Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-145-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Аутодафе номер два. Благополучное и счастливое завершение

-Хорошо, - робко закивал Ерохин, - С февраля месяца минимум пять часов в день я занимался делами отряда. Я три раза летал в Онегу и Архангельск. Первый раз я отказался. Второй раз меня заставили подписать и обещали золотые горы. Уже здесь я был вынужден заниматься оперативным руководством, ездить в Онегу и Архангельск, чтобы пробить для отряда хоть какой-то фронт работ. Так как сначала нам не предоставили наряд-задание…

Я вспомнил слова Ерохина: «Получишь, доктор, КТУ – 1.0, а я – ноль, - и подумал, - Хорошо, всё-таки, что я требовал у Жигарева письменного разрешения на переход в отрядную столовую - какой же он всё-таки негодяй – приезжает Попов, а у нас – кухня. Вот уж имел бы я бледный вид в дополнение ко всем прочим прелестям этого отряда…»

Ерохин откашлялся: «То нам пришлось работать так, то есть, без наряд-задания…»

-Почему так получилось с Маложмой? - бесцеремонно оборвал командира Симонов.

-Володя, об этом лучше никогда больше не говори и нигде не говори, чтобы не подвести твоих же ребят. Если такое случится, то есть, просочится информация о Маложме, то я получу за это, а вам всем слово Маложма лучше не вспоминать.

-А что значит, КТУ командира? То есть, все часы, когда отряд работает ему тоже идут часы? – агрессивно набычился Рыбкин.

-КТУ рассчитывают следующим образом, - задёргались глазки и щёчки Ерохина - давно я не видел его в таком состоянии, - Из общей суммы заработанного отрядом вычитают ваши тарифные ставки, а приработок делится согласно скорректированным часам по КТУ. У меня просто есть ставка, которую я получаю в любом случае, а вы получаете тарифные ставки в зависимости от того, что сделали.

-Значит, часы командиру идут в те же часы, что работает отряд! - выражал всем своим видом и голосом полное неприятие этого факта Рыбкин.

-Да, - покорно кинул Ерохин.

-0.1 – выкрикнул, как отрыгнул какую-то страшную мерзость Добролюбов.

-А почему боец неделю писал у командира какие-то бумаги? – в тоне Рыбкина ещё прибавилось агрессивности, хотя и до того, слышалось больше, чем достаточно.

-Это был казначей Дима Григорьев и писал он не неделю, а три дня, - как у китайского болванчика болталась голова Ерохина.

-Неважно кто – лучше бы он работал, и писал он больше недели. В прошлом году никто не писал в рабочее время бумаги командиру, - продолжал бесцеремонное наступление Рыбкин.

-Он писал финансовые ведомости, которые не успевал сделать в свободное время, и не неделю, а три дня. Последние четыре дня он писал её уже после отчисления, когда часы ему уже не шли.

-Как же так? Почему? – возмутился Коновалов.

-По договорённости с ним - он не успевал.

-Это не дело, - закричал Фурса.

-0.3 – презрительно бросил Симонов.

-Голосуем за КТУ командира. Кто за то, чтобы КТУ командира было 0.1? - торжествующе выкрикнул Куклин.

Проголосовали «за» все, кроме Симонова и вообще не поднимающих руки всё тех же Флёрова, Цымбала и Доминича.

-Кто за то, что бы КТУ командира отряда Ерохина Валерий Фёдоровича было 0.3? – издевательские нотки буйствовали в голосе Куклина.

Разумеется, взлетела вверх лишь одна единственная великодушно-щедрая рука Симонова.

-Они ненавидят его ничуть не меньше, чем меня, - равнодушно подумал я.

Дальнейшее голосование прошло сонно и спокойно: даже мне дали КТУ – 1.0 – меньше, по Уставу не имели права. Но в этом отряде на Устав не очень обращали внимания, как и во всех остальных, кстати.

-Зачем? – не понял моего КТУ Симонов, - Ведь за август месяц все ноли?

-Вы все мне просто мстите за столовую, а Жигарев и Куклин за то, что я высказал им в глаза, что они – сачки. Пользуясь слабостью командира, отрядная мафия в виде граждан Куклина, Жигарева и Безматерных захватили власть, и вы все их просто боялись и боитесь, хотя и всё видели. Вы цеплялись к каждому, как он работает и боялись пискнуть, когда пред всем отрядом тройка два месяца писала 3 наряда. Я обращусь в суд. Здесь всё издевательство над здравым смыслом и посмешище, - закричал я.

-Нет, в отношении оплаты доктору вы должны мне к утру предоставить протокол, - сказал Ерохин.

-Хорошо, напишем прямо сейчас, не отходя от кассы. Я последние комиссарские штаны заложу, но протокол доктору напишу, га-га-га, - глумливо выдохнул Куклин, защёлкал зубами, как голодная собака, схватил бумагу, карандаш и принялся лихорадочно писать.

-Я считаю, что в протоколе обязательно должна быть фраза, которая неявно там существует: считать время, затраченное на лечение бойцов отряда, нерабочим временем, - неожиданно пришло мне в голову.

-Это можно, - идиотски улыбнулся Коновалов.

Но не тут-то было. «Не радо считать нас совсем идиотами: мы ими станем, но чуть позже», - зарычал Жигарев.

-Не радуйтесь – идиотом я вас не считаю. Вы не идиот, вы намного страшнее, вы… вы… совершенно жуткий, хуже местных химиков-убийц, вы… вы.. - я захотел сказать, - подлец и негодяй, но в последний момент не решился, скорее, не отважился, - А этот протокол только то и означает, потому что со стройплощадки я уходил только для этих целей.

-Вы симулировали деятельность, - вальяжно развалил своё жирненькое тело Жигарев.

-Вы симулировали свою деятельность. Вы не совсем специалист, медицина – это не физика, даже ядерная, это совсем другая специальность. Вы просто ничего не понимаете в медицине и мстите мне, потому что только я осмелился сказать, кто вы… и какой вы сачок.

-Вас ненавидит весь отряд, - изогнулся, кончивший писать Куклин.

-Не так много врачей смогли вызвать такую ненависть, как вы, - ласково гладил свой жирный живот Жигарев.

-Уж это точно, - хором выдали Рыбкин, Добролюбов и Симонов, и Добролюбов с издевательской улыбкой палача продолжил: «Соберём комиссию. Голосование было».

-Протокол уже готов, - счастливо загорлопанил Куклин, - Прошу всех присутствующих расписаться.

-Вы ненавидите меня, потому что я сказал правду и перевёл вас в эту столовую. Но сидели вы в ней, потому что так решил гражданин Жигарев, - выкрикнул я, воспрянув из отупения отключения.

-Вы видите, с кем вы имеете дело, - скривился Жигарев, как будто бы раскусил таракана.

Все с видимым удовольствием оставили свои автографы, кроме всё той же тройки. «Командир не расписывается», - отвернулся Ерохин, уставившись за окно, где хлестал, как из ведра ливень.

-Как хочешь, - пожал плечами Куклин.

Сначала я тоже не хотел расписываться, но вдруг, в последний момент написал: «С протоколом не согласен. Считаю всё ложью и местью за высказанную мной правду».

-Не давайте ему портить протокол, - побледнев, заорал Жигарев, но было уже поздно.

-Да, хуй с ним, извинит меня Танечка, ему это уже не поможет, - презрительно скривился Куклин.

-Ещё просьба: завтра приедет Попов. Он и так мне вклеит, поэтому я вас прошу, уберитесь у себя, чтобы уж хоть в отношении внешнего вида на лагерь не было нареканий. Что будем делать с электропилой? - жалостливо, чуть не со слезами в голосе пропищал Ерохин.

Тишина.

-Я предлагаю передать её на хранение Куклину, - сказал Ерохин, как будто бы за мгновение до этого ничего не происходило, - Кто «за», кто против, кто воздержался. Принято единогласно.

-Надо же! – не выдержал я.

-Не считая доктора, но его, на самом деле, можно и не считать, - весело заржал Жигарев.

-Это доктор, точнее играющий роль доктора, гражданин Костровский не смог организовать в лагере минимальную чистоту и санитарию, - злобно бросил Фурса.

-Что делать? Как завтра будем прятаться от комиссии по качеству? – неожиданно засуетился Воробьёв.

-Под кроватью. Спина-то уже не болит, - бросил я.

-Ещё вы должны проголосовать за оплату или не оплату моей и Безматерных командировки в Архангельск, - снял очки и устало потёр глаза Ерохин.

-Если с Пашей, то оплачиваем, - милостиво махнул рукой Рыбкин. Все с ним согласились, и на этом собрание благополучно завершилось.

Я вышел на улицу. Тёпла, тёмная ночь закрыла всю мерзость, гадость и нечистоту посёлка Верхнеозёрский – в темноте все кошки одного чёрного цвета. Невидимая, противно чавкала грязь. Неожиданно я с удивлением обнаружил своё совершеннейшее спокойствие. Волновало меня только одно: день отъезда. «Какая же это будет цифра?» - бессмысленно и машинально думал я.

В начале второго ночи, не постучав в дверь, ко мне зашёл Ерохин, без спросу сел на стул и упёрся руками в колени: «Ты уж извини меня, доктор, за то, что я втянул тебя в такую авантюру».

-Всё нормально, Валера. Вообще ни о чём жалеть не стоит, а тут я и на самом деле доволен…

-Чем же это?

-Не знаю. Хотя, знаю: тем, что сейчас совершенно спокоен. Это само по себе приятно. Были мгновения, когда я растерялся, отключился, завёлся, большую часть, особенно начало, говорил неправильно, говорил то, что вообще не следовало говорить. Но сейчас – я совершенно спокоен. И это меня очень радует.

-Ты – странный человек. Недаром Ирина говорит, что ты самый странный человек из видимых её, - покачал головой Ерохин.

Мы замолчали.

-Валера, скажи мне, что я нёс неправду? – разорвал я молчание.

-Да о чём ты говоришь: сказал намного лучше меня. Я сломался. Я не знаю другого командира, которому дали бы КТУ – 0.1. Не было, нет и не будет такого второго командира по всем отрядам ССО. Не знаю, кого они больше вздрючили. Этот протокол, во всяком случае, в отношение июля, не имеет юридической силы. Я такой табель не подам. Это - нарушение финансовой дисциплины. Завтра покажу протокол Попову.

-Лучшего третейского судьи не найти.

-Чем богаты, тем и рады. Всё-таки, извини меня, доктор. Ирина, кстати, передавала тебе огромный привет. Она сказала, что в конце ты ей очень понравился. В начале она не поняла тебя, да на неё давили Света и Юля. За своё поведение в отношении тебя в начале отряда, она попросила у тебя прощения. Меня тоже извини…

-Брось, Валера, всё хорошо. 60 рублей я получу за основной месяц, харч был бесплатным. Никто не отравился и не умер, слава Богу. Кстати, а остальные?

Разброс от 10-12 тысяч до 22-24. Как они закроют. Толпугов не доволен: не хочет давать аккорд – не насыпали утеплитель, и вообще, завтра пойдёт комиссия по качеству, в неё входит куча народу, включая Макарова и нормировщицу.

-Надо делать выводы.

-Да, - кивнул Ерохин, - Этот посёлок сделал меня антисоветчиком больше, чем 150 передач «Голоса Америки»: там слышишь, но не видишь, можешь не верить, а здесь всё видишь своими глазами – весь бардак. Ну, ладно, давай спать.

-Мне завтра выходить на линейку?

-Лучше выйди.

-А работа?

-Собирай чернику.

возврат к началу.