Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-26-

Всё ниже изложенное не имело, не имеет, и не будет иметь отношения ни к чему происшедшему.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Минут через 30 я пошёл на кухню.

-У нас лагерь строго режима. Вот, доедаем манную кашу после жареных яиц. Строгие часы приёма пищи, послеобеденный сон, - говорил Симонов.

-Жить будем как в санатории, - с большим трудом пропихнув слова через полный рот, хорошо выспавшийся комиссар Куклин, двумя руками придвинул к себе тарелку полную пирожков с рисом и капустой.

-Как скажешь, так и будем, - ухмыльнулся мастер.

-А где дорогие гости? – лицемерно всполошился Куклин.

-Да кто же их позвал на ужин? – всплеснул руками Жигарёв.

-А послать немедля борзых собак на поиски, - отрыгнул Куклин.

-Шутки, шутками, а позвать их на ужин необходимо, чтобы мы там о них не думали, - серьёзно проговорил Симонов.

-Вот ты и пойди, - приказал комиссар, почесался и опять отрыгнул – все бригадиры в 21-30 должны быть в комнате командира на штабе.

-Первый штаб с бригадирами. Хотя кто есть бригадиры в этом отряде? - подумал я.

Симонов не очень утруждал себя: вскоре вернулся, улыбнулся во весь рот: "Товарищ комиссар, разрешите доложить, гостей нигде нет".

-Вольно, - скривился Куклин, - Где их черти носят?

-Не скажу, что они пошли гулять. Всё равно – это не поможет, - подумал я.

Когда члены штаба около 10 вечера гурьбой ввалились в пустующее обиталище командира, то обнаружили там Кульбачинского и Верховского.

-У вас вообще очень странный отряд,- обиженно проговорил представитель парткома…

-Мягко говоря, - ввернул Аркадий.

-Никто не занимается гостями: приехали, ну, и делайте что хотите, идите куда хотите. Вот они сами идут, и всё бросается в глаза, - раздраженно пожимал плечами Кульбачинский.

-Искали вас везде, - наигранно-фальшиво задёргался комиссар.

-Ба, да ты заговорил, никак, - хлопнул руками Кульбачинский.

-Вы можете идти ужинать, - продолжал приплясывать на месте Куклин.

-Без нас штаб не начинать, - приказал Кульбачинский.

-Имеют ли они право задерживать штаб? – развалился комиссар на стуле Ерохина.

-Ладно, Шурик, не перегибай палку, - плюхнул своё жирное тело на кровать командира Жигарев, - Будем ждать.

-Хорошо, - покорно кивнул Куклин, - Говорить будем только о работе.

Вскоре сытые гости сели в углу комнаты. "Начинай", – махнул рукой Кульбачинский.

Кривляясь, поглаживая щетину, дёргая ногой, Куклин раскачивался туловищем: «На завтра работы опять мало. Будем возиться на свайном поле и на обвязке…»

-Я поговорил с несколькими ребятами и понял, что они совершенно не знают Устав ССО, - прервал комиссара представитель парткома.

-Хорошо, - обрадовался Куклин, - Сейчас проведём линейку, на которой зачитаем Устав. Только у нас его нет.

-Я вам дам, - бросил из угла Аркадий.

-Зачем? Идиотизм, - подумал я, но в отсутствии командира приказы комиссара не обсуждаются, да и вышестоящее начальство за. Куда чёрт тянул Ерохина? На самом деле, кто оставляет проверяющих одних? Кажется, мастер сказал, что командир не адекватен.

На сильном ветре, на ночь глядя, начал собираться отряд. Люди занимались своими делами. Харатьян, Гореленков, и Пудов пришли с рыбной ловли. Диму Григорьева еле разбудили. Решетников заявился со стороны посёлка. Медленно-медленно тянулись бойцы. Построение смогли устроить минут через 25 после объявленного времени.

И тут-то обнаружилось несоответствие. Верховский пересчитал бойцов и заволновался: "Обнаружена разница между списочным составом и наличным составом бойцов. Сейчас я сам проведу перекличку".

Кто-то несколько раз подал голос: за себя и за "того парня", отчего выплыла новая цифра.

-В таком случае, бойцы, чью фамилию я назову, переходят на другую сторону к забору, - приказал Аркадий.

-Стрелять будут, - выкрикнул кто-то из рядов.

-Смех, да и только, - злобно выдал другой голос.

-Приказы члена зонального штаба не обсуждаются, - жёстко бросил Кульбачинский.

Напрягая зрение в сером полумраке северной ночи, Верховский произносил фамилию за фамилией, только Ткачёву назвал "Татьяна Ивановна", так как её фамилия в выездном списке не пропечаталась.

-И так, отсутствует боец Флёров. Нет человека, - подвёл итог перекличке зональный врач.

Я вспомнил, что Ерохин зачислил его в ПМК, но появиться Флёров должен только после 20 июля.

-Где-то гуляет, - бросил Куклин.

-Будем ждать, тем более и Касьянов неизвестно где. Пока же почитаем Устав, - проговорил Верховский.

-Специально он, что ли накликал? Дёрнул чёрт Куклина предложить линейку. Что происходит? Сдуру или сознательно подставляет Ерохина? - думал я.

Нудным голосом, заикаясь, кашляя, чихая, останавливаясь на каждом слове, подвывая, комиссар зачитывал Устав.

-В ожидании Флёрова мы всю Большую Советскую Энциклопедию успеем несколько раз прочесть, - тихо пробурчал я, а окружающие захихикали.

Всё кончается. Куклин завершил чтение оказавшегося не очень большим Устава ССО и провякал: "У нас есть большие упущения по благоустройству лагеря: нет названия отряда, нет флага, нет наглядной агитации и стенных газет. Займёмся завтра…

-Ладно, хватит, - довольно грубо оборвал Верховский комиссара, - Послушайте приказ по районному штабу: "За самовольный уход с территории лагеря бойцу отряда МГУ "Сигма" Михаилу Касьянову объявляется строгий выговор и его личное дело передаётся в Комитет комсомола для разбора". Можете расходиться".

-Мужики, где Флёров? – спросил Аркадий у проходящих мимо бойцов. Все лишь пожали плечами.

Верховский отвёл меня в сторону: "У вас тут два солидных человека: ты и комиссар. Командир – дерьмо. Чему ты так удивлён?" – взглянул он в моё лицо.

-Хочу понять, что ты вкладываешь в понятие "солидный"?

-Ладно. Не хочешь быть в одной компании с комиссаром, твоё дело. Флёров в Маложме?

Я почувствовал идиотизм положения, стал мяться, жаться: "Я не знаю. Я ещё не всех бойцов помню по именам и фамилиям. А почему так сурово с Касьяновым?"

-Ваш Ерохин не нашёл ничего лучшего, как сказать, что Касьянов самовольно ушёл из лагеря.

-Как легко он сдаёт. Или за этим тоже что-то стоит? - подумал я и против воли выдал, - Это он сдаёт?

В этот момент, почти обнявшись, шушукаясь, к нам подошли Куклин и Жигарев. "Где Флёров?" – встретил их Аркадий.

-Флёров приехал с квартирьерами, оформился и уехал числа 26-28 в Москву, ещё до приезда основной группы. Аспирант, всё-таки, - выдал самую свежую версию комиссар.

-Какой он? Высокий, чёрный, стройный? – наседал Аркадий.

-Да, - почему-то радостно согласился Куклин.

-Я видел его в Маложме. Точно видел.

Спорить с районным врачом никто не стал.

-В чём дело? Это сдача? Они все так легко сдают своих? Это что принято в МГУ? – подумал я.

Гости, повара, комиссар, Симонов, Григорьев и я сели на кухне попивать чай. В час ночи Аркадий потянул Куклина: "Пошли, комиссар, посмотрим отбой". "26 человек гуляют", – радостно смеялся Верховский вернувшись.

-Вы только с бумажками возитесь, а реально ничем командиру не помогаете. Вы ничем не помогаете отряду – одни бумажки пишите, - атаковала Света Петричук членов комиссии.

-У Ерохина в бумагах на 10 лет тюрьмы, - парировал Верховский.

-А я 10 раз ездила в отряды, - гордо произнесла Петричук, - Много чего делала, но больше всего люблю строить домики: приезжаешь на пустое место, а потом за тобой остаётся улица. Это ни с чем несравнимое чувство.

-«Улица, улица, улица широкая, отчего ты улица стала кривобокая», - тихонько пропел я, совсем не желая, чтобы Света услышала – мы сидели через несколько человек друг от друга, но она немедленно зыркнула в мою сторону: "За все годы я знала только одного врача. Это был врач, - опять ничего хорошего не обещающий мне взгляд, - Душа отряда, завхоз, бригадир, мгновенная квалифицированная помощь, гитарист…

-Похуист, - срифмовал я, конечно же, про себя, - громко бросив, - Никаких требований к порядку на кухне. Посада не мылась…

Оборвав меня на полуслове, голос Светы полез вверх победоносной атакой: «Он знал, с кем имеет дело».

-Контроль за поварами – это одна из главных обязанностей врача отряда, - пришёл мне на помощь Верховский.

-И одна из самых мало приятных, - налил я ещё чаю.

-Я выезжала с ним 7 раз. Сейчас он – педиатр, уже доктор наук.

-У неё проблемы с арифметикой, физичка, - подумал я, но решил этот вопрос не поднимать.

-Юля Грибкова всегда играла роль взрослой, умудрённой опытом женщины, говорила наигранным голосом, любила употреблять выражение: "Давайте не углуплять". Разумеется, что она не могла не вспомнить свои отрядные переживания прошлых лет: "Я тоже больше всего люблю домики. Именно с ними чувствуешь свою причастность. После отрядов всегда остаётся столько воспоминаний. Помню, в одном из отрядов нас как-то накормили вермишелью, которую промыли водой с песком. В тот день к вечеру мы еле доплелись до лагеря, были настолько вымочаленные, что даже рук не помыли. Все мечтали чего-нибудь бросить в живот и отвалиться на боковую. Когда уже съели больше половины, один из ребят и говорит повару: "Какой несладкий сахар вы сегодня насыпали в вермишель". "Какой сахар? Никакого сахара мы вообще не клали", – удивилась та девочка. Стали выяснять…

-Я надеюсь, что ни с кем ничего не случилось, - ухмыльнулся Аркадий.

-Какие вы, доктора, циничные. Не радуйтесь, обошлось всё благополучно.

-Скажу вам, что контрасты непередаваемы, - вступил в разговор Кульбачинский, - Я только что вернулся из Бельгии, несколько месяцев провёл в Брюсселе. Женщины там ходят в штанах-юбках, всюду проституция, наука загнивает.

-На Западе всё продаётся, и всё покупается, - очень серьёзно проговорил Куклин.

-Они хорошо, - подумал я и сказал, - Гниют.

-Все хотят продать, но не всем это всегда удаётся. У них очень превратное представление о нас. Считают, что мы живём по регламенту, ходим в формах. Не страна, а казарма, - зевнул Кульбачинский.

-Согласно последним сведениям, тот парень в Казахстане, Сливный, погиб от электроплуга, - сказал Аркадий.

-Час от часу не легче, - покрутила головой Грибкова, - В прошлом году я была с ним в одном отряде.

-Хотя работы у вас и немного, но я всё-таки предлагаю идти поспать, тем более, что с вашим доктором нам надо ещё кое о чём переговорить, - встал Аркадий.

возврат к началу.