Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-115-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

-Пойдёмте, я проведу вас в наше общество общественно-политических организаций, это здесь недалеко. Там у товарища Бородулина есть прямая связь с Архангельском.

В нескольких минутах ходьбы от СЭС, чуть в стороне от дороги стоял двухэтажный деревянный домик со странным названием точно воспроизведённым Травиным. На втором этаже, в комнате прямо напротив лестницы за большим полированным столом восседал товарищ Бородулин – полноватый, молодой человек в подтяжках поверх рубашки в голубую клеточку.

-Соедините, пожалуйста, товарища Костровского с Архангельским районным штабом.

Товарищ Бородулин лишних вопросов не задавал. Он молча набрал номер и без единого звука передал трубку мне.

-Аллё, можно командира зонального штаба товарища Поливникова, - прокричал я.

Приятный женский голос спросил: «Чего вы орёте?»

-По недоразумению, но я исправлюсь, если позволите?

В ответ раздался приятный девичий смех: «Чего вы хотите?»

-Немного счастья, в том числе и в личной жизни, чем на сегодняшний день - для меня будет беседа с товарищем Поливниковым.

-Со второго этажа на пятый можно пройти через улицу, - удивила меня своим ответом женщина.

Я не знал, что сказать, начал мямлить: «Извините, но я говорю из Онеги, далековато как-то… ».

-Ладно. Сейчас позову.

Я вспомнил, как Паша Безматерных говаривал: «В зональном штабе один человек с головой и тот Поливников».

Прошло минут пятнадцать. Я держал трубку. Товарищ Бородулин сидел, глядел вдаль, сопел, раздувая ноздри, как при насморке. Товарищ Травин читал передовую статью газеты «Правда», внезапно оторвался: «Когда будете разговаривать с командиром зонального штаба товарищем Поливниковым, то держите трубку подальше от уха, чтобы и я всё слышал».

Неожиданно зазвучал голос Поливникова: «Серёжа?»

-Нет, это – врач «Сигмы». СЭС нас закрыло.

-Ну, и что? Я знаю. Действуйте.

-Заместитель главного врача СЭС сказала, что мы должны уезжать.

-Глупости. Без разрешения областного и зонального штабов вы не можете двинуться. Вы не имеете права покинуть рабочее место, пока не выполните всей производственной программы. `Нечего всё валить на принимающую организацию.

-В СЭС сказали, что они сообщили в областной штаб, и там им ответили: «Если закрыли, то пусть едут».

-Ерунда. Кипятите воду, хлорируйте, делайте, что хотите. Ты – врач, сам должен знать, что делать. Не валите всё на принимающую организацию. Купите баки – ПМК вам заплатит. Действуйте. Ешьте в столовой посёлка. Там живут люди, и от отравления никто не умирает.

-Что мне передать командиру?

-Действуйте. Ищите выходы! Работайте! Завтра к вам выезжает Аркаша.

-Я надеюсь, что теперь всё в порядке? – самодовольно улыбнулся Травин, откладывая газету: из состоявшегося разговора он не упустил и самого лёгкого щелчка.

-Всё в полном порядке, - расцвёл я в радостной улыбке и про себя добавил, - Ищите и обрящите.

Травин похлопал меня по плечу: «Если партийная организация считает правильным вашу работу, то никакие силы не могут вам помешать. Государство наше партийное. В этом наша сила. Никто нас победить не сможет. И не с такими трудностями справлялись».

Я попытался придать своей лучезарной улыбке нечто совершенно идиотское. Не знаю, получилось ли? Травин, весело насвистывая что-то типа «Марша энтузиастов», удалился восвояси. Я вернулся в СЭС.

Слуцкер выслушал мою реляцию: «Партия не хочет закрытия отряда, но я попытаюсь тебе и твоему командиру помочь, хотя на счёт командира я совсем не уверен. Пошли к Белозёровой - она уже вернулась. Фантастическая женщина».

Вглядываясь в молодую женщину, я передал ей мой разговор с Поливниковым. Помолчав мгновение, Людмила Николаевна откинула волосы со лба: «Вы на территории Советского Союза, под ответственностью нашей СЭС и зональный штаб тут не при чём. Возвращайтесь в отряд и собирайтесь. Завтра я выйду на связь с вами по рации через хайнозёрский леспромхоз».

Неожиданно я увидел под стеклом её стола фотографию Сталина. «Кто это у вас им увлекается?» - сами собой полезли вверх мои брови и глаза сделались большими.

-Все, наверное, теперь им увлекаются.

-Ну, это не так, я, например, резко против.

-Теперь все «за», особенно, что касается рабочей дисциплины. Я надеюсь, что новое руководство во главе с Юрием Владимировичем наведут порядок в стране. Давно пришло время.

-С ней всё ясно, - с глубоким сожалением подумал я и спросил, - Значит, вы завтра выйдете на связь с нами.

-Да. Обязательно. Я считаю, что пребывание стройотрядов в Верхнеозёрске – преступление, которое может закончиться трагедией и судебным процессом над всеми заинтересованными лицами. Ваш котлопункт не оборудован. В местной столовой вам питаться нельзя. Поселковая вода, как помои. Всё это я выскажу на всех уровнях и не только на словах.

-Хорошо. Большое спасибо.

-Пожалуйста. За что только? Я выполняю свой долг. Это наша работа и наша страна. Страна, в конце концов, должна вернуться к состоянию, когда каждый выполняет свой долг. Иного быть не должно. Чтобы не было за державу обидно.

-Угу, - кивнул я головой, вставая и думая, - Какой процент хотел бы возвращения Сталина? Неужели она искренне? Совершенно чистосердечно, чистосердечнее не бывает. Это невежество или что-то совсем другое?

Выходя из кабинета заместителя главврача, я столкнулся с Медведевой: «Уезжайте. Чего вы тянете? Отвечать вам», - своим обычным голосом без модуляций произнесла она, берясь за ручку двери.

-Спасибо, - поблагодарил я и её и побежал на автобус.

В гараже пожилой слесарь отправил меня к машинам готовящимся выйти на 20 ветку. Молодой человек лет 23 с усиками, шрамом на правой щеке и волосами до плеч взял меня к себе.

К зеркалу заднего вида был привязан чёртик. Водитель касался его, дёргал головой и пел, повторяя и повторяя одну и ту же фразу Высоцкого: «Небось, картошку все мы уважаем, когда с сольцой её намять». Неожиданно он фыркнул, остановил машину: «Жажда проклятая замучила», достал из бардачка банку – я очень надеялся, что с простой водой – жадно, обливаясь, причмокивая влил в себя жидкость и поехал дальше. Продолжалось так несколько раз – банок оказалось несколько. «Вчера ездил на море, а там, сам понимаешь, заложили с ребятами за воротник, потому-то сегодня умираю, хочу пить».

-Вас перед выездом врач не проверяет? – с опаской спросил я, вспомнив недавнюю подобную поездку и её завершение.

-По положению перед рейсом должен проверить, но сегодня не было. На той недели тоже. А пусть бы и был, что он меня снимет с машины, когда людей не хватает, а древесина Родине нужна? Хуй-то. Скажет: «Ты уж поосторожнее» и в путь. Если можешь на своих двоих дойти до кабины, то значит – годен к труду и обороне нашей Великой Родины. Кто запретит мне погулять, пока холостой и не женатый. Зарабатываю я неплохо, тебе-то, небось, такие заработки и не снились, потому и приехал к нам деньгу зашибать. Мне ехать никуда не надо, я – местный. Получаю 450 р. в месяц, а, если поднажму, то и – 600. Ты не думай, я не всё пропиваю, я собираю на отпуск и на машину. Наш годовой – 24 рабочих дня, а раз в три года – 48. У меня сейчас как раз три года. Я собираюсь укатить на юга дней на 40. Погуляю в Сочах, был я уже там, понравилось очень. Может, в Крым сгоняю. «И, если не поймаешь в грудь свинец, гуляй, рванина, от рубля и выше», - пропел он, огрубив голос под любимого им Высоцкого.

-Изменилось ли у вас что-нибудь при новом генсеке? – задал я любимый вопрос.

-Чего вдруг? Мы живём далеко от Москвы, это у вас там начальники прямо над головой, а мы – провинция, мы всех начальников посылаем на хуй, и никто слова против не скажет, потому что мы – рабочие…

-Гегемон, - усмехнулся я.

-Хоть бы и так.

-Часто приходиться работать после пьянки?

-А как захочу. Всё от меня зависит. Хочу – пью, не хочу – не пью, и никто мне не указ. Я всех на хуй посылаю. Бригадир хотел мне подсунуть старьё, но я сказал ему пару слов и дал вот этот «МАЗ»-двухлетку с радио. Работать-то трудно, мало, кто долго выдерживает, потому начальство за нас держится. Мы им говорим, что и как. Нет, так не пойдёт, мы должны заехать в магазин в Маложме – я обязан опохмелиться.

Сказано – сделано, особенно, когда речь идёт о столь важном. Шофёр прямо на крыльце магазина наполовину опорожнил одну из трёх купленных им бутылок водки, и радостно улыбнулся: «Хер, с тобой, доктор, поехали».

Я опять вспомнил недавнее, решил поблагодарить за лестное предложение, но молодой человек прочитал мои сомнения на лице и, не дав опомниться выпалил: «Не сцы, док, хотя мне надо на 18 ветку, но я отвезу тебя до 20».

-А, Бог не выдаст, свинья не съест, - подумал я и молча сел в машину.

-Пусть я и косой, но водитель я – классный, ни разу машину не загубил, как многие, - обдавая меня алкогольным смрадом, поворачивался ко мне, отпуская руль, водитель, - Если дохожу до кабины, то всё, я на коне и никто меня отсюда против моей воли не выбросит.

-Спасибо тебе, - с большим облегчением оставил я лесовоз возле ведущего на 20 ветку ответвления дороги.

-Хуйня, потребуется ещё, зайди в гараж и спроси Серёгу, - хлопнул меня по плечу шофёр.

Вышагивая одиноким путником по бетонным плитам одной из колей, я опять подумал: «КТУ – 1.0 – для работающего члена штаба – это издевательство и оскорбление. Выскажу им прямо. Работать с таким отрядом я не собираюсь». Неожиданно мысли перекинулись на Белозёрову: «Такая женщина и держит фотографию Сталина под стеклом». Я вспомнил, как несколько лет назад смотрел какой-то фильм про войну. Показали Сталина, и вдруг зал зааплодировал. Рядом со мной сидел худенький, пожатый жизнью и обильными возлияниями мужичонка. Он хлопал восторженно и самозабвенно, как будто бы от этого зависело что-то очень важное в его жизни. «Он же - столько народу погубил», - попытался я хоть чуть остудить его раж. «Иосиф Виссарионович войну выиграл», - яростно бросил мой сосед по ряду.

Вот и вагончики ДСО. Конец рабочего дня, а у них – собрание. Возле вагончика-конторы поставили стол оббитый жёлтой материей. В центре, в позе начальника восседает лысый человек армянского типа с усиками. Рядом с ним примостилось ещё человек 8. Напротив выездного президиума стоят человек 25 работяг.

-Что за игру играет со мной Ерохин? Почему? Зачем?

возврат к началу.