Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-147-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Я стоял возле крыльца входа в бывшую отрядную столовую. Не удостоив меня малейшего внимания, по деревянным мосткам прошли Воробьёв и Добролюбов. «В среднем мы делаем лучше местных. Всё зависит от того, как ребята сумеют закрыть наряды», - как обычно чуть нараспев проговорил Воробьёв.

Где-то вдалеке промелькнула группа уже приехавшей комиссии. «Хорошо, что я не перевёл назад без приказа столовую. Вопрос этот неминуемо встал бы», - смотрел я вслед инженеру по технике безопасности, вспоминая, как он учил меня – формально, де, прав, но работать так нельзя, плохо отнёсся к столь родному мне отряду.

-О чём задумался? – услышал я сзади голос Ерохина.

-Вряд ли это можно назвать думами.

-Тем лучше, доктор, тем лучше. Как я и боялся, комиссия приехала после обеда и я не успеваю в бухгалтерию.

-Чего ты делаешь здесь? – подумал я и спросил, - Тебе это очень надо?

-Нет, я бы сказал, что совсем даже наоборот.

-Так чего же ты дёргаешься?

-Ты прав: вчера мне уже всё показали. Вот, послали за документами – финансовым отчётом, Попов его хочет увидеть, - продолжил свой путь Ерохин.

-В общем, Ерохин – человек, способный легко и быстро менять свои решения, но в данной ситуации он настроен очень решительно. Похоже, что после вчерашних речей для него хода назад нет… Хотя, речи, как всегда речами, а поступки они, как всегда поступками, когда хотят…

-Илья, ты не видел вашего командира? – подошёл ко мне мастер АЛТИ.

-Видел, он берёт документы для комиссии.

-Да, завтра к уже приехавшим понаедет куча очень больших начальников во главе с начальником главка Высоцким, - пошёл в сторону подъезда Ерохина студент из Архангельска.

-Ничего себе, вряд ли они так волнуются из-за жилья для безработных лесорубов. Это, на самом деле, военный объект. Точно, задержат, того и гляди до сентября…То-то на всех стройплощадках утром жгли костры из мусора. Жизнь продолжается, хоть мне пришлось бы сидеть здесь ещё несколько лет. Выживают люди, - пошёл я к себе в комнату, взял сумку, положил в неё две бутылки коньяка, которые меня просил привезти Ерохин, отнёс их на кухню и загнал за 30 рублей – хоть что-то, лишь бы не дать моим друзьям, тем более, Ерохин уже намекал, что они собираются пить вместе с тройкой.

На обратном пути я проходил мимо прорабской. На крыльце стояли Попов и Ерохин. «Илья», - окликнул меня командир.

Я подошёл.

-Говорят, тебя отстранили от работы, - встретил меня Попов, - Это – всё хуйня, нечего и говорить. Ты – плотник-бетонщик и отстранить тебя могут только командир, прораб и главный инженер. Много начальников у вас развелось. Если ты ездил в Онегу с больными – это твоя обязанность, а вот акт на закрытие столовой – это и мы не одобрили…

-Только благодаря этому акту они отремонтировали холодильник, щитовую и хоть чуть привели в порядок столовую, а то они и палец о палец не ударяли. Кроме того, я не имею права закрывать столовую – это прерогатива главного врача СЭС.

-Так он приехал закрывать столовую? – почесал свою лысину под фуражкой Попов.

-Нет, он приехал открыть лагеря, закрытые актом его заместительницы.

-А, это вместе с Аркадием. Запутали вы нас окончательно. Короче, если ездил в Онегу по делу – это, конечно же, рабочее время и нечего хуйню нести.

-Мы поговорим, может быть, после ужина на собрании, - робким голоском проблеял Ерохин.

-Ладно, - махнул рукой Попов.

-Я могу идти? – тихо и покорно проговорил Ерохин.

-Валяй.

Попов опёрся о перила крыльца, сплюнул: «Это в северном Казахстане, не был там?»

-Нет.

-Мой врач решил ехать на учения областного штаба. Я говорю: «Ты где учишься?» «В Первом московском». «Так что же тебе могут сказать здесь?» Он всё-таки поехал. Вернулся. «Ну, что?» - спрашиваю его. «Узнал, почему вода жёлтая». Там река Ишим и до нас 200 километров, а трубы все ржавые. Ну, конечно же, я ему баранку.

Из конторы вышел Школьный. Даже приезд начальства и ожидание второй волны ещё более высокого не помешали ему принять ежедневную дозу. Прораб дохнул сивушным смрадом и двинул, печатая шаг на полусогнутых ногах.

-Дураки вы, если вас такой конь обставил, как Жигарев, - презрительно сплюнул Попов, - Хотя, мотором здесь был Безматерных. Этот может. Я его три года хотел подловить – он под моим началом командирствовал в линейных отрядах, когда я был командиром зонального. Знал, что и где он ворует, а доказать так и не смог. Этот сухим из любой воды выйдет, тем более, с таким ослом, как Валера. Да и ты, взрослый мужик, а так обосрался. Красиво, они вас раздели. Вот смеху-то. Сколько лет ездил, а о таком мудацком отряде не слыхивал. Полная ваша дурость. Протокол их, разумеется, тоже хуйня. Только таких дураков, как ты и Валера… Никогда не слышал о таком КТУ командира. Ладно, иди.

Прежде всего, я побежал к Ерохину и с порога выпалил: «Ну, что? Какое число? 1 января 1985 года?»

-Всё в порядке: я ему объяснил – 19 августа 1983.

-Жалко, такую компанию потеряли, - радостно улыбнулся я, почувствовал полное расслабление не связанное ни с каким изнасилованием и побежал к себе.

Толи, радуясь нашему близкому отъезду, толи без всякой связи с ним, вечер выдался на удивление тёплым, солнечным и с радугой над Чернецким озером. Жаль только, что и такой вечер катился и навсегда скатился куда-то в минувшее, исчезнувшее, прошедшее.

Я задумчиво брёл по посёлку. Навстречу чуть покачиваясь двигался фельдшер, которому по какой-то причине не удалось задержаться в Онеге. Мы остановились друг перед другом. Фельдшер был изрядно под мухой: «У Тихонова сотрясение мозга. Тихонов сказал, что утром вы сделали ему какой-то укол. В ЦРБ хотели знать, что это?»

-Бред Тихонова.

-Я так и подумал. Он, кстати, в два часа ночи ходил к Школьному выяснять, не попросит ли тот у него прощения, да не так просто пошёл, а с ножом. Вот и схлопотал своё. Хуй с ними со всеми. По мне пусть хоть все поубивают друг друга.

-Ну, да, лишь бы тебя не трогали, - подумал я, протянул руку, - Скоро попрощаемся с вами, - пожал холодные, чуть липкие пальцы фельдшера и пошёл домой.

Возле комнаты меня ждал высокий, сгорбленный, в вельветовой куртке, пахнущий одеколоном – не надушился, а напился, как всегда балделый наркоман Юра.

-Сейчас будет клянчить, - подумал я и оказался совершенно прав.

-Вы уезжаете, - прошёл за мной следом в комнату Юра, - Вы обещали мне шприцы.

-Я отдал ему, всё же оставив себя два на оставшийся завтрашний день.

Юра положил шприцы в карманы: «Ну, может быть, что-нибудь есть? Фенобарбитал, таблетки от кашля по 10 копеек с Кодтерпином?

-Нет.

-А если поискать? Дело магарычом пахнет, и никто не узнает.

-Интересно, за сколько меня можно купить? – подумал я и сказал, - Нет, ну, откуда, - и тут же вспомнил, что моя красная цена - бутылка бражки.

-А если поискать?

-По сусекам, - рассмеялся я.

-А если поискать?

-Зайди завтра в 6-40.

-Завтра я иду в Онегу с главным инженером Вельской ПМК. Сначала мы хотели лететь на вертолёте, но с таким большим начальством, как приехало сегодня, да добавится завтра для нас места не останется. А если поискать?

-Юра, есть такой анекдот. Кто такой зануда, с точки зрения женщины? Это мужик, которому легче дать, чем объяснять, что этого делать не надо. Зайдёте ко мне завтра

На этот раз понял даже Юра, развернулся, подошёл к двери, обернулся: «А если поискать?» - и вышел.

Я собрал вещи и пошёл в клуб. На выходе из домика меня остановил Ерохин: «Никакого собрания больше не будет. Ну, давай, публика жаждет».

-Что? – прикинулся я дурачком, подумав, - Публика – это тройка.

-Коньяк.

-А я его продал сегодня Люде в столовой.

-На глазах растёшь, - похлопал меня Ерохин по плечу, - Ну, тогда, хотя бы спирт.

-Будут ещё сволочи, пить мой спирт, - подумал я.

-Давай, давай, ты же знаешь, что от спирта быстрее сдохнем, - сказал Ерохин.

-Ну, если так, то пошли.

Мы вернулись в комнату, и я отдал командиру пол-литра спирта.

Ерохин взял бутылку. Засунул её в карман: «Хорошо тебе, а я должен с ними пить. Очень может быть, что все получат рублей по 300. Наряды не подписаны. То, что написал Школьный, нормировщица зарезала, Толпугов не хочет давать аккорд. Так что твоя зарплата не будет значительно отличаться…»

-Врёт, меня, утешая? Нет, как всегда врёт, – подумал я, пожимая плечами.

-Поливников послал Попова для очистки себя перед Мовсисяном, который очень хотел оставить нас даже до середины сентября, так как в ПМК рабочих почти не остаётся. У него есть какая-то мощная поддержка из Москвы, но с МГУ такие дела не проходят. Поэтому даже задержка до 25 августа в зональном штабе не рассматривалась. После обеда Школьный был совершенно пьян. Макаров пошёл к нему домой, а Школьный выпрыгнул в окно и убежал в лес, - потоптался Ерохин на одном месте и ушёл.

Я мог с очень большим трудом вообразить огромную тушу Школьного сигающую в местное окно – опять что ли слухи, которыми Верхнеозёрск не только полнится, но давно переполнен. «Иди ли в клуб или нет? Вот в чём вопрос, - заколебался я, но всё-таки пошёл, не сидеть же весь вечер одному, как сыч в четырёх стенах. Проходя мимо окон комнаты Безматерных, я увидел тени пьющих мой спирт и подумал: «Хорошо, что хоть коньяк продал».

Фельдшера совсем развезло или он очень прилично добавил. Я с трудом понимал, что он говорит. Фельдшер же, как назло не отходил от меня, цеплялся за пуговицы куртки, хватал за руки, приближал лицо на совершенно недопустимое расстояние, отчего я уже начал бояться – не гомик ли средний медицинский работник, вспомнив, что у него постоянно ночевал один из химиков. Только крепкой мужской любви недоставало мне до полного счастья в Верхнеозёрске - уж менее отвратительна даже мерзопакостная Валя.

Я мягко отступал, отталкивая льнущее ко мне противное тело, начал испытывать отвращение и тошноту, подумав: «Каково женщинам, которых насилуют? Попробуй тут расслабься».

Ненавистная мне плоть и физиономия фельдшера продолжали занимать совершенно неприемлемую для меня близость, смрадное дыхание участилось, глаза прикрылись. Такой гнусности я ещё в своей жизни не испытывал. Уже выплыла мысль: «Врезать, вырубить гада и рвануть. Всё равно завтра последний день. Проведу ночь в АЛТИ», но на моё счастье к нам подошёл толстый здоровенный мужик и хлопнул фельдшера по плечу. Тот чуть пришёл в себя.

Разумеется, подошедший тоже был совершенно бухой.

-А, - недовольно отвалился от меня фельдшер, - Это наш каменщик, левша.

-А ведь он знает, что происходит у нас в отряде, и решил покуражиться, - подумал я, наливаясь ненавистью и воображая с каким удовольствием врезал бы по похабной харе.

-Левша я, - закивал мужик, - Выкладываю печь на котельной из шамотного кирпича. Сам-то я из Донецка. Я же люблю так работать, чтобы на три кирпича…

Подошёл всё знающий Миша: «Я сегодня закадрю и выебу Надюшку-киномеханика».

-Успеха тебе, - икнул фельдшер, - Но для начала давайте устроим культурные танцы, к нам и доктор присоединится, - одарил он меня взглядом, от которого у меня всё внутри похолодело, и я окончательно убедился, что имею дело с педерастом, - Пусть мне подыграют, а потом повеселимся, - он опять посмотрел на меня.

-Отъебись от доктора, - сказал Миша.

-А если это любовь, - идиотски заржал фельдшер.

-Ты лук ел или так совсем охуел, - покраснел я, отодвигаясь, твёрдо решив уносить ноги.

-Со всех дел я махну в Москву, - сказал фельдшер.

-А я – в сортир, - вскочил я и был таков.

По дороге я думал: «Не пойти ли сразу же спать в АЛТИ? Нет, драки не было. Если даже предположить такое безумие, что фельдшер припрётся ко мне ночью, то, разумеется – один. Одного я его вырублю без всяких проблем. Размажу тварь по стенке. Экие однако прелести под занавес».

-Привет, Илья, - окликнул меня командир АЛТИ, - выходя из тени от домика – ярко светила луна, - Ваш Попов катит на меня бочку.

-Он такой же мой, как и твой.

-И всё-таки. Какое ему дело, почему я сидел в Онеге по 4 дня? Кроме того, что это ложь. При всех стал обвинять меня, что у меня в онежском горкоме и архангельском обкоме все знакомые, и у меня всё хорошо. Завидно ему что ли? Зачем ему это надо?

-Честное слово, Андрей, я понятия не имею. Ума не приложу.

-Может быть, из-за того, что у Валеры всё плохо, завал и не заплатят? Но как вам это поможет? Попов играет на руку треста…

-Точно, - подумал я, - Он делает всё, чтобы оставили архангельцев, а не нас. Он их приносит в жертву Мовсисяну.

-Видел, как столовая помылась?

-Ещё нет.

-Завтра к 11 часам ждут вертолёт с Высоцким и прочим начальством.

возврат к началу.