Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-116-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Чуть покапал дождик и вдруг за поворотом, над деревьями заблестело, засверкало, не ослепляя, но наполняя всё сущее самым ценным и необходимым, огромное, круглое, как древний магический щит светило. Желтовато-розоватый, тихий свет пропитал собою и стянул в единую точку бесконечности деревья, вылетевший на охоту гнус, два застывших грейдера, дорогу, меня, облачные слои на небе, всё прочее видимое и невидимое. Само собой возникло понимание: всё это – мура и муть. Через 9, 10, 12, 15 дней кончится и штаб, и КТУ, и разное другое бессмысленное и глубоко осмысленное, самое мудрое из возможного, если оно произошло. Следует просто жить, дышать жёлтым светом, наполняясь им больше и больше, идти, пока способен и можешь. Всё едино: незначительно и значимо. Но самое главное – это совершенно неразумное и ненужное – честь. Нельзя ей жертвовать. Пушкин был прав. Неожиданно я заметил, что достиг куч стекловаты рядом с цистерной, груды плит рассыпанных на повороте. Поманила далью отходящая от основной дороги лежнёвка. Послышался шум мотора – трелёвочник накатывал брёвна, пытаясь освободить две застрявшие в грязи бортовые машины, стоящие одна за другой. Чуть в стороне курили шофёры: толстый и в кожаной куртке. «Привет, доктор», - закричали они мне.

-Привет, - ответил я, пытаясь вспомнить, где мы встречались. Эта известность начинала мне надоедать.

В посёлке дизель гудел, пилорама пилила, не съеденные собаки бегали.

Прямым ходом я направился в штаб. Командир и комиссар, сделав удивлённые лица, произнесли вместе: «Добрый вечер».

-Вечер добрый.

-Сколько лет, сколько зим, - раздул усы Куклин.

-Как ты ухитрился вернуться сегодня? - в голосе Ерохина мне почудилось что-то странное и тревожащее.

-Прошёл за день километров 35 минимум, - я обратил внимание, что за столом сидит так и не отправленный Дима Григорьев и копается в финансовых бумагах, которые по утверждению Паши командир обязан заполнять сам. Не ждали. Похоже, что, прежде всего, Ерохин. Похоже, он думал, что меня волки сожрут или я уйду в запой в Онеге.

Зашёл Безматерных. Он не удивился моему присутствию и спросил поразительно умиротворённым голосом: «Какие новости?»

Я передал все перипетии дня.

-Нормально, - развалился Паша на кровати командира, - Меня в первом отряде хотели закрыть за травму одного из бойцов. Но всё это полнейшая чушь и ерунда. Такого никогда не было и не будет, потому что все принимающие организации всегда заинтересованы в стройотрядах, только из-за этого движение вообще и существует. Кстати, Валера, давай закроемся 15 и не заплатим третий день ударного коммунистического труда.

-Точно, не дадим черномазым и черножопым, - по-комиссарски обрадовался Куклин.

-А с какого мы закрыты? – сделал заинтересованное лицо Ерохин.

-Чего ты спрашиваешь, когда прекрасно знаешь? – подумал я и ответил, - С пятого.

-Значит, и второй день – фонд города Гагарина можно заныкать, - как-то нервически проговорил Ерохин.

-А я пишу оперу, - захихикал комиссар, повторяя ставшую популярной в отряде за последние дни фразу.

-И две тысячи премии на каждого у Мовсисяна, - усмехнулся Безматерных.

-Сегодня, кстати, никто не приехал, - обратился ко мне Ерохин.

-Я смог доказать несколько нарядов самому Толпугову, - самодовольно произнёс Безматерных.

-Честь тебе и слава, – встал Ерохин.

Я машинально приблизился к столу и внезапно увидел лист: «Полученные членами отряда «Сигма» МГУ КТУ». «Здорово-то как, Безматерных – 1.3. Я бы сказал неслабо, - подумал я, продолжая изучать список, - Жигарев, Куклин, Воробьёв, Александров, Иванов – тоже 1.3. Петричук, Грибкова, Решетников – 1.25. Тоже неплохо. Ерохин – 1.1 – это максимум для неработающего члена штаба. Кстати, разве Безматерных, Жигарев и Куклин работающие? Григорьев, Герштейн, Горбунова, Костровский – 1.0». Остальные бойцы меня просто не интересовали.

-Нам выгодно не закрывать отряд, а как можно дольше работать, - посерьёзнел Паша.

-Ну, разумеется, - подумал я, - С таким-то КТУ и ничего не делая, самый кайф.

-Доктор, нам с тобой надо пройти к Андрею. Он просил, как только ты приедешь, - потянул меня Ерохин из комнаты.

-Валера, по положению, неработающие члены штаба имеют право на КТУ – максимум 1.1.

-Я знаю. Но если ты сейчас поднимешь ещё и этот вопрос, то это не улучшит твоё положение в отряде.

-Аск. Хотя ты и не спрашиваешь, потому что тут и так всё ясно. Валера, я долго соображаю и перевариваю, но даже я понял, что КТУ – 1.0 – это оскорбление. Уехать, к сожалению, я не могу, но работать с таким отрядом я тоже не могу и не хочу. Поэтому я оставляю за собой только чисто медицинский долг… - я оборвал продолжение, так как к нам приблизился шедший навстречу командир АЛТИ. «Привет, Илья» - протянул он мне руку.

-Привет, - пожал я её.

Мы остановились возле разделяющего территории отрядов забора.

-Ну, Илья, рассказывай, - сказал Андрей.

-Согласно заместителю районной СЭС доктора Белозёровой Людмилы Николаевны, Марков – первый преступник. Вторые, если не дай Бог что произойдёт, - это командиры. Врач – третий в списке обвинительного заключения. Прошу прощения, только себя пусть и частично, но я обезопасил. Я дёрнулся, у меня есть свидетели, хотя письменных показаний я с них не брал, да и не дали бы.

Налетела тьма комаров.

-Ладно, мужики, всё ясно, - отбивался от насекомых Андрей, - Спокойной ночи, - повернул он к себе.

-Пойдём в медпункт, - предложил Ерохин.

Мы зашли в мою комнату.

-Завтра мне необходимо ехать в Онегу, увидеть акт и тут же послать телеграмму Поливникову следующего содержания: «Просим дать приказ о продолжении работ, несмотря на закрытие отряда онежской СЭС».

-Да ты же его видел? - подумал я, но решил не заводиться ещё и с Ерохиным.

-Одно дело он говорит по телефону – от этого отказаться, проще, чем раз плюнуть…

-Телефоны имеют приятное свойство быть испорченными, когда это выгодно, - вставил я.

-И совсем другое дело приказ. Поливников - аспирант первого года. Никаких проблем он не хочет. Вторую телеграмму я дам на факультет. Пусть у них начинает болеть голова. Не исключено, что основная наша проблема: я не люблю зональный штаб, они не любят меня. Полная взаимность. Но всё это мура – главное финансовая ведомость. Финансовый отчёт я уже понял. Говорят, что последние годы, для борьбы с нарушениями, их стали раздавать различным командирам и те должны были написать по чужому финансовому отчёту полное объяснение. Не знаю, проделают ли подобный трюк и в этом году. Если честно, то хотя Поливников меня и не любит, но именно он подсказал мне, что Паша довольно серьёзно подставил меня с одной из финансовых ведомостей.

-Это интересный разворот, - пробормотал я, - Не исключено, что Пашу он любит ещё меньше. Любовь – дело тонкое.

-Можно предположить, что Паша ошибся, а можно и предположить, что сделал он это сознательно, чтобы всё время держать меня на крючке.

-Ты его спросил?

-Нет, конечно, зачем? Пусть он думает, что я так и остался с его лажей. Для чего выдавать информацию, которая может оказаться очень полезной. В такой игре карты раскрывать нельзя и всегда следует припрятать козырного туза.

Ерохин встал, прошёлся по комнате: «Ты очень близко к сердцу принимаешь зарплату».

-Не намного ближе других.

-Ты оформлен по второму разряду, я не допущу, чтобы у тебя были нули в табеле, и получишь ты почти столько же, как и бригадиры. КТУ 1.3 – это 30% от приработка, а он у нас будет совсем не такой уж большой. И что тебе делать целыми днями?

-Ты утверждаешь, что я принимаю очень близко к сердцу зарплату, но это, прежде всего, речь идёт о чести. Это – оскорбление. Мне будет трудно и неприятно работать с этим отрядом…

-Мне ещё больше, - прервал поток моих возбуждённых слов командир.

-Почему так? – подумал я.

-Я тащу отряд из-за всех сил на закрытие.

-Той девочке из СЭС вывернут руки, или её просто отставят. У не желающих закрытия сила есть, ума не надо. На акт о закрытии начальники просто наплюют, - усмехнулся я.

-Не факт. Он может оказаться вещественным доказательством на суде.

-Кто думает о суде? Любые преступники всегда полагают, что вот они-то и не попадутся. У них сложится удачно. Начальники будут придумывать варианты. Например, что-нибудь типа: дадим ПМК ещё дней так 10 или 20, авось исправятся.

-Ну, это ты зря. На третий день я должен остановить отряд и вывести его в Онегу. Я потребую в СЭС официального разрешения на продолжение пребывания…

-Если так будет, - пожал я плечами, - На самом деле, складывается положение, при котором шутки – шутками, но могут быть и дети.

-А по поводу КТУ… - командир замолк, снял очки, - Я тебя понимаю. В отряде сложилась гнусная ситуация. Все эти люди, которых я очень хорошо знаю, прикрывают свои далеко не самые чистые цели и желания возвышенными словами. Всё вертится вокруг старших девочек…

-Нет ничего нового под солнцем: шерше ля фам.

-Здесь не хватает одного человека. Будь он здесь - и всё бы изменилось…

-И что же это за могучая личность? – ввернул я, прекрасно зная ответ.

-Дима Бутусов.

-Он, действительно, производит очень приятное впечатление.

-Вот-вот. Света поехала в отряд, чтобы гулять с Димой Бутусовым. Паша, чтобы забыться от тоски по Свете. Я считал обязательным их разделить…

-Не идиотизм ли было их вообще брать? – подумал я.

-Света и Дима должны были поехать в Маложму, Паша остаться здесь или наоборот…

-Паша, и в Маложму!? Да там ведь пахать надо. Знаешь ты их, - подумал я.

-Что-то у Светы и Димы не вышло.

-Он же схватил двойку?

-Это объяснение не самое достоверное. Он мог бы работать в Маложме, но не захотел. У Светы испортилось настроение, у Юли тоже.

-Почему у Юли?

-Они – лучшие подруги, всё вместе, всё общее, в том числе я даже думаю – любовник и может быть - муж. Вышло же ещё хуже. После исчезновения Димы Паша оказался не так-то и безразличен к Свете, а её отношение к нему – что меня удивило больше всего – резко улучшилось. Сложилась коалиция людей с различными целями. Паша приехал сюда хорошо провести время и получить максимальное КТУ…

-Он всего достиг.

-Не факт. Я делаю ещё один КТУ – анкетный и тогда посмотрим: думаю, что там Паша уже не получит такой неадекватной цифры. Сравни, мне они тоже дали -1.1…

-Максимально разрешённый, - подумал я.

-Но это так: они знают, что я подаю табель. Я для них всё ещё загадка.

-В чём же это? - спросил я, про себя добавив, - Тоже мне, секрет Полишинеля.

-Они не знают, что я могу. Они меня боятся, так как понимают - власть у командира.

-Не очень-то я это увидел, - подумал я и спросил, - Валера, ты сам сказал, что Паша приехал сюда отдохнуть, то есть, чётко понимаешь, о чём идёт речь. Но когда на штабе я спросил, почему они втроём идут к Макарову, и при этом терроризируют простых бойцов повышением производительности труда, то ты промолчал?

-Ты прав, но я не мог тебя поддержать. Ты же видел, какая там сложилась обстановка. Я тоже должен маневрировать. У меня очень много власти, но следует знать, как её употреблять.

-Как и всегда, хороший ответ, - подумал я.

-Комиссар вначале рвался к власти, превышал её идиотски, - продолжил Ерохин, - Несколько раз получал по шее и потом не смог даже быть приличным бригадиром. Он совсем сник и полностью потерял контроль… - Ерохин замолк и сел на кровать.

-Бойцы Пашу боятся? Он – их гипнотизирует или терроризирует?

-Ты разве не заметил, что если хочет, Паша умеет влиять на людей и пользуется этим своим умением мастерски. Но продолжим про комиссара. Он полностью размяк, превратился в полное ничто, так бы и сгнил, но потом появился Паша и взял его под своё крылышко. Куклин с радостью прибился к нему и таким образом опять дорвался до власти. В мои частые отсутствия здесь накапливается столько скверны…

-Если ты это знаешь, то зачем отсутствуешь? – захотел спросить я, но в последний момент передумал, поняв, что уже слышал ответ и ничего вразумительного командир мне не прибавит.

-Жигарев должен был брать, как это и положено, всю полноту власти в мои отсутствия, но он проявил полную безынициативность и самоустранение, примкнув к образовавшейся коалиции.

-По Уставу, в отсутствии командира его роль автоматически исполняет комиссар, - сказал я.

-Это по уставу, а в жизни всё всегда иначе, но Жигарев – человек очень мягкий и добрый.

-Вот уж этого мне не показалось: он высказывает такие людоедские вещи, да так искренне кипит при этом, что обалдеть. Да и не только высказывает, но и поступает. У него слова не расходятся с делами.

На моё последнее замечание Валера внимания не обратил

возврат к началу.