел вызвать Верховского? Вот, что значит, свои. Хотя только ли это? Может быть что-то и во мне? Трудности с установлением контактов, – думал я.

-Орёл ты наш белохвостый, передай соль, - обратился к инженеру по ТБ, сидевший напротив него командир.

-Всегда для вас, пожалуйста, - спаясничал Николай.

-Ласковый ты, наш, спасибо тебе, - взял солонку Ерохин.

Вернувшаяся с трудовой вахты в полночь бригада Решетникова мгновенно включилась в праздник. Веселее и активнее всех оказался Герштейн: он тут же заиграл на гитаре, а в перерывах забавлял народ анекдотами: "Приходит чукча в Обком: "Я тоже хочу помочь продовольственной программе". "Хорошо, давайте берите скот, растите его". "Нет, обменяйте меня на мешок канадской пшеницы".

Я не выдержал и ляпнул: "Специально для физфака. За что Андропов получил премию по физике?"

-За что? – закричало несколько голосов, а я пожалел, что в такой большой компании позволил чёрту дёрнуть меня за язык, с которого сорвался политический анекдот. Но назад дороги уже не было: донесут, так донесут и уже не важно, закончил ли я его или нет: "Он доказал, что скорость стука больше скорости звука".

-Молодец, доктор, - даже захлопал в ладоши прыщеватый, долговязый Мартишин.

-Ты и капнешь, - подумал я.

-Ай, русский царь, ай пьяница продал Аляску, поцему не продал Камцатку и Сахалин?" – как бы услышав мои мысли и решив оправдаться, выдал Мартишин.

Самые нестойкие начали покидать вечеринку около часу ночи; в их рядах оказались Воробьёв и Ерохин. Остальные продолжали петь и веселится. "Застряли геологи в болоте. Чукча им и говорит: "Хотите сказу, как вытащить вездеход?" "Давай". "Трактор надо"", – рассказал Жигарев.

-Заблудились геологи в лесу. Кричат: "Люди, люди". Появился чукча: "А, как в лесу так люди, а в Гумме – "цюрки," – отложил гитару Герштейн.

-10 американцев выпивают, садятся в 10 автомобилей. У одной машины нет тормозов. 9 смеются. 10 французов выпивают, идут к женщинам. У одной сифилис. 9 смеются. 10 русских выпивают, рассказывают политические анекдоты. Один смеётся, - подвёл итог вечеру в полпятого утра всё тот же Мартишин.

Я вышел на улицу. Совсем светло. Бодрящей прохладой начинался наш новый день. Сколько их осталось?

-Эх, жизнь моя, ты снишься мне, - бродили в голове предсонные мысли.

возврат к началу.