Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-138-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Убивая время, я гулял по посёлку. Дождь, то усиливался, то еле-еле накрапывал. Ветер налетал и улетал, набирался холодно-безжалостных сил Белого моря - части Ледовитого океана – и возвращался. Но в телогрейке и тёплом подшлемнике было даже жарко. Решетников, Александров, Симонов и Рыбкин играли в футбол на вертолётной площадке.

Отвернувшись, ускорив шаг, чтобы поскорее исчезнуть из их полей зрения, я углубился в лес и прошёл от Песчаного озера к обильному черникой Чернецкому, может за то и названному. Хорошо, что существуют леса. Забыв обо всех передрягах протекающих мгновений, я кайфовал среди деревьев. Не хотелось оставлять мiр умиротворенности ради враждебной мне суеты отторгнувшего меня отряда. Они меня выбросили. Трудно придумать большее несоответствие. Сейчас уже совершенно не важно, кто виноват они или я. Каждая сторона всё равно останется при своём мнении. Они меня, в лучшем случае, презирают. Я должен всё вспомнить, обдумать, попытаться понять, почему так произошло. Что мне следовало сделать? Я переживал одну из самых больших неудач всей моей жизни. Интересно, как Жигарев отреагирует на моё заявление? Просто проигнорировать он его не сможет. Задал я ему задачку на засыпку. Вот она моя ошибка – прямо на том аутодафе я должен был бы подать ему заявление. Не додумался. Я должен был бы публично заявить: если и.о. командира тов. Жигарев отдаёт письменный приказ, то мы немедленно возвращаемся в лагерь. Любая история сослагательного наклонения не имеет. Поезд уже ушёл. Подойдет ли к этому случаю: лучше поздно, чем никогда?

Вернувшись в посёлок, я снял пробы. Света и Юля приготовили праздничный ужин в честь дня строителя: рис с копчёной колбасой, салат и пироги. Не обнаружив никаких санитарно-гигиенических нарушений, я ушёл, так как чувствовал себя сытым по горло. Проходя в стороне от главной трассы, соединяющей отряд и столовую, я видел бредущие тени бойцов и думал: «Каждый поход в столовую под дождём усиливает их чувства ко мне. Кстати, АЛТИ всё время столовается в общепите. Я забыл пустяк: там есть командир. Во главе «Сигмы» стоит мафия из двух баб и трёх бездельников-демагогов, и она всех устраивает. Всех ли устраивает или некоторые просто боятся, так как плетью обуха не перешибёшь? Что я могу сделать? Без письменного приказа Жигарева отряд продолжит посещать общепит. Я считаю Жигарева, Куклина и Безматерных - демагогами и бездельниками, но власть у них, поэтому я расслабляюсь в гордом одиночестве под деревьями, а они тоже совсем не напряжены, имеют КТУ 1.3 и ставят мне нули в ведомость. Пустячок, конечно, но им всё происходящее приятно. Конечно же, Ерохин не командир, а идиот. Глаза в кучу. Он, кстати, болен какой-то болезнью, не различает никаких цветов, весь мир для него чёрно-белый. Да, он просто несчастный человек. Разумеется, ему не следовало ехать командиром. Куклин, как оказалось, тоже дальтоник. Цветное зрение у руководства отряда не в почёте. Что Ерохин делает субботу и воскресенье в Онеге? Наслаждается житьём-бытьём в бичарне, трахая Ирину? Если ты взялся командирствовать, то на тебе лежат некие обязанности. Нет, он хочет, он не может. Не все способны руководить. Всё, с этим отрядом за один стол для еды больше не сяду – есть буду только в моей комнате. Завтра должны уехать ещё 4 человека, то есть, в отряде остаются всего 22. В понятиях очко – перебор. Но во что мы будем играть? Остаётся лишь молиться, чтобы мне не пришили ещё 4 дня. А каково сидеть в этих прекрасных местах 10 лет и больше?»

Приятно чавкали сапоги в грязи – я специально сошёл с деревянного тротуара. Продолжали греть телогрейка и подшлемник. Оставались считанные дни лета. Неожиданно я почувствовал, что не хочу в Москву. Я готов к такой жизни, тем более, если удаётся чаще переезжать, двигаться. Я не соскучился по семье и цивилизации. Паша хочет в Пивек. Если бы распределение денег не развело нас по разные стороны баррикад, то мы могли бы подружиться. Куклин и Жигарев – совсем другое дело. Особенно Жигарев. С первого мгновения на меня повеяло от него какой-то несовместимой со мной энергией. Как и от Светы. Ерохина мне даже жалко. Больше всех жаль Ирину. Как-то сложатся их отношения? С трудом верится, что она сделала удачный выбор. Давно я не бывал вот так один против всех. Может быть, с самого детства. Случались эпизоды в школе, но до такого накала никогда не доходило. В прошлом году в Лесосибирске штаб был против меня, но отношения с бойцами оставались до конца самыми хорошими. Один из них даже спросил: «Док, а почему тебе нельзя КТУ 1.3?» Получил по максимуму для освобождённого члена штаба – 1.1. Без единого воздержавшегося все были «за». Здесь кучка дураков пашет, а трио гуляет, утверждая, что пишет наряды. Наряд у Куклина один – красный спортивный костюм, который последние дни он вообще не снимает ни днём, ни ночью. Хотя вру, раньше он выставлял подтяжки, которые болтались в районе задницы, а сегодня они исчезли. Всё течёт – всё меняется.

Мокропогодица. Грязно и вонюче. Хляби небесные замесили глину в чавкающее, засасывающее месиво, всё утонуло и погрязло в этой уже плохо проходимой местами слякоти. Неожиданно я испытал опьяняющее счастье свободы. Один бреду я в таёжном посёлке: ничто меня не сдерживает и не останавливает. «Свободен – значит вне закона. Свободен – значит, одинок», - зазвучала в голове строчка из песни Городницкого. Ноги понесли меня в клуб.

В затемнённом, почти заполненном зале АЛТИ, название которых оказалось «Славяне», давали концерт. Их доктор – студент третьего курса был чуть не главная фигура отрядной самодеятельности. Номера показались мне, в лучшем случае, на грани маразма. Не завидовал ли я, тем более, что зрители радостно хлопали. Хотя уж и не знаю, сколькие из них были способны понимать происходящее после принятых бражки, водки, чифира и ещё чёрт знает чего убивающего совершенно ненужное гомо сапиенсу сознание.

За мной устроился полноватый брюнет с сединой, обросший щетиной в грязных тренировочных. Он приблизил своё лицо ко мне и, обдавая обычным местным смрадом, зашептал: «Я - Миша».

-Очень приятно, - совсем не хотелось мне общаться.

-Это вы поставили диагноз Сергею?

-Да, я подозреваю сотрясение мозга.

-Ну, сотрясение мозга – это очевидно, а как почки?

-Не даст он мне покою, забью его подробностями, - подумал я и заговорил занудным, противным голосом, - На пояснице – припухлость и царапины, позвоночник от уровня лопаток болезненный при пальпации, а подробности надо смотреть на рентгене и взять анализ мочи. Не нравится мне так же его кровохарканье…

-Сам искал себе приключений, - оборвал меня мужчина, - Нашёл, что искал. Я, кстати, 1955 года рождения.

-Очень приятно, я…

-Вам представляться не требуется – вас тут все знают.

Мимо нас прошла повариха Рая в синем платье в обтяжку.

-Ну, и дама, - проводил её похотливым взглядом Михаил, - А Валька-то, с которой Серёга последнее время жил, в дупель пьяная. Свинья беспросветная. Её уже какие-то химики во все дырки ебут. Грязнее твари трудно найти.

Спокойно, неторопливо и с огромным достоинством передвигал своё тело в пространстве-времени Громов, которому из уважения забили место в первом ряду.

-Мразь – дикая, - охарактеризовал завмагом Миша.

-Товарищ любит людей, - подумал я.

-Сам-то я из Донецка, но работаю в краснодарском монтажном управлении. Специального образования у меня нет. Жизнь меня поболтала или я её заболтал. Я кончил два курса института физкультуры Лесгафа, потом в Ростове-на-Дону закончил третий курс и в Кемерово – четвёртый. Я навсегда благодарен своему первому тренеру, который говорил: «Самое главное в жизни – это самообразование». Я был мастером спорта по вольной борьбе и по самбо…

-Надо же, никогда бы не подумал, - бросил я взгляд на обрюзгшее, нетренированное тело.

-После восьмого класса я пошёл в техникум, но занимался в основном спортом. Я мечтал об олимпийском золоте, но три автокатастрофы вышибли меня из большого спорта, после последней аварии пришлось срочно перестраиваться. Но зарабатываю я всегда хорошо: один период у меня даже было две машины, но потом надоело - одну продал, потому что не нужна. К кочевой жизни я привык с 15 лет, когда начал ездить с командой на сборы, да на соревнования. С тех пор вся моя жизнь - одни разъезды, как у цыган. Потому-то и не женат – так проще и лучше. Зачем мне жена? Будет её кто-то ебать, как я сейчас ебу чужих жён. Зачем мне эти переживания? У моряка в каждом порту женщина. Я такой же. Родители мои живут в Донецке, но за последний год я был дома не больше месяца. Открою вам секрет – и не тянет, - Михаил курил сигарету за сигаретой: местные законы курение в зрительном зале не запрещали, - Но здесь, скажу вам честно, среда деградирующая, засасывающая. Я даже боюсь стать похожим на них, - мотнул он головой в направлении масс, - Тут пьёшь с мужем, упиваешь его, он в отрубе валяется где-то в углу, трахаешь его жену, а потом опохмеляешься с мужем. Иной раз смеха ради, я спаивал мужиков по новой, чтобы ещё раз попользоваться его женой. Сколько раз я так делал – не сосчитать…

-А если муж проснётся в самый неподходящий момент?

-Зальёшь ему в пасть ещё один стакан, и вперёд. В Онеге у меня есть 5-6 баб средней паршивости, которых я меняю. Что делать? Нажрёшься и – лады, в темноте не разберёшь. Помните, как переделали песню из фильма «Человек-амфибия»: «Нам бы, нам бы, нам бы всем в кабак, там бы, там бы, там бы пить коньяк …» а потом: «Там под одеялом, трезвый или пьяный – бабам всё равно», - пропел он, - Хорошо, что я сейчас не в Онеге, а то рублей 500 оставил бы в ресторане «Юбилейный», который представляет из себя самый отвратительный хлев. Обещают мне квартиру, а пока даже вышел лимит на гостиницу. Ладно знакомых баба много – есть где переночевать. ПМК эта – дичайшая организация, таких мерзких я ещё не видел – за разрыв трудового договора ставят прогулы и статья 33. Поэтому здесь все и досиживают, чтобы не сесть…

-Как вообще здесь люди живут? – прервал я разговорчивого собеседника.

-Живут? Не смешите меня. Зимой просто жуть – в столовую с топорами ходят…

-Дядя Миша, - подошёл к нам сын заведующей столовой – в отличие от родителей симпатичный мальчик лет 10, - Мама спрашивает: «Вы сегодня к нам в гости придёте?»

-Приду, приду, - подмигнул мне Михаил и продолжил, когда малыш отошёл, - Вот вам один из примеров: отца его напою, а Люду в кровать. Я здесь за старшего: толи директор по скандалам, толи управляющий по дебошам. Всё бы ничего, но чувствую, как деградирую. Жалко я не пишу: тут тьма сюжетов для романистов – один захватывающе другого, но такая везде грязь, мерзость и свинство, что вы себе там, в столице нашей необъятной Родины даже представить себе не можете все наши свинцовые мерзости русской жизни. Генподрядчик ставит нам палки в колёса, так как мы монтируем дизель, а он ещё не готов. Но в этом году посёлок пустят и он нужен - куда без дизеля. Тот, что работает, скоро не потянет. Финны продали оборудования на много миллионов, от золота отказались и хотят получать лесом, которого здесь огромные запасы. Богата Рассея-матушка, выдерживает даже всё наше разгильдяйство и бесхозяйственность. Но дорогу сделают. Мовсисян дал мужикам за 1 метр 102 копейки, а раньше было 43, так они стали гнать не 200 метров, а все 500-600. Дай 200 копеек, и будут километр в день гнать. Не хватает мужикам денег на выпивку, а трезвыми не поработаешь. Этот посёлок после пуска окупится за несколько лет, а потом его бросят…

-Не может быть…

- В наших условия может быть всё… - Михаил помолчал, потянулся и продолжил, - Всё-таки я собираюсь восстанавливаться в институте физкультуры, чтобы совсем не обратиться в этих. Высшее спортивное образование у меня есть, а просто высшее – незаконченное. Надо получить и перейти на тренерскую работу. Завяжу с этим житьём-бытьём по российским медвежьим углам – в них перестаёшь быть человеком…

-«Человек – это звучит гордо», - вставил я.

-Куда уж там. Звук-то совершенно пустой и с каждым веком становится всё противнее… В молодости я потерял девушку-спортсменку, которая занималась художественной гимнастикой. Спортсмены - фанатики. Другим быть невозможно, чтобы чего-то достичь следует пахать и пахать. Она меня хотела, я думаю, даже очень, но когда я поставил условия: я или художественная гимнастика, то она, хоть и со слезами на глазах, но выбрала не меня. Я был гордый, точнее, мудак я был. Это была моя судьба – не часто такие девушки встречаются на пути мужчины. Да что там нечасто - раз в жизни, и если упускаешь, то это уже навсегда. У меня сейчас в Донецке есть девушка, но она давно не пишет. Приеду, восстановлю связь…

-А если она замужем?

-Для меня муж - не помеха.

-Ну, да, муж не стенка – можно отодвинуть.

Опять подошёл сын Люды… «Скоро буду, - не дал ему раскрыть рот Михаил, - Хочет баба. Что с них возьмёшь? Муж-то у ней МТС, если не знаете, то это: может только ссать».

-Вот тебе и полапать не дают, - вспомнил я жалобы супруга завстоловой.

Пришла уборщица из столовой – женщина лет 45, в очках, с выкрашенными до белизны волосами.

-Видите, какое безобразие, - кивнул Миша на неё, - Страшна, как атомная война, а недели три назад её многократно трахал по пьяному делу. Этого-то я больше всего и боюсь – деградации.

Последние песни.

-Это – Мишка-одессит, - объяснил мне Михаил, - Он – бывший танцор – видите класс – порвал с женой, пошёл на вокзал, купил билет и попал сюда. Здесь и останется – не тянет его к Чёрному морю.

Ещё один химик в шляпе - местные видели в этом головном уборе особый шик – куда попало, лишь бы подальше, отбрасывал от себя верхние и нижние конечности. Молодая девица лихо крутилась, переходя от мужчины к мужчине.

-Толи ещё будет, - прихлопывал в ладоши Михаил.

Усошник Игорь – дружок фельдшера, стоя среди танцующих, хлестал водку прямо из бутылки. Опустошил стеклотару, закусил мануфактурой – понюхал рукав – и в пляс. Только ноги слушались плохо, да земля к себе тянула: приходилось много раз поднимать бедолагу с полу.

Рая куда-то уходила, но вскоре вернулась с мужчиной лет 45 – лысину которого обрамляли кучерявые, жгуче чёрные волосы. Он оказался гармонистом, и начались пляски под частушки.

Рая в ударе – поёт и пляшет, меняет партнёров. Неожиданно гармонист заиграл вальс.

-Гриша, слушай музыку - тебе что, медведь на ухо наступил, - кричит Аркаша от дверей. В соседней зале мужчины окружили бильярд: красномордый, с самого утра пьяный Дима из Плесецка, нелюбимый АЛТИ, обзываемый гнусом начальник из Вельской ПМК, недавно прибывшие лесорубы. Невдалеке играли в настольный теннис. Вдоль стен за несколькими столиками резались шахматными фигурами в шашки.

-Твой кривомордый командир прилично тебе нагадил…

-Что? Что? – не поверил я Мише.

-А то, то. Я был в больнице. Планировалось, что ты и второй врач будете работать под руководством местного фельдшера. Организуете работу, как в лучших домах: устроите дежурства, разделив сутки на три части, установите настоящий санитарный надзор, и всё такое прочее. Планировали выделить вам машину. Шик. Вам должны были хорошо заплатить…

-Я об этом первый раз слышу.

-Разумеется, твой кривомордый командир всё это поломал.

-Неужели не врёт? Но зачем Ерохину вмешиваться? Неужели и это правда? Могла быть совсем другая жизнь и отношения. У меня не возникло бы никаких почти точек пересечения с отрядом, точнее, я был бы в другом статусе. В отряде не заплатил и тут поломал, – подумал я.

-Я предлагал мужикам из моей бригады устроиться в отдельных комнатах, они не захотели – дополнительные, мол, траты. Потому живём мы в совершенно гнусной и мерзкой атмосфере: один любит курить в постели, другой пердит, третий сам по себе вонючий, сил моих нет. Зря вы, кстати, подняли шум из-за девчонки с этим сломанным пальцем…

-Он, на самом деле, в курсе всего, - подумал я.

Тут люди со сломанными рёбрами работают и хоть бы что. У нас в бригаде так: если кто по-настоящему заболел, то он лежит, я ему рисую восьмёрки, пока не оклемается. Так мы и покрываем один другого, потому что больничный лист оплачивают-то 100%, да только северные не платят. Зачем, когда начальники как хотят, так и наябывают работяг. Так же мы сговорились и после похмелья – отлежись – тебя покроют, но и ты будь добр, когда потребуется повкалывай за неспособного товарища.

-И во всём этом виноват Ерохин – он довёл отряд до полного маразма, он, на самом деле, показал свою полную несостоятельность, как командир. Он поломал мне возможность заработать – похоже, что Михаил не врёт. Он - мой единственный союзник, готовый в любой момент меня предать, уже предавший меня неоднократно, - думал я.

-Здесь 25% недостаток кислорода, - сказал Миша.

-Как так, если дышать легко и хорошо? - удивился я.

-За счёт метана, - не моргнув глазом, многозначительно произнёс Миша, встал, протянул мне руку, пожимая её, проговорил, - Люда ждёт, - и растворился в темноте, среди продолжающегося дождя.

Подошёл с кием Дима из Плесецка: «Высоцкий приказал Плесецкой и Вельской ПМК: если не пустят посёлок, то полетят головы. Так-то. Только касается это начальства, а мы их всех посылали и посылаем на хуй».

-Какое отношение Высоцкий имеет к Вельской, - подумал я, но решил промолчать – Какая разница, а то он меня ещё раз в собутыльники позовёт.

И под занавес дня новость.

Вот это новость, так новость – появился вновь Дима Бутусов – любовник Светы Петричук. Ерохин утверждал, что существующая мафия смогла сложиться только из-за его отсутствия. Будь он в отряде, Света пребывала бы совершенно в ином настроении и в другом мире, она не сошлась бы вновь с Пашей, то есть, не сложился бы этот захвативший отряд блок. Поздновато приехал товарищ, все поезда уже ушли, для меня, во всяком случае. Но только у него своё расписание жизни. Как и у каждого из нас.

возврат к началу.