Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-34-

Всё ниже изложенное не имело, не имеет, и не будет иметь отношения ни к чему происшедшему.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

В это время в штаб зашёл инженер по ТБ.

-Садись, гостем будешь, - приветствовал его Ерохин.

Воробьёв воспользовался приглашением командира, развалился на его кровати и бросил: "Напишу акты, а то приедет какой-нибудь очередной мудак и остановит работу отряда".

-Да, уж не сочти за труд, - поправил закрывающую лоб чёлку командир.

-А чем вы здесь занимаетесь? – покрутил головой Николай.

-Любопытный ты наш.

-Интимными делами, - буркнул я, вспомнив недавнее.

-Можешь и ты принять в них участие – ознакомься с творением доктора, - протянул Ерохин мой отчёт.

Воробьёв внимательно прочитал, отложил в сторону, поморщился: "Звучит очень истерично".

-Конечно, не тебе сидеть 10 лет: других сроков у нас теперь и нет, - бросил я.

-Предлагаю обсудить на штабе до того, как вы это отправите.

-Хорошо, - закивал головой Ерохин и посмотрел на Григорьева и Воробьёва: "Дайте мне перекинуться парой слов с доктором".

Когда боец и инженер по ТБ вышли, Ерохин встал, прошёлся по комнате, проверил, хорошо ли закрыта дверь и произнёс почти шепотом: "Против нас складывается мощная оппозиция".

-Только этого мне ещё не хватало, - молча пожал я плечами.

-Да, да.

-Чего они хотят?

-Просидеть здесь до конца.

-Даже, если не будет заработка?

-Они уверены, что смогут вырвать своё в Верхнеозёрске .

Я опять пожал плечами.

-ССО – это интриги и политика, - почему-то прошептал Ерохин.

-А так же мафия, как говаривал один наш общий знакомый.

-Да, да Паша Безматерных.

-У меня, кстати, вообще есть сомнения в эффективности ССО, - зачем-то заговорил я на эту совершенно бессмысленную тему, – Примерно 10% не работает, есть на ставке, плюс всяческие штабы разных уровней, многочисленные проверяющие, оплата всем дороги, документация и всё такое прочее.

-Может быть ты и прав. Для локального места – это выгодно, а для страны – ещё вопрос. Кстати, прошёл достоверный слух, что на Школьном числится на 500 тысяч рублей оборудования и материалов, которые списать не удаётся, и никто не знает, где это всё. И очень может быть, что Николай Степанович Школьный уже почти готов перейти в одну из соседних зон. Вот и дожили до обеда, - потянулся, вставая Ерохин.

-И то хорошо.

Мы вышли на улицу. Тощий, маленький, чуть горбящийся, с большим, искривлённым носом, копной тёмных волос, выбивающихся из-под цветного платочка в горошек, с бородкой только-только начавшей прорываться из щетины, старых дырявых тренировочных на кривых ножках, по пояс голый отчего весь мир мог лицезреть его тоненькие ручки и рёбрышки сидел инженер по ТБ Воробьёв на корточках возле тоже полуголого комиссара, пытающегося что-то сделать с бензопилой.

-Как акты, Коля? – приблизился к ним командир.

-Закончу к штабу, - застеснялся Воробьёв, - Я тут хочу Саше помочь, она нам ещё ой как пригодится.

Обед задерживался, как и всегда в дежурство молодой пары Ирины и Татьяны. Я стоял на крыльце, смотрел на небо, на чернеющий вдалеке лес, на соседние домики. Неожиданная волна грусти наполнила грудь. "Минуты тянутся, дни летят, годы мчатся", – вспомнил я чью-то фразу.

-Скорбишь доктор, - тронул меня за плечо Жигарев.

-Да, проливаю горькие слёзы, - всмотрелся я в его лицо, и, как мне всегда казалось, излучающие на меня недобрые волны глаза.

-Это хорошо, - усмехнулся мастер.

-Я знаю.

-Мы тебе за это КТУ…

Я не узнал, что он собирается сделать с моим КТУ, так как открылась дверь, и Татьяна закричала: "Мальчики, обедать".

-Танечка, - по своему обыкновению нарочито-тонким, пронзительным голоском вякнул Воробьёв, не успев, заняв место, - Я уже здесь. Я хочу кушать , - наигранно надул он свои толстые губки.

-Несу, несу, Коленька, - появилась с полной тарелкой супа Ткачёва, под дружный смех собравшихся.

-Спасибо, Танечка, а теперь доктору, а то вы его совсем доведёте.

-Это как? – зыркнула на меня злобным взглядом Ткачева, а я подумал: "Ну, вот, всё вернулось на круги своя".

Она преступила с ноги на ногу, наморщила лоб, как будто бы искала, чтобы ещё такое выдать, ещё злее скривилась: "Ничего, может быть, похудеет".

Я хотел ответить, но неожиданно понял, что на том штабе мне следовало бы бросить: "Чтобы члена штаба выставляли со штаба под предлогом интима – такого я ещё не видел". Не произнёс тогда, не нашёлся во время обеда, но лишь подумал: "Уходит моё время, тает как дым. Чего я суечусь? Да ещё должен находить общий язык с этими…"

По-прежнему по пояс голый комиссар опять был в ударе: суетливо забрасывая в рот всё, что попадало под руки, он непрерывно трещал и гоготал: "Я сегодня понял, что у меня очень хороший слух: никто не услышал трактор, а я услышал…"

-Когда он въезжал в Онегу, - бросил кто-то из бойцов, и все заржали.

-Не в Онегу, а в Архангельск, - ничуть не смутился Куклин.

-Жениться тебе пора – будет, куда энергию трать, - предложил как всегда сумрачный Симонов.

-Согласен. Я женюсь на хорошей жене, тем более, я – муж очень хороший.

-Для группового брака, - опять выдал один из бойцов, сидящих за спиной комиссара.

-Группой брак не соответствует социалистической морали, - не полез за словом в карман Куклин.

-Комиссар, ты говоришь, как лектор в ЦПКиО имени Горького, - бросил Ерохин.

-Такова моя функция.

-Ему не столько весело, сколько он возбуждён. Отчего у меня такое гнусное настроение? От прошлого, что прошло, от будущего, которое так быстро уменьшается… - подумал я.

-Доктор, - вырвал меня из мира грёз взрослый молодой человек Олег Васильев, поступивший на подготовительное отделение после службы в армии.

-Что с тобой? – спросил я бойца в медкабинете.

-Какая-то сыпь на теле, - снял он рубашку, - У меня уже была такая в армии.

-Где ты служил?

-На Дальнем Востоке в танковых частях. Был водителем. Во время одно учения погибло сразу же 30 человек. Ребята легли спать, укрывшись брезентом. Один часовой куда-то ушёл, другой – заснул. В это время прошла колонна танков… Водителем одного из танков был я. Среди погибших был мой лучший друг. Потом нас послали собирать… их, то, что от них осталось. Когда я увидел, то меня так рвало, чуть все кишки не вывернуло, а затем появилась сыпь. Положил меня в госпиталь, но ничего не нашли. Здоров. Сейчас, как вспомню, то опять тошнит и появляется сыпь… Последние дни мне всё время Серёга снится. Два месяца не дожил до дембеля. Он был лучший физик в школе, мог без проблем поступить, но решил сначала отслужить и лишь потом поступать на физфак МГУ.

-Возьми антигистаминное. Это тебя чуть успокоит. Если что, приходи, посмотрим что дальше делать.

Закрыв комнату, я пошёл работать. На трёх домиках копошились в полусачковании человек 17. Среди них выделялся торс Куклина, который бегал от площадки к площадке, кричал, давал какие-то распоряжения, убегал, возвращался, выбрасывал новые приказания, чтобы опять умчаться. Когда я подошёл к первой площадке, комиссар частил, размахивая руками перед застывшим Симоновым: "На холодильнике работу мы не взяли: бетономешалка с оголёнными проводами, а включение на столбе. После смерти в Казахстане мы себе такого позволить не можем. Кроме того, щебёнка в 20 метрах, то есть таскать вручную. Тебе сейчас ложить двухкантовые брусья, те которые опилены только с двух сторон. Не очень ясны замки, но ты разберёшься, на то ты и бригадир".

Я включился в работу. Несколько часов до ужина промелькнули быстро и незаметно, очистив голову и грудь от ненужных мыслей и настроений.

-Доктор, - окликнул меня по дороге в лагерь Воробьёв, - Пошли купаться на озеро, я нашёл отличный песчаный кусочек.

-Это в нарушение запрещающего приказа командира? – улыбнулся я.

-В нарушение, в нарушение, - радостно закивал Николай.

-Всё-таки жить не очень плохо, - думал я, скользя по умиротворённой глади чистейшей воды. Но на суше настроение вернулось на свой минорный лад. Тропинка к посёлку вела через тёмный, молчаливый лес, вырывалась на полянку рядом с вертолётной площадкой, продолжалась просёлочной дорогой, впадающей в посёлок. Опять вечерняя тишина. Облачка тихонечко бредут по голубому небу только-только начавшему сереть. Опускается солнце, наступает светлый северный вечер, затихающий в серой северной ночи середины лета.

В 22-45 комиссар провёл перекличку на линейке. Вперёд вышел Ерохин: "О том, что отбой в 23-00 вы формально все помните. Пока что мы мало работаем и это непонятно. Но скоро мы будем много работать, и тогда все это поймут. Прекращать работу будем в 21-00, и все будут этому очень рады. Наше нынешнее состояние связано с тем, что принимающая организация обеспечивает нам примерно 30% необходимого фронта работ. В понедельник приезжает главный инженер ПМК Макаров. Должен приехать начальник треста и даже начальник ВПО Высоцкий, так как открою вам секрет – Верхнеозёрск имеет не только промышленное, но и большое стратегическое значение. Прошу запомнить всех: мы уже составили акты о простое, поэтому, когда начальство будет ходить по стройке и разговаривать с вами, то вы должны отвечать, что мы стояли в четверг после обеда и весь день в пятницу. Кроме того, мы хотим сделать акт на субботу, так как многие из вас уже знают, что проектно-сметная документация отсутствует...

Я вспомнил, что Ерохин хотел сегодня так повкалывать, чтобы в понедельник демонстративно стоять.

-В понедельник, если всё сделаем в первой половине дня, то во второй – можем демонстративно пойти в баню.

-Далее, ПМК выписала нам аванс и за дорогу. Вы должны сейчас расписаться в их получении, но этих денег вы не увидите: они должны пойти на нашу кухню. Но кто хочет, может их взять, и тогда будет кормиться сам.

-Смех пробежал по выстроенным в два ряда бойцам.

-Возражения есть? Возражений нет. Сейчас вы все распишитесь под приказом, запрещающим купаться во всех имеющихся водоёмах. Вы помните, что недавно один студент из Азербайджана, чей отряд работал в АРХЛЕССТРОЕ, утонул.

-Заодно распишитесь и под приказом номер 4 зонального врача о запрете на приём некоторых лекарств, - кто ещё не расписался, - выступил я.

На штабе присутствовали командир, комиссар, мастер, инженер по ТБ и бригадиры: Симонов и Рыбкин.

-Завтра доктор идёт отправлять наш с ним отчёт зональному врачу. Илья, зачти, пожалуйста.

Выслушав всё, Воробьёв опять бросил: "Очень истерично".

-Зато легко и практично, - парировал я.

Мастер угрожающе посмеивался. Молодые бригадиры сумрачно молчали. Так как комиссар весь день пробегал под солнцем полуголый, то он обгорел, стоял в том же одеянии перед Воробьёвым, который смазывал его тройным одеколоном, и ни на что не реагировал.

-Такую вещь переводите, когда правильные люди его пьют, не закусывая: и выпил, и пахнет, - кивнул я на одеколон. Рыбкин засмеялся. Улыбнулся даже всегда сумрачный Симонов.

-Юморной ты наш, - снял очки Ерохин и поправил чёлку, - Доктор Аркадий Борисович написал в своих замечаниях о связи, то есть переложил ответственность на нас. Посылая письмо, мы кладём на его хрупкие плечи эту ответственность, и неизвестно, как они её выдержат. По всей видимости, он будет пытаться закрыть отряд. Если нам это будет выгодно, то, что же. Если нет, то придётся побороться. Вопросы есть? Вопросов нет.

Ерохин встал, подошёл к своему столу, заваленному кучей листочков, методичек, папок с самыми разными документами и отчётами. Покопавшись среди бумаг, он достал нужную и протянул её мастеру: "Саша, ты должен оформить документы по экономии материалов".

Жигарев рассмеялся.

-По методу рабочего Басова – производительность труда без травм и аварий. Комиссар, ты должен написать отчёт о прошедшем комсомольском собрании…

-Которого не было, - тихонько хмыкнул я.

-… где утверждались социалистические обязательства.

-Высокие, - фыркнул я.

-Напишу, - пребывал всё в той же полуголой позиции Куклин, пользуемый Воробьёвым.

-Районный штаб очень хочет, чтобы мы работали по бригадному методу, а ПМК не хочет, - чуть покачивался командир вперёд назад, - Для бригадного метода ПМК надо несколько недель работы плановиков, чего они не выдержат. Кроме того, на требуемое нами по бригадному подряду с ПМК, они нам ответят, требуя с нас. Потому мастер возьмёт с Макарова справку, о том, что ПМК не считает целесообразным нашу работу по бригадному методу, и мы отправим её в зональный штаб. И последнее на сегодня – распределение людей на завтра: по четверо на домики, трое – на пилораму, четыре на холодильник.

Я вспомнил, как Куклин говорил, что от холодильника отказались, но промолчал.

возврат к началу.