Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-18-

Всё ниже изложенное не имело, не имеет, и не будет иметь отношения ни к чему происшедшему.
Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Аркадий Верховский ужаснулся езде Виктора. Лихой водитель ПМК мчал по колее почти лоб в лоб встречному гружёному лесовозу, лихо сворачивая в сторону перед его самым носом, одновременно успевая захлопнуть вентиляционную щель, чтобы в автобус не попала пыль, поднимаемая промелькнувшей мимо тяжеленной машиной.

-Этот мудак идёт на таран, - побледнел не привычный доктор.

-Захочет жить свернёт, - улыбнулся я.

-Хорошо бы спросить об этом и пассажиров,- покачал головой Аркадий.

-Вот это уж совсем лишнее: кто, где и когда интересуется мнением публики.

При подъезде к Маложме я вспомнил о магнитофоне, записке Безматерных и легкомысленно спросил: «Кто выходит?»

-Никто, - сухо отрезал комиссар.

-А-а-а,- понял я, что сглупил и понадеялся, что остальные, то есть главный инженер Макаров и доктор Верховский не услышали или не сообразили о чём идёт речь.

Опять завершение маршрута: там, где кончается хайнозёрская лесовозная технологическая дорога. Приветствуя нас, зарядила противная изморось. Такая смена погоды для главного инженера онежской ПМК оказалась полной неожиданностью – он приехал в модельных туфельках и потому дальше идти передумал, заявив: «Я возвращаюсь в Онегу». Более подготовленный москвич Верховский достал из своего дипломата чёрный офицерский плащ и получил сапоги, оказавшиеся, на его счастье, лишними. Хорошо, что новых бойцов уже обмундировали рабочей одеждой: они переоделись в автобусе, и мы двинули в путь. Мне достался злополучный магнитофон из-за главного инженера и районного врача не попавший в Маложму. Минут через 20 пути Верховский весело проговорил: «Что Илья Захарович, завтра поедешь со мной в Архангельск за аптечкой?»

-С удовольствием, в Архангельске я ещё не был.

Минут через тридцать Куклин объявил: «Перекур», и группа присела на сваленных в кучу бетонных плитах.

Вновь в путь. Только-только все начали расходиться, как неожиданно Куклин объявил новый привал.

-Что это с ним? – подумал я и сказал, - Не часто ли отдыхаем? Так и замёрзнуть можно.

-Илья Захарович, в ССО – единоначалие. В отсутствие командира приказы комиссара не обсуждаются, - наставительно проговорил Верховский, поглядывая на Куклина.

Несколько мгновений я помолчал, выискивая ответ: «Во-первых, в ССО – демократический централизм, а, во-вторых, это просто неразумно».

-Демократический централизм только в отношении финансовых проблем, - на полном серьёзе произнёс Верховский.

-Демократический централизм в отношении всех проблем. Если не так, то укажи мне, где об этом написано в Уставе ССО, - зачем-то продолжал я настаивать, подумав, что не знаю что такое «демократический централизм», никогда серьёзно не относился к этому бреду, и вообще о чём идёт речь, но продолжил – Кроме того, не успеешь войти в темп, как обрыв. Это не физиологично. Второе дыхание не откроется.

-Настойчивый ты наш, - противно засмеялся комиссар, и несколько человек наигранными голосами поддержали его хихиканье. «Всё происходит со смешком, но уж как-то очень серьёзно и неприятно», - подумал я, а Аркадий доверительно прошептал: «Ты видно забыл, что демократический централизм – это когда вместе все «за», а поодиночке – «против».

-Так бы и сказал, а то я давно проходил историю партии, вот и забыл, - буркнул я.

-Зачем предавать огласке, что все должны знать про себя, - закурил Верховский.

-Правильно рассуждаешь, да, товарищ, - попытался я подстроиться под грузинский акцент, что у меня никогда не получалось.

Пройдя несколько километров в тишине, Аркадий вновь заговорил: «В этом году районному врачу намного труднее, чем в прошлом в Казахстане. Там у меня была машина, и я мог объехать все отряды за час. Здесь машина бессмысленна из-за дорог и расстояний. Кроме того, все члены штаба обязаны подменять друг друга: я еду не только как врач, но и с комиссарскими делами. А тут ещё это ЧП, из-за него ждём комиссию из ЦК ВЛКСМ во главе с главным врачом ССО СССР. Командира «Радиофизика» уже сняли. Другого и быть не могло, так как произошёл летальный случай. Говорят, что ударило током двоих, но одного отрядный врач спас – он работал бригадиром в бригаде, в которой это и произошло. Кроме того, прошёл слух, что они были на неоформленном объекте, шабашке то есть. Если это так, то командиру хана. Он – аспирант, значит, попрут из аспирантуры, будь он хоть трижды Эйнштейном, - опять закурил доктор Верховский, несмотря на всё больше и больше дающую себя знать одышку от длительного пути и плохой тренированности.

Более чем через два часа пути мы достигли Верхнеозёрска.

-Романтичное место, - обозрел Верховский погрузившийся в лёгкие сумерки северной ночи посёлок.

-Дальше не куда, - окинул я уже знакомые очертания не радующих глаз творений рук человеческих, разорвавших тоскливо шумящий прекрасный лес.

Командир бродил возле летней кухни, отмахиваясь от атакующих кровососущих. Услышав о происшествии, он очень расстроился: «Я учился со Сливным на одном потоке и один год жил в одной комнате в общежитии. Хороший был парень».

-Жди комиссии: куда-куда, а уж в вашу дыру после ЧП они обязательно захотят приехать, - утешил Верховский Ерохина.

Состроив кислое выражение лица и подёргивание глаза, командир трагически-театральным тоном проговорил: «Я готов к битью и насилию!»

-У нас в 20 больнице есть правило: если изнасилование неизбежно, то надо расслабиться, чтобы получить хоть какое-нибудь удовольствие, - весело осклабился доктор Верховский и окружающие его поддержали.

Когда районный врач отошёл в сторону, я сказал Ерохину: «Валера, я должен ехать в Архангельск за аптечкой».

-Давай, - кивнул он.

Перейдя на шепот, я продолжил: «В Маложме ждут тушёнку, магнитофон и девочек…»

-Не только не дам – заберу, - раздраженно перебив меня, резко отрезал Ерохин, - Паша и Дима Бутусов закрутили, заварили кашу. Расхлёбывать её я не хочу. Главный инженер ПМК Макаров уже спрашивал меня: «Почему ваши люди в Маложме?» Я прикинулся и отвечаю: «не знаю». «Я проверю», - обещал он мне. Ведь говорили же. Безматерных должен был переписать договор с себя на Самолина, тогда пусть проверяют, а то Паша крутится в ПМК, пьёт там чай, всем известен и не только не переписывает договор, но даже берёт аванс в Онегалесе. Не хотят соблюдать правила игры, то заберу всех бойцов и, пожалуйста. Особенно сейчас после этой смерти. Идиотизм. Ради приработка штаба я так быстро неприятности иметь не хочу».

-Скорее всего, медленно тоже, - подумал я и внезапно пеня озарило, - Паша не хочет переписывать договор на Самолина, потому что так он – хозяин, а если договор на Самолина, то пойди – знай. За тем горлопаном не станет. Деловой и хваткий мужик. Своего не отдаст. А Паше очень хочется. Пришло время и ему съездить на Чёрное море. Чего я так, - чуть передёрнул я плечами, - Безматерных, похоже, не самый плохой мужик.

Во время моего разговора с командиром Верховский прошёлся по лагерю; везде грязно и бардак. В одной из комнат на окне висели трусы. Даже в женских апартаментах, на моё счастье, было нечисто и набросано. Ну, и, конечно же, на кухне грязь, а в бачке – квас.

-Илья Захарович, ах, Илья Захарович, плохо ты с поварами работаешь, - качал головой районный врач, - Квас, макароны по-флотски и блинчики с мясом в ССО запрещены, так как они не подлежат повторной термообработке.

-Света Петричук устроит мне ещё весёлую жизнь, - подумал я, смотря на повариху что-то делающую на кухне; мне показалось, что она всё слышит, исподтишка посматривает на меня и радуется получаемым мной замечаниям.

-Как вы моете посуду? – приблизился Верховский к Татьяне Ткачёвой.

-В горячей и холодной водах.

-Илья Захарович, Илья Захарович, опять твоя недоработка: разве можно мыть в отрядах не в трёх водах? – всё так же качал головой районный врач, а я думал: «Десять раз объяснял им правила мытья посуды и эта идиотка несёт такое. Похоже, специально, чтобы меня засадить. С ними станешь параноидным». На лице Петричук я увидел не скрываемое удовлетворение.

Заметив электропилу в углы комнаты, Ерохина Аркадий Борисович оживился: «У вас акт есть?»

-Никаких инструментов в отряде нет: пила не наша, - сухо отрезал командир.

-Это ничего не значит – лежит у вас.

-Она не работает, - задёргались, почти закрываясь и так-то узенькие глазки Ерохина.

-Я уже сказал – это никого не колышет, раз пила лежит в вашей комнате. А на проводку акт есть?

-Нет.

-Ну, тогда комиссия вас, извините за выражение, будем считать, что мы свои люди и делаем одно дело, вы-е-бет. Больше того, никто покрывать вас не будет, особенно после этой смерти. Учтите, разговор на парткоме будет нелицеприятный, а попросту - самый убийственный.

Единственное чему обрадовался Аркадий Борисович – идеальному состоянию санитарных книжечек поваров: все справки на месте. Поедая на редкость удачный ужин – хорошо сваренный рис с мясом, в честь высокого гостя, наверно, - Верховский смеялся: «Подобного я ещё не встречал в моей богатой событиями отрядной жизни: такой бардак и свинюшник в лагере и удивительное состояние поварских книжечек. Нонсенс».

-Будем стараться, - сделал я вид, что улыбаюсь, хотел ещё что-то добавить, но заговорил мастер Жигарев: «Дело плохо: представитель заказчика Архангельсклеспромхоза Комлик…

-Какой это? – неожиданно для себя ввернул я.

Жигарев скривился, отчего в его лице промелькнула что-то злое и угрожающее, помолчал: «Что тебя интересует конкретно? Комлик - мужик лет 45, толстый, лысый, высокий всё время болтается по посёлку и лезет во все дырки. Теперь ты удовлетворён?

-Больше того, премного, - ответил я, почувствовав неприятный холодок тревоги в груди.

-Отлично вы живёте, если у вас доктор сверх удовлетворённый, - осклабился Аркадий. Услышавшие его, засмеялись.

-Так вот, этот Комлик, - продолжил мастер Жигарев, - Требует одного, а прораб от принимающей организации ПМК Школьный – требует совсем другого. На первом домике мы уже начали делать обвязку, и тут выяснилось, что непонятно какие должны быть замки. Обнаружилось, что чертежей на домики в посёлке нет: Школьный или потерял, или отдал, или пропил. Комлик тоже чертежей не нашёл. Хотели сообщить по рации в ПМК, чтобы чертежи завтра привёз Макаров, но рация не работает. Мы начали делать фигурные замки, а Комлик сказал, что они их не оплатят. Школьный говорит: «Делайте. Всё равно плана обвязки нет». Вдруг этот неугомонный Комлик решил проверить, как закопаны столбики, требовал откопать несколько, чтобы выяснить, есть ли в основании бетон-подушки песок. Только этого нам недоставало. Еле-еле отговорили».

-Скажу вам не как представитель районного штаба, а по-дружески, чтобы вы немедленно забыли мои слова и никогда не вспоминали – я всё равно откажусь: вам надо поить этого Комлика, чтобы он не просыхал, - весело выдал доктор Верховский.

-Мы уже забыли и никогда не заложим, - проговорил командир.

-А я пишу оперу, - чавкая полным ртом, проговорил комиссар.

-Кстати, Илья, доктор Верховский возражает против твоей поездки в Архангельск, не хочет, чтобы ты покидал отряд на сутки, - глядя на Аркадия, обратился ко мне Ерохин.

-Верно, - кивнул районный врач.

-А кто будет проверять аптечку? – спросил командир.

-Если что не так, то Аркадий проверит и доставит нам недостающее, это его трудности, - продолжал чавкать комиссар Куклин.

-Это наши трудности: Аркадий здесь первый и последний раз. Жди ветра в поле, - бросил я.

-Поэтому я и хочу, чтобы ехал доктор. Иначе мы напишем акт и пошлём в районный штаб, - улыбнулся Ерохин.

-Запал ему в душу разговор доктора Верховского о пиле, - подумал я.

-Это – ваше право, мне лично плевать: аптечки собирает и выдаёт одна из аптек Архангельска. Но хорошо, если ты так хочешь, тогда дай мне приказ, что ты отпускаешь доктора, - добрее, чем обычно улыбнулся районный врач.

-Молодец, Аркадий Борисович, - искренне обрадовался Ерохин, а его щека задёргалась, - Давай я тебе за это ещё две ложечки сахара в чай, - и он мгновенно, Верховский и глазом не успел моргнуть, осуществил обещанное.

-Но что я скажу в районном штабе? – отхлебнул Аркадий чай.

-Кто знает Костровского в районном штабе? – пожал плечами Ерохин.

-А как прикажешь мне его представить – спим все в одной комнате?

-Зачем спим, доктор уезжает на вечернем поезде, – настаивал командир.

-Убедил – едет доктор, - отставил стакан Верховский.

-А теперь слушайте все, - резко повысил голос командир, - Я приказываю всем убраться в комнатах: в честь посетившего нас высокого гостя – районного врача Аркадий Борисовича Верховского будет тотальная проверка!

возврат к началу.