|
Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница |
Верхнеозёрск-83 записки врача стройотряда -132-
Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения. -Я имел счастье питаться в этой столовой и существующие у меня седые волосы появились именно после этих завтраков, - пустил в меня ещё одну отравленную стрелу Жигарев. -Надеюсь, что завтрашний завтрак седых волос тебе не прибавит, - испытывал я отвратительное чувство, как в маленьком самолёте, попавшем в воздушную яму. -Как ты высоко ценишь мои профессиональные способности. А что если я начну готовить как местные повара, - нагло покачивала бёдрами, как победоносным оружием Грибкова. -Юленька, у тебя не хватит времени достичь таких высот, - нахраписто осклабился Жигарев. -Это уж точно: в понедельник мы уезжаем, и вы будете питаться, как все местные. -Это ваше решение никак не связано с переходом сюда – своим отъездом вы угрожаете, в лучшем случае, дней 40, - сказал я, но никто не обратил на мои слова никакого внимания. Света вошла в тяжёлое возбуждение и не выходила из него: она непрерывно металась по залу, хрустя суставами рук, с ехидненькой улыбочкой без остановки бросала ядовитые реплики: «Нет, вы только посмотрите на такое явление. Никогда ещё в наших отрядах такого не наблюдалось. Ну, как тебе удалось прорваться на физфак? Я занимаюсь своим делом…» -Движение – не всегда жизнь, иной раз – это агония. На любое явление можно смотреть с разных точек зрения. Каждый занимается своим делом, - бурчал я. -Я вот занимаюсь тем, чтобы у ребят было весёлое настроение, стараюсь их получше накормить, даже когда мне так мешают. Нет ничего лучше, чем прийти на чистое поле и через два месяца оставить за тобой несколько готовых домиков, в которых будут жить люди. А вот чем ты занимаешься? - подбежала она почти вплотную ко мне, тут же развернулась и рванула вдоль стола, поглаживая бойцов по головам и плечам. Приласканные отвечали ей блаженными улыбками. -Так она доведёт их до оргазма или экстаза, - подумал я и сказал, - Посторонние организмы я не глажу, даже, когда очень хочет. Чем я занимаюсь? Пытаюсь выполнять возложенное на меня не самым плохим способом, - я помолчал и подумал, - Пора валять. Зачем я слушаю всю эту дрянь?– только сейчас я обратил внимание, что сижу во главе стола, рядом со мной блещет налитыми ненавистью глазами Гриша Рыбкин. Прямо напротив меня, на дальнем конце нашего праздничного собрания восседает Жигарев. Рядом с ним присутствуют Куклин, Воробьёв, Иванов, Флёров, Цымбал. -Ну, вот, объясни, пожалуйста, чем вызвано это решение. Я не понимаю, почему мы должны переходить сюда, - перекричал собравшихся Иванов. -Существуют определённые санитарные нормы, за которыми следит СЭС, как например, наличие мойки, посуды, позволяющей осуществлять мытьё в трёх водах, инвентаря и так далее… -Значит, ты не смог организовать питание в нашей столовой, - оборвал меня, как ударом хлыста Рыбкин, - Взял бы и достал лишние бачки, достал бы лишнюю комнату, вплоть до того, что нас бы выселил и отдал нашу квартиру под кухню. Ты не справился со своими обязанностями и теперь хочешь покрыть своё неумение и провал за счёт отряда. Не выйдет! -Конечно, не справился, - походя, бросила Света. -Где уж там, и с массой других, - огрызнулся я. -Что ты всё время комментируешь мои слова? – неожиданно замерла Света, тяжело задышала и выперла вперёд верхнюю челюсть. -Имею право, даже если ты называешь это комментированием, - ещё яростнее огрызнулся я. -Как ты разговариваешь со Светой? – повысил тон и припустил в него угрозу Рыбкин. -Обычно. Матерных слов не использую, во всяком случае, вслух. Как хочу, так и разговариваю, и ты мне не указ, - подумал я с каким восторгом хрястнул бы его по роже. -Здесь не футбольный матч и нечего меня комментировать, - взвизгнула Света. -На футбол это, на самом деле не похоже – это забрасывание грязью и поливание помоями. Нечего так разговаривать, - мой сорвавшийся голос подпустил петуха. -А я нормально разговариваю, - дёрнулась своим тощеньким тельцем Света. -Ну, если это нормально, но тогда ненормального в принципе не существует, - неожиданно я представил её совсем голой и даже чуть усмехнулся. -Да, кончайте, вы ребята, - услышал я за весь вечер первую не атакующую, но примирительную фразу, которую бросил до этого всё время молчавший Александров. -Это – минус, - прозвучал в воцарившейся на несколько мгновений тишине голос Фурсы. -Интеграл, - бросил я. -Вы посмотрите на доктора – он знает интегральное исчисление, - завизжал Куклин, - Возьми-ка нам пару интегралов, а то мы тебя продифференцируем. Я заметил, что Флёров. Цымбал, Харатьян, Зиновьев, Коновалов, Доминич, Ткачёва до сих пор молчали. Кубышкин сидел рядом со мной и раз шесть задавал один и тот же вопрос: «Ну, почему мы перешли сюда? Ты, действительно, считаешь, что там опасно или просто, так как была написана соответствующая бумажка». -И то, и то, - каждый раз отвечал я, пожимая плечами. Создавалось впечатление, что Кубышкин не собирается слушать мой ответ, так как он его уже знает, и оценивает совсем не в мою пользу. Услышав моё очередное: «И то, и то» вновь возбудился Рыбкин: «Ну, ты даёшь». Что-то случилось с молчавшим Герштейном – он тоже закричал противным голосом, как пролаял: «Ну, ты даёшь». -Думать всё-таки надо, - выбросила из глубин своего тельца почти баритоном Света. -Я никогда не думаю, - отляпнул я. В ответ загремел грозный смех коллектива – так смеялись во время боёв гладиаторов над раненным и нелюбимым, когда фаворит, к восторгу публики, добивая его, перерезал горло, чтобы уж наверняка. -Это и видно, - выбросил кто-то. -Доктор, выпей чай с сахаром, - завизжал Куклин, - На нём сидят мухи. -С сахаром нельзя – он способствует умственной деятельности, - гаркнул Рыбкин. -Это ты по себе знаешь, - опять подумал я, с какой радостью врезал бы именно ему, так и не поняв, почему выбранному из всех атакующих. -Доктор, мы завтра с тобой сделаем завтрак, - продолжал кривляться Куклин. Сегодня он чувствовал себя победителем с самого утра: сломал Аркадия, сейчас топчет меня. Вот оно, большое комиссарское счастье. -Ты не имеешь права: у тебя нет поварской книжечки. За это выгнали Григорьева. Если только ты хочешь пойти по его стопам. -Ох, и формалист ты, доктор. Да, когда же это всё кончится? – театрально всплеснул жирненькими ручками Жигарев. В этот момент пришёл Безматерных. -Да остановите вы его, мужики вы или нет? - завыла Света. -Всему своё время. Светик, - яростно зашипел на всю столовую Рыбкин. -Тут есть откажемся, там закрыто, - начал делать круги вокруг стола Безматерных, - Напишем письмо в Голос Америки, и они заплатят нам по 1000 долларов. -Спасибо, доктор, что дал нам заработать, - заверещал Куклин, - Часть денег мы пустим тебе на гроб. -Нет, правда, мы сегодня здесь обедали, теперь доктор заставляет нас здесь же ужинать – давайте откажемся от ужина, надоело сюда тащиться, - опять повторил Безматерных и зачем-то побрёл на кухню. -Давайте откажемся, - подхватил Добролюбов. -Откажемся, откажемся, откажемся, - запрыгал на полусогнутых возле стола Куклин. Безматерных опять появился в зале и, продвигаясь к столу, сказал: «Доктору надо бить морду». -Если сможешь, - хоть на словах дал я сдачи, подумав, - Обложили, как волка. -Дайте Паше сесть, - заорал со своего места Куклин, хряснув по столу двумя кулаками. Оставалось одно единственное свободное место, и оно оказалось возле меня. -Неудобно, - передёрнул плечами Безамтерных, - Хотя, в крайнем случае, вывалю всё на колени доктора. -Если успеешь, - щёлкнул я зубами. -И откуда только такое чудо появилось в нашем отряде? - вновь запричитала Света, - С одним врачом мы ездили 5 лет. -Это уже все слышали, придумала бы что-нибудь новенькое, пооригинальнее, - отбрил я своего главного врага. -А мы проведём общее собрание и напишем письмо в партком факультета. Письмо все подпишут. Партком всё это выяснит и примет меры, - говорил, как жевал вязкую, плохо проваренную кашу Безматерных. -Лучше морду бить, - дико заквакал Куклин. -Если ты набьёшь доктору морду, то тебя посадят. Зачем? – пожевал нижней челюстью Паша. -Илья, объясни, пожалуйста, почему всё же мы перешли сюда? – наконец-то заговорил всё время молчавший до этого Иванов. -А конкретно, какие у вас существуют возражения против этой столовой, кроме того, что к той, вы привыкли? -Далеко идти, - почесал нос Иванов. -Весь посёлок можно проползти за 10 минут. До этой столовой гусиным шагом идти 5 минут. Это, значит, на 5 минут больше, лишние 200 метров. -25 человек по 5 минут итого – 125 минут, - процедил сквозь зубы Симонов. -Вот и вычесть это время из зарплаты доктора, - радостно захлопала костяшками ручонок Света. -Не надо, не из чего будет вычитать, - пожевал губами Паша. -Кстати, а где наш командир? – огляделся вокруг Рыбкин. -Где он? Где он? Где он? – вновь забесновался Куклин. -Опять в Онегу пошёл. Он у нас такой прыткий: собрался, схватил сумочку и вперёд 80 километров, - как он это мастерским умел, вложил всю свою душу в выпущенную на божий свет фразу, чтобы и слушатели поняли, о чём идёт речь, Жигарев. -Шустрый! Шустрый! Шустрый! – взвыл Куклин. -Пять минут – это много значит, - опять заговорил Иванов, когда комиссар затих, - Ты бы поработал весь день, понял бы. Необходимо отдохнуть, а так у нас совсем не останется отдыха. -Значит, единственное ваше вразумительное возражение против этой столовой – это лишние 200 метров. -Это значит очень много, - засопел Кубышкин, - Кроме того, не понятно: полтора месяца жили-жили и тут на тебе. -Ты сам составлял акт о закрытии это столовой. Где твоя принципиальность? – пожевал нижней челюстью Паша. -Правильно, ты сам составил совершенно разгромный акт против этой столовой, - обрадовался Иванов. -Тварь, Безматерных всё понимает, но так ему выгоднее, - подумал я и сказал, - Кое-что было изменено и поэтому СЭС решило… -Значит, для тебя бумажка СЭС значит больше, чем благополучие отряда? – состроил возмущённое лицо Иванов. -На твоём месте, я бы давно ушёл, - неожиданно упёрся в меня полным удивления взором Безматерных. -Каждый ведёт себя на своём месте. -А если дождь, насколько всё удлиняется? – опять взялся за допрос разговорившийся под конец Иванов. -Никогда не слышал, что согласно законам физики расстояние удлиняется во время дождя. -И чем сильнее дождь, тем оно удлиняется сильнее, - распустил глотку Куклин, - Это по теории относительности Ейштейна. Это объединение пространства и времени - работаем отсюда и до обеда. Мы тебя выставим под дождь, чтобы он весь на тебя вылился, а потом уже посуху пройдёт весь отряд. -Это физика, шутка, или идиотство? Или всё вместе? -Всё вместе, - неистовствовал Куклин. -Хорошо, а вот завтра у нас выйдут столкновения с местными, неудобно: им будут давать одно, а нам – другое? – пропищал Воробьёв. -Это гипотеза. Когда столкновения произойдут, тогда и будет разговор, - фыркнул я, дёрнув плечами. -Тогда может быть уже поздно, - проблеял Воробьёв, - А чай можно, Танечка? -Да, Колечка, - весело ответила Ткачёва, хотя в тот вечер она не дежурила. -Я читал, что калмыки всё время пьют чай, но это чай с салом, - голос Воробьёва звучал высоко и фальшиво, как никогда. -Вот и мы будем пить чай с салом в таких условиях, - заклекотала Света. -Давайте напоим доктора чаем с салом. Доктор, ты обязан выпить два литра чая с салом, - завизжал Куклин. Юля оставила позицию на пороге, подбежала к раздаточной и загримасничала: «У меня кончился чай – вот пусть доктор и бежит за ним. Я за всем бегать не буду». -Перенесите всё сюда… -Я не хочу, чтобы наше смешивалось со всем этим, - изобразила она самое большое из доступных ей выражений презрения. -Напишем на доктора оперу в партком и во все прочие места, и поедет он в Пивек, - придал Куклин своему голосу самое отвратительное звучание из возможных. -Нет, в Пивек поеду я, - закрутил головой Безматерных. -Не порть город Пивек, - окрысился Григорий Рыбкин. -Он ненавидит меня больше всех. Почему?, - подумал я. Безматерных доел и неожиданно, довольно ощутимо сменил свою роль и заговорил, как мне послышалось даже примирительно: «Не надо писать на доктора. Чай, доктор и прав – будем меньше сидеть в столовой». -Что это? Игра? Действительно, он чуть изменил свою позицию? Если действительно, то надолго ли? Или готовит новый, ещё более болезненный укол? – подумал я. Куклин и Жигарев заголосили дуэтом: «Вот, Паша наелся и подобрел сразу же». -Да, ужинать мне здесь нравится даже: запаха не чувствую. -Это ты уже принюхался. Мы столько жарили, чтобы убить этот запах, вот он и исчез, - выразила явное недовольство смягчением позиции мужа Света. Кончается всё – иной раз - это, наверное, главное утешение жизни. Завершился и тот проклятый ужин. -Посуду надо мыть в ванночках, - сказал я Свете. Она зашипела: «Мне противно – они все жирные. Возьми, - схватила, как намереваясь оторвать мои пальцы, и резко мазнула ими по стенке ванночки, - Моя дочка лучше соображает». -На то она и твоя дочка, - вырвал я руку и подумал, - Чёрт с ней, пусть моет в бачках, - насыпал я в них хлоромин. Но вечер на этом не закончился. Как снег на голову в столовую ввалились трое пьяных: высокий, тощий, бородатый в майке – Вася, высокий – в свитере и нервный, всё время дёргающийся мужик с собакой Тишкой. -Только этого мне сегодня и не хватало, - с тоской подумал я. -Ах, Юля, - расплылся Вася в улыбочке полной дыр между гнилыми зубами. -Вы доктор? – приблизился ко мне, обдавая перегаром косой в свитере. -Да. -По образованию? – состроил рожу в мою сторону Вася. -Да. -Я заснуть никак не могу, - застучал зубами в свитере, - Даже выпью водки и не могу. -Ты куришь? – подмигнул мне Вася. -Нет. -А если у тебя просят? -Я не курю. Алкаш с собакой Тишкой подскочили ко мне. Хозяин животного сопел, пускал слюни, которые стекали с подбородка, но он их не замечал и что-то мычал. Неожиданно меня озарило: да они не столько напились водки, сколько начифырились, отчего обратились в совершенно обалделых. -Здесь только что был наш главный инженер, - выпучил глаза Вася. -Макаров уехал часов в 5, - почувствовал я противный холодок в груди, - Вот будет огромный праздник всего коллектива, если начнётся драка. -Не было этого, - налились зенки Васи ненавистью, - Чего же ты врёшь? - стал наступать он на меня. -Вот блядь, - подумал я и произнёс, стараясь выглядеть как можно спокойнее, - Какой смысл мне врать? -Ты врёшь, потому что наш главный инженер был здесь всего несколько минут назад, - сделал ещё один шаг в моём направлении Вася. -Вот радуются красавицы: такое долгожданно представление. Ёбну этой твари стулом по башке, чтобы вырубить на месте – того и жди у него ещё и нож в кармане, - подумал, пожимая плечами. -Наш главный инженер был тут. Чего ты его скрываешь от нас? Ты по образованию врач? Отвечай! - завершил Вася безумным выкриком. -Ёбнуть сразу же, первому? Или ещё подождать? – подумал я, - и тихо, размеренно, контролируя дыхание, произнёс, смотря начифыренному в межбровье, - Я – врач по образованию. За Макарова я не отвечаю. -И то верно, - почему-то успокоился Вася. -Я не сплю. К кому мне обратиться? - теперь сделал шаг в мою сторону в свитере. -Я дам вам таблетки минут через тридцать, а обратиться вам необходимо к невропатологу. -К невропатологу! - ни с того, ни с сего, просто из-за мозгового отравления взвился Вася – и зенки его опять налились кровью. -Сейчас будет драка, - подумал я и ощутил такую ненависть, что совершенно успокоился. -Да, ладно, пойдём, - взял Васю за плечи в свитере, - Так я через минут 30 зайду за таблеточками, - он обнял сообщника и увёл его в неизвестном мне направлении. Начифыренный с собакой поскакал вослед. -На этот раз обошлось. Слава Богу, что ни с кем ничего не случилось, - подумал я и пошёл в отряд за обещанным, так как с девушками оставалось несколько бойцов с интересом наблюдавших за развитием событий и, я уверен, предвкушавших цирковое представление – трое против одного. Но в тот раз не получилось. «Обидно, досадно, да ладно». Когда я вернулся, Света и Юля мыли посуду. Помогал им только Рыбкин, который при первой возможности показывает, что он имеет виды на Юлю. -А вдруг эти твари вернутся? Не могу оставить женщин, какие бы отношения у нас ни были, - подумал я и спросил, - Гриша, ты проводишь Юлю и Свету? -Нет, конечно. -Нет? -Умеешь же ты задавать глупые вопросы, - засмеялась Юля, как будто бы ничего не произошло. -Я должен быть уверен – ответственность на мне. -Уже на мне, - сказал Рыбкин. Я освободил для отряда одну из полок, поставил туда всю нашу посуду, покрыл её марлей и ушёл. Удивительно, что всё закончилось без мордобоя. Не спалось. Какое-то время я пролежал в прострации, потом вскочил, схватил бумагу, карандаш и лихорадочно накропал.
Докладная записка.
Сначала я хотел упомянуть в докладной и Безматерных, но вспомнил его поведение в конце ужина и передумал. Как бросил между делом Верховский, узнав, что Безматерных ушёл прошлой ночью в 4 часа утра с гонцом из Маложмы: «В один момент я могу иметь только одного и сейчас это Куклин. Кроме того, что ваш чёрный кардинал - почти частное лицо и на всё глубоко положил». Надолго я запомню этот день, завершившийся столь явным, враждебным до лютой ненависти противостоянием всего отряда против меня. Все были против меня: одни – яростно и враждебно, другие – менее ненавистно, несколько человек молчали. Никто не сказал ни слова в мою пользу. Правильно ли я себя вёл? Молодец Ерохин – ушёл себе в Онегу. Такого тотально противостояния у меня не было очень давно, если вообще было когда-то. Не всегда складывались мои отношения с ребятами в школе, но чтобы так… Жизнь по спирали. Завтра после обеда пойду в Нижмозеро позвоню и дам телеграмму в зональный штаб Поливникову и Верховскому: «Срочно! Необходимо ваше присутствие». Начиная засыпать, меня вдруг пронзила мысль, от которой я дёрнулся, сел, проснулся, сна ни в одном глазу: «С моей стороны - это бы брутальный мазохизм. Боже мой, какой же я идиот. Если уж не потребовал у Ерохина, то я должен был официально, при всём честном народе потребовать у и.о. командира отряда Жигарева письменного распоряжения об использовании нашего закрытого главврачом СЭС котлопунтка. Вот интересно было бы посмотреть на его гнусную рожу. «Напиши приказ и мы возвращаемся назад сию минуту. Мне необходим приказ командира, чтобы нарушить акт СЭС. В ССО единоначалие, и командир решает всё». И посмотрел бы я, на кого вылилась бы ненависть беснующихся масс. Эх, какой же я идиот…» Верхнеозёрск -83. Записки врача стройотряда. Первая страница следующая страница возврат к началу. |