Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-142-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Около 4 часов дня никто не приехал.

-Главный корень зла – это даже не тройка – они просто поймали момент, а Ерохин, – подумал я, - Он предполагал, что Безматерных будет бригадиром, но тот выбрал для себя лучшую и не пыльную работёнку - чёрный кардинал. Ерохин хотел, чтобы он писал ему наряды. Но при чём здесь Жигарев? Почему позволил ему и комиссару сачковать? Они сами решили, что так им удобней, а Паша согласился, сколачивая свою партию. Куклин рвался в деятели, а Жигарев просто проводил время и накапливал жирок. На этом-то фоне они и сошлись. Какой же всё-таки Ерохин кретин. Эта его маниакальная страсть к хождению по организациям, это его кредо: «Я вписался в бюрократическую машину и освоил язык партийной демагогии». Может быть, может быть, но здесь-то несколько другое… - неожиданно я почувствовал, что даже на трио так не злюсь, как на командира, - Он виноват во всём!

В окно я увидел, что почти все вернулись в лагерь. Что случилось? Неужели они, действительно, завтра уезжают? Что это за люди? Неужели ходит комиссия? Нет, пока никто не бродит, а все вернулись на площадки.

Мне надоело сидеть в комнате, и я пошёл в люди. Возле столовой стояла грузовая машина, которую разгружало несколько мужиков.

-Кто-нибудь приехал из начальства? – спросил я.

-Главный инженер ПМК, - ответил мужчина лет 45.

-А командир стройотряда?

-Из МГУ?

-Да.

-Тоже приехал. В прорабской сидят.

-Появился-таки, - подумал я и увидел, что Безматерных и за ним существо в красном направили свои стопы в прорабскую.

-С чем-то вернулся Ерохин? Самое главное – это число! Лишь бы 19. Кажется, этого хотят все. Итак, осталось два дня или девять? Ёлки-палки, речь идёт о днях, а когда о годах, в каждом из которых таких дней 365, да ещё каждый четвёртый високосный.

От резкого и произнесённого с завыванием сзади оклика: «Илья» я вздрогнул и развернулся. Мама родная. Покачиваясь, икая, с каждым шагом всё сильнее воняя, ко мне приближалась Валя. Сердце моё упало. «Эх, ты, - она схватила меня за пуговицу телогрейки, - Мало того, что ты обидел честную девушку, которая тебя хотела, так из-за тебя та блядь одна выжрала бутылку браги. А могли бы и мы с тобой. Я бы с тобой поделились. Я такая, я вся честная. А сейчас и девушку не поебал и бражки не попил…» - она собиралась сообщить ещё что- то, но икнула и пошатнулась.

Совершенно обалдев, я был способен лишь пробормотать: «Мужайся, Валя. Жизнь не даёт нам откушать из каждой бутылки… - подумал и добавил, - Пусть и бражки».

-Эх, ты а ещё доктор, москвич, - с болью в голосе произнесла Валя, развернулась, чуть не плюхнувшись, но устояла на своих двоих и понесла своё корявое тело в неизвестном нем направлении.

Ощущая насмешливые взгляды работяг, я срочно вернулся в лагерь. Обернулся. Жигарев и Безматерных возвращаются по центральной улице посёлка довольные и весёлые. За ними идут Ерохин и женщина в красном плаще, которую я тут же узнал: «Мадам из ОРСа – Леночка». Они не зашли в лагерь, но куда-то они ушли.

Через некоторое время Ерохин вошёл во двор наших домиков один. Я тут же вышел ему навстречу: «Как дела?»

-Попов уже в Онеге, пошёл к секретарю горкома. Завтра будет здесь, чтобы оставить отряд до 25.

-Славно…

-Уезжаем 19 и всё тут, - неожиданно очень решительно произнёс Ерохин, - Если он начнёт на меня давить, то я скажу, что планового объекта не дали, что на тротуары нет материалов, что люди устали, что есть иногородние, которым нужно заехать домой за вещами, так как без этого они не могут начать учебный год. Попов будет искать недостатки, чтобы объявить выговор и скажет: «Если останешься, то порву, нет – получишь».

-Славненько…

-Очень. Я настроен решительно: «Ну, выгонят меня из Университета, точнее из НИИЯФа – сколько я там получаю, чтобы так уж держаться…

-Что такое НИИЯФ?

-Научно-исследовательский институт ядерной физики при МГУ. Если выгонят, так я устроюсь на две ставки дворника, и буду получать больше.

-Теоретик может себе это позволить.

-Любой себе это может позволить.

За эти несколько дней отсутствия Ерохин изменился: в нём появилась не характерная ему прежде жёсткость человека, принявшего решение.

-Кстати, твои лучшие подруги хотят писать тебе на работу: я их встретил в Онеге. Такими злыми я их ещё никогда не видел – ты ухитрился довести нежные создания до белого каления.

-Если честно, то мне тоже плевать, хоть я и не теоретик, кои в медицине вообще невозможны.

-Тогда устроимся на один участок дворниками, и будем подменять друг друга.

-Такое впечатление, что говорит он совершенно серьёзно, - подумал я и вспомнил Высоцкого, - «А то ж вы там задохнитесь за синхрофазотронами».

-ССО – великолепная школа жизни: за эти два месяца я стал совершенно другим человеком, - всё тем же, новым для меня твёрдым тоном проговорил Валерий.

-Интересно, что с ним произошло? Даже лицо не дергается, и глаза смотрят прямо, - подумал я и сказал, - Валера, организуй, пожалуйста, вечером отрядное собрание оставшихся.

-Для чего?

-Хочу выступить.

-Зря. Тебя здесь ненавидят. Чтобы ты не сказал, они всё встретят в штыки. Даже теорему Пифагора ты не сможешь им доказать – в твоём изложении они её не воспримут и скажут, что доказательства нет и всё-то ты врёшь: девочки поработали намного лучше, чем ты думаешь.

-Наверное, но я этого хочу, чего бы это мне не стоило.

-Будет стоить, да ещё как: они тебя полностью разденут. Если ты отсидишься последние дни – о собрании никто и не заикается, то у тебя есть шанс, но если будет собрание с протоколом, то ничего, кроме суда, тебе не поможет.

-С каких это пор советский суд – самый гуманный - помогал, тем более, против меня будет столько свидетелей.

-Ты – мазохист?

-Валера, я хочу видеть их рожи.

-Хорошо, увидишь, только и на секунду не надейся, что увидишь там хоть что-то хорошее для тебя. Ты выступаешь против всех. Я тебе не помощник, я тебе не союзник: при нынешнем раскладе сил - я тоже проиграл, а все остальные твои враги! Так ты настаиваешь?

-Да, Валера. Я уже речь написал, жалко бумагу, которую испортил – леса-то кончаются. Как там: «Познакомься, говорит, со своей выдающейся речью»

-Тогда, вперёд, но пеняй на себя.

-Только тем и занимаюсь.

-У тебя отказали тормоза.

-Да.

Меня пригласил поужинать Андрей. Я с радостью согласился.

С удовольствием поедая вкусную тушёную капусту и колбасу, я слушал разговорившегося командира АЛТИ.

-Меня чуть было не заслали командиром безвозмездного отряда, то есть, отряда коммунистического труда – на моё счастье я успел сколотить этот отряд. В прошлом году от нашего института в Нарьян-Мар послали безвозмездный отряд. Мужики, не будь дураки, шабашили по вечерам и ночам, а днём на объектах спали. Так продолжалось, пока не осталось 13 человек, и начальство строительной конторы не начало на них жаловаться в институт. Кто-то капнул, что они пашут ночами, а днями на объектах спят, поставив одного на шухере. Было крупное разбирательство в парткоме. Чем дело бы кончилось не известно, но у комиссара отец большая шишка в нашем обкоме партии, поэтому всё замяли. Наш отряд в этом году за подготпериод занял первое место, то есть мы имели право выбирать место.

-Сколько у вас отрядов?

-Всего 43 отряда. Назвали нам Онегу. Я спросил у знакомых ребят из Онеги, что за организация ПМК-2СН? «Отличная, - говорят мне, - Организация специального назначения». Ничего, вернусь, всех задушу. Потом предложили нам Верхнеозёрск. Я съездил, увидел, о чём идёт речь, и отказался. Вскоре меня вызвали в кабинет Мовсисяна, где сидели представители горкома и ВЛКСМ. Долго со мной не разговаривали, сказали: «Надо», да так сказали, что я понял – никаких шансов у меня нет. Я, кстати, санитарный паспорт отряда так и не подписал – до сих пор наше нахождение здесь незаконно, ну, и что, это кого-нибудь ебёт?

-Тебя могут заставить продлить срок до сентября?

-Не смогут. В отличие от вашего, наш зональный штаб – состоит из порядочных мужиков.

-С трудом верится, - подумал я.

-В моём отряде, я, конечно же, такого не допустил бы. У меня ведь все по струнке ходят. Посмел бы кто-нибудь вести себя, как ваши…

-Спасибо за угощение, - встал я.

-Заходи ещё, гостем будешь, - протянул мне Андрей руку.

-Всенепременно.

Прямым ходом я пошёл к Ерохину. Он что-то писал в своей комнате.

-Ну, что считают люди о продлении до 25? – выдал я с порога.

-Никто не хочет оставаться, я уже готов к выговору за это, а ты меня, в который уж раз спрашиваешь.

-Прошу прощения, больше не буду, уже исправился, - засмеялся я.

-Хоть в этом, - совершенно серьёзно произнёс Ерохин, - Пошли на собрание, как ты хотел. Может, отменим?

-Ни за что! Хочу видеть их рожи.

-Сейчас увидишь. Вперёд, доктор, самоубийца ты наш.

-Ну, уж не так трагически: Бог не выдаст, свинья не съест.

-На счёт Бога не знаю, а свиней там больше, чем достаточно, даже из оставшихся.

возврат к началу.