Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-37-

12 июля 1983 года. День тринадцатый.

Картошка

Никакие совпадения с ныне здравствующими людьми, жившими в прошлом и собирающимися сделать это в будущем, невозможны, просто потому, что непонятно, какое отношение к реальности имеет всё написанное ниже.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Тишина. На небе ни тучки. Яркое слепящее солнце. Полосатый колпак – определитель направления ветра - на крыше соседнего дома повис безжизненной тряпочкой. Разгорается жаркий летний день середины короткого северного лета.

Все проспали.

Красным, странным жуком застыла между домиком и сараем-срубом пожарная машина, занесенная в посёлок вертолётом.

Примерно неделю назад около двух часов ночи – ждали ребят с панорамы – девицы пошли в лес и видели, как два мужика залезли в пожарную машину и куда-то поехали. Света хорошо помнила, что мужики были молодые в жёлтых рубашках. Ира точно с такой же уверенностью утверждала, что баловались с пожарной машиной пожилые в рубашках цвета хаки. Сегодня выяснилось, что катание на пожарной машине завершилось наездом на бревно. Потому-то с самого утра в лагерь ввалился Николай Степанович Школьный собственной персоной. Главный прораб посёлка – был здоровенным, почти под два метра, крепко сбитым мужиком с широким, изрезанным глубокими морщинами лицом. Говорил он низким, охриплым, пропитым голосом. "Чем обязаны?" – расплылся вроде бы в улыбке вышедший во двор Ерохин.

-Выясняю обстоятельства дела – угон пожарной машины. Пришёл снимать показания с ваших поварих, - без тени улыбки произнёс Школьный.

-Показания ладно, лишь бы не трусы, - подумал я, - Хотя, пусть делает что хочет. Может чуть успокоятся. Интересно только, откуда он знает, что они видели?

Согласно решению вчерашнего штаба, три бойца и я уже были готовы к выходу в Нижмозеро за картошкой, как подошёл Ерохин: "Подождите, мужики, тут кое что решить надо", и ушёл.

Слышавший всё комиссар приблизился ко мне и пробурчал: "Заебал Валера: 7 пятниц на недели. Если так будет продолжаться, надо отсюда сматываться".

В конце концов, промариновав нас часа два, командир отпустил не четверых, а троих, забрав одного из бойцов на первую площадку, но, приказав нам взять и его рюкзак: "Понесёте по очереди".

Идти налегке, по холодку было легко и весело. Со мной пошли Сергей Пудов, Андрей Иванов и Алексей Герштейн.

-Довольны учёбой? – начал я разговор, когда, оставив посёлок, мы углубились в лес.

-Да, - ответили студенты хором. "В основном интересно, - продолжил Сергей, - Я можно сказать, счастлив, что попал в МГУ. Первый год после школы я не добрал бал. Сейчас, чем больше учусь, тем больше нравится".

-Мне тоже, чувствуется уровень, -подтвердил Андрей.

Как-то само собой получилось, что Герштейн и я вырвались вперёд. Алексей – молодой человек со светлыми волосами и типично семитским лицом. "Мой отец доктор физмат наук в Протвино", – ответил он на мой вопрос о родителях.

-Пошёл по его стопам.

-Да. Папа оказал на меня очень большое влияние и в выборе профессии и во всём остальном. Уже с пятого класса я знал, что буду физиком. Потому параллельно со школой окончил заочную физмат школу при Физтехе. Кроме того, папа альпинист и походник. Лет 10 он ходил в горы по 1 разряду, а сейчас, с возрастом – по 3. Лет с пяти он стал брать меня в походы и в горы. В 6 классе папа послал меня заниматься самбо и в парашютный кружок. У меня уже есть два прыжка. Потому, когда в 16 лет я должен был выбирать национальность для паспорта, то сначала решил записаться евреем - у меня мама русская. Но мама меня отговорила: известно какое у нас отношение к евреям. Папа не сказал ни слова. Когда я спросил его, какую взять национальность, он ответил: "Выбирай, как понимаешь". За все годы папа ни разу не заговорил со мной о национальности, если, честно, то я и не имею к евреям никого отношения. Только бабушка – папина мама – очень расстроилась, она была очень против, чтобы меня записали русским. Она всё время вспоминала анекдот: "Сара говорит своему мужу Абраму: "Погром скоро, бежим прятаться". "А я записан русским", – отвечает её Абрам. "Бьют-то не по паспорту, а по морде". Я знаю, что бабушка была против и моей мамы, потому что она русская. Это второй брак папы – его первая жена еврейка и у них есть сын 25 лет. У меня тоже есть младший брат 15 лет. Скоро и ему выбирать национальность".

-У него тоже есть сомнения? - пробурчал я.

-Нет, он уже решил, что запишется русским. Если никто из нас не собирается уезжать из России, я даже не могу себе этого представить, то, конечно же, следует быть приписанным к коренной национальности.

-Тоже логично, запись "еврей" - это вызов Советской власти. Особенно у имеющего выбор, - подумал я.

За разговорами мы быстро дошли до деревни, где купили у моих вчерашних знакомых 81 килограмм картошки. Я взял рюкзак с 45 килограммами и спереди повесил четвёртый с – 16: спасибо командиру, понесём в порядке живой очереди. Метров через 900 я сдох и отдал добавочный вес ребятам, тем более, их рюкзаки были намного легче моего. Пройдя несколько километров, мы смогли двигаться лишь минут по 15, а затем падали на землю и отключались. Настоящий отдых познаёшь только через усилие. "Всё было бы совсем хорошо, если бы не комары, да гнус с мошкарой", – отмахивался Сергей от роя кровопийц.

-Ну, это ты размечтался: хочешь и валяться, и чтобы никто не мешал, - бросил я.

-Хорошо бы ещё, чтобы лямки не тёрли – у меня плечи аж до крови натёрты, - пожаловался Андрей.

Пока идёшь по дороге, обдуваемой хоть каким-то ветерком, то отношения с насекомыми вполне терпимые. Но стоит только остановиться, прилечь, как жужжащий, злобный рой атакует, и нет от него спасения, как только опять встать и вперёд.

Вот и первая веха – сломанный трелёвочник. Все как подкошенные рухнули вниз. Дорога извивалась, теряясь среди деревьев. "Новый поворот и мотор ревёт, что он нам несёт?" – пропел я вполголоса. Да, физфак – это не МАИ. Никто из моих попутчиков не обратил ни малейшего внимания. В прошлом году подхватили бы все.

Второй увиденный утром трелёвочник стоял возле избушки. Вокруг были навалены бочки из-под горючего, всякая дрянь, дрова, сваленные в кучи и собранные в несколько полениц. Я постучал в дверь и прошёл внутрь, окунувшись в полутьму и спётый, тяжелый запах грязи. Два мужика сидели за столом. Третий спал на нарах.

-Добрый день, - приветствовал я, - Помогите, пожалуйста, мы не рассчитали силы, купили картошки больше, чем можем донести…

-И уже заебались, - хмыкнул один из мужиков.

-А какой наш интерес? – просипел второй.

-Я – врач отряда, могу налить…

-Подвези, - улыбнулся один из сидящих, постарше, - Получишь на всех, - чего у тебя есть-то?

-Чистый медицинский спирт.

-Хуй с ним, идёт, давай Петро, подвези.

-Хуй с ним, - повторил второй, помоложе и пошел к трелёвочнику.

Привязали с помощью лесоруба 5 рюкзаков к "пальцам" трелёвочника. Мужик забрался в кабину.

-А мы? – чуть засуетился я.

-Хуй с ним, садитесь.

Ну, и поездочка. Вверх, вниз, вбок. "Эх, прокачу".

Перед посёлком я попросил водителя: "Останови. Нам нельзя".

-А мне на всех хуй положить, - улыбнулся трелёвочник и я ему поверил.

Не успел я переодеться, как в мою комнату зашёл Ерохин: "С благополучным возвращением и с картошкой. Наслышан уже о ваших подвигах. Награда будет съедобная. Вчера Поливников напомнил мне о Маложме. Я сказал, что может быть, мы передислоцируемся туда. "Нет, я тебя никуда отсюда не переведу, и не надейся". Потом он и говорит: "Знаю, что это твоя шабашка, но закрываю на это глаза. Пусть только они не носят нашивок МГУ". Я ему говорю: "Разве я могу отвечать за дураков?" "Обязан, иначе будешь отвечать ты, а не они". Потом Поливников мне и говорит: "Я могу тебя снять".

-Так прямо и сразу. Как снимают командиров? - чуть опешил я.

-Не так-то просто. Общим собранием отряда не обойдёшься. Тут требуется решение парткома, который на это не пойдёт, если я не совершу чего-то сверх. У меня в парткоме не меньше людей, чем у Поливникова и сами люди помощнее. Ладно, это тебе для общего представления о текущем моменте". Командир встал и вышел.

Штаб назначен на 22-00. Все присутствующие молчат. Входит комиссар.

-Когда я сказал тебе о штабе? – резко раздраженно встречает его Ерохин.

-В 10 часов, - чуть опешил Куклин.

-Так, значит, я сказал тебе, раз. Я подходил к тебе? – продолжает атаку командир.

-Два раза.

-Так вот, я объявляю тебе замечание, так как ты не был занят никакими делами отряда.

-Согласен, я, действительно, стоял и курил.

Ерохин нервно дёрнул головой и продолжил всё тем же атакующим тоном: "Бригадиры уже вечером должны знать, что утром им надо будет из техники и материалов, чтобы на утренней планёрке сказать об этом Школьному.

Комиссар сидел нахохлившийся, жалкий. Я вспомнил, что он зовёт главного прораба посёлка: "Школьник".

-Комиссар, ты выяснил, сколько Школьный закрыл за покраску домиков? – смягчил свой тон Ерохин.

-100 рублей.

-Явная липа, - почесал нос и глаза Ерохин.

-За счет этого и существуем, - усмехнулся Решетников.

-Алтаишники захотели взять домики на покраску, - оживился комиссар, - Поэтому чтобы не было никаких проблем, мы должны забрать у Степаныча всю краску.

-Правильно, прямо на глазах растёшь комиссар, - покровительственным тоном произнёс Ерохин, - Кроме того, ничего им не говорите.

-Степаныч, это Школьник? – уточнил я.

-А кто же ещё, - кивнул командир и неожиданно, как бы в продолжение своего разговора с кем-то про себя, бросил, - Да, бывают сложности, у кого их нет, но ничего не говорите.

-Всё равно трудно понять, как такое может быть – наряд за вертолётную площадку всего 12 рублей? Зачем брали? – возмущенным тоном произнёс бригадир Жогов.

-Надо было, чтобы больше таких проколов не делать. Теперь общее правило: сначала наряд – потом работа. Так будет и с покраской домиков, - совсем пришёл в себя Куклин.

-Коля, я слышал, ты сегодня поругался с представителем принимающей организации, - обратился Ерохин к инженеру по ТБ.

-Он нёс дикую хуйню,- ответил Воробьёв необычным для него резким и противным голосом.

-Не надо. Ты можешь послать Школьника, - (неожиданно и Ерохин перешёл на прозвище Куклина), и всех остальных на хуй, но не Комлика. Если Комлик, как ты говоришь, и как я уверен и есть на самом деле, несёт хуйню, то беги к Школьному и добейся, как нам надо. Если же Школьный и Комлик не выяснят отношений, то это их интимная жизнь и нам в неё вмешиваться не следует, - командир, потёр глаза и продолжил, - Бригадиры должны знать, что штаб обладает, правда очень ограниченной, возможностью, поощрять механизаторов. Это не значит, что за каждое дело вы будете давать им бутылку водки, но в случае крайней необходимости можно пойти и на нарушение сухого закона. Теперь, самое главное, ни в коем случае работяг нельзя разбаловать, а то вся наша зарплата уйдёт на их водку. На завтра возникла безумная идея встать раньше и работать до завтрака, чтобы сложить панели для трелёвочника. Согласны все? Принято единогласно, - никто не пошевелился и не подал голоса.

-Решетников завтра идёт на благоустройство, может заработать 4 тысячи на тротуарах, - сказал комиссар.

-Очень неплохо, больше чем на домиках, - крутнул головой Ерохин.

-Дима Григорьев – ряспиздяй, - резко повысил голос комиссар, - Я это говорю не потому что он мне не нравится лично, а потому что так и есть. Распиздяй и всё тут. Два дня он занимался финансовым отчётом – дёрнул нас чёрт выбрать его казначеем отряда. Сегодня я послал его сделать этажерку для бумаг. Он час ходил с доской, пока даже Прус – тоже известный распиздяй – не сделал этажерку за 15 минут. Кроме того, Валера, на пилораме суют голову куда попало. Работать там нельзя.

-Резать талоны, - бросил Ерохин.

-Валера, это не совсем правильно: там нам вообще работать нельзя.

-Нам нельзя работать с буром – на него никогда не дадут акт. На бетономешалку с оголёнными проводами – тоже никогда не дадут акт. Нельзя нам работать и с трелёвочником. На высоте больше 1 метра требуются пояса, спросите у Воробьёва, он – инженер по технике безопасности. Мы везде работаем. Сидеть придётся мне, - отчеканил последние слова командир.

-Ничего, мы будем носить тебе передачи, - усмехнулся весь вечер промолчавший мастер.

-Заботливый ты наш, - встал командир, дав понять, что штаб закончен.

Согласно агентурным источникам, в начале двенадцатого повара закрылись в столовой, и съели целую сковородку жареной картошки, а на ужин подавали вареную картошку с тушёнкой.

-Вот тебе, и как у вас на счёт картошки дров поджарить, - вспомнил я детскую шутку, засыпая.

возврат к началу.