Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-111-

39 день. 7 августа 1983года. Воскресенье.

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

И опять подарок: блестящее, летнее утро. Яркое солнце плавно и не спеша вершило свой бег по серовато-голубоватому небу. Лёгкий ветерок с трудом надувал колпак на вертолётной площадке. Посёлок просыпался неохотно, сладко нежась, не желая расставаться с мелькающими искорками, такими немногочисленными тёплыми летники днями.

Первой мыслью пробуждения проскочило обидно-тревожащее: «Меня так никуда и не послали». Я дёрнулся и присел: «Нет, послали на хуй. И за это спасибо. Чего приходил Ерохин? Он чувствует передо мной неудобство. Тем более, просил, чтобы я устроил ему в Москве консультацию. Ерохин ничтожен, он не должен был и на пушечный выстрел подходить к должности командира, но по сравнению с остальными гадинами, он просто - идеальный человек светлого будущего. Он, на самом деле, хотел бы мне заплатить, но кишка тонка. Уж если он сдал свою любовницу. Простой боец Паша придал необычайную силу, образовав триумвират вместе со штурмбанфюрером комиссаром и жирным шакалом мастером… Да, ну, их всех к чёртовой матери, такой день портить эдакой дрянью...»

На кухне дежурила Горбунова. Видимо все изгои начинают чувствовать друг к другу симпатию: Ирина улыбнулась мне, чего не делала никогда раньше. Моя улыбка в ответ засветилась не меньшей тёплотой. Далее последовало менее приятное. Я молча и с трудом пытался есть приготовленное Горбуновой, что один из бойцов припечатал громким, на всю комнату шёпотом: «Ладно, пшённая каша вышла такой гнусной, но как она ухитрилась так испортить тушёнку?» Ирина сделала вид, что ничего не услышала. Я услышал только, как Иванов тихо бросил Цымбалу: «Теперь наш штаб стал нормальным: вчера после болтовни раздавили три бутылки водки». «Ты не долбанись только сегодня», - пожал плечами Цымбал. «Обижаешь, и не после таких количеств работаю по первому разряду мастера», - усмехнулся бригадир.

-Всё становится, как и должно быть, - подумал я, - Даже ещё лучше. Паша Безматерный захватил роль чёрного кардинала, лестью и прочими правильными действиями, склонив на свою сторону комиссара и мастера. Теперь эта партия триумвирата фактически диктует свою волю отряду. Ерохин – слаб, ничтожен, неопытен, простодушен почти до глупости. Мой вчерашний выпад против победителей – показатель моего полного непонимания положения. Борьба с ветряными мельницами, только без Санча Пансы. Хотя, похоже. Что терять мне уже нечего. Кстати, интересно, они обвинили меня только в том, что не горю на рабочем месте. И это всё?».

-Как дела? Опять задумался. О чём мечтаешь, доктор? - подсел ко мне Ерохин.

Я вздрогнул, потому что не заметил приближения командира: «Всё глупости всякие лезут в голову. Помнишь, как в Митрофанушке. Такая мне дрянь снилась: то вы матушка, то вы батюшка».

Ерохин нервно засмеялся: «Не про меня, надеюсь?»

-Бог с тобой. Фантазирую о местах очень далёких, не имеющих никакого отношения ни к какой действительности.

-Во вторник я еду в Онегу решать вопросы, связанные с окончанием работ, - почти шёпотом сказал мне командир.

-Да, да, правильно, - кивнул я, - подумав, - Давненько ты не бывал в Онеге, пришло время. Горбатого могила исправит. Хотя теперь это уже без разницы.

-Дай мне, пожалуйста, ещё раз список болевших с освобождением. Я должен подбивать бабки.

Отставив верно определённый завтрак, я вышел на улицу. Комиссар на крылечке чистил сапоги: «Ну, ты куда собираешься?»

-В «Большой театр».

-Я тоже, вот сапоги чищу. А куда, действительно, собираешься?

-Тебя хотел спросить.

-Куда хочешь?

-Ну, давай пойду цоколь бить.

-Давай, - только сейчас, приблизившись к Куклину, я ощутил идущий от него запах перегара.

Не знаю, стал ли я параноидным, но послали меня на неправильно сбитое Воробьёвым, Симоновым и Мартишиным крыльцо. Николай сам не раз говорил, что именно с этим крыльцом они напортачили, следует его переделывать, но сегодня, посланный комиссаром дать мне работу, Жигарев упёрся: «Только это. Должен же и его кто-то доделать. Тебе и карты в руки».

-Как скажешь, так и будет, - пробурчал я и приступил к работе. Поначалу я совсем запутался, потому прокопался очень долго, намного больше времени, чем ушло бы на правильно сделанное крыльцо, но разве я смогу им хоть что-нибудь доказать вообще, а особенно после вчерашнего. Неожиданно я вспомнил, что в отряде не провели собрания по КТУ, и решил сегодня же поговорить об этом с Ерохиным.

В течение дня на стройплощадку много раз выскакивал комиссар: убирался к визиту грозного Мовсисяна. Один раз он прошёлся с Макаровым. Макаров обычно ходил молча, как аршин проглотил, и воды в рот набрал, как партизан – ни слова. Сегодня же на каждом шагу говорил: «Бардак тут у вас. Бардак. Мовсисян этого не любит. Пизды получите по первое число».

Когда я пришёл на обед, чтобы успеть снять пробы до появления бойцов, в столовой сидели, о чём-то весело болтая, командир и Горбунова. Любовники прибывали в гордом и приятном одиночестве.

-Валера, я хочу с тобой поговорить.

-Поговори, серьёзный ты наш.

-Ну, если разрешаешь, то воспользуюсь этим. Валера, а почему ты не проводишь собрание по КТУ?

-Уже было.

-Когда?

-Попов сделал мне замечание, и я тут же провёл.

-Я был с Ириной в Онеге.

-Да. Я даже получил замечание от штаба - очень много демократии: говорильню устроили. Меня обвинили в этом. Особенно критиковал Паша – он в своих отрядах такого никогда не допускал: они всегда голосовали, за им лично предложенное и посмел бы кто-нибудь поднять голос против. У нас же каждый имел право сказать всё, что хотел. Голосовали и подсчитывали голоса, как в лучших домах Европы. Некоторые получили незаслуженно, например, старшие девочки – 1.25.

-А я?

-1.0.

-1.0. Ни густо, ни пусто. А что говорили? – почувствовал я обиду.

-А ничего. Прошло очень вяло. Фамилия, кто-то предложил…

-Не сомневаюсь, комиссар, чёрный кардинал или мастер, - подумал я.

-И проголосовали. Никаких ни возражений, ни замечаний. По некоторым людям было несколько предложений, и там решалось абсолютным большинством.

Мне стало ещё обиднее: «1.1 – максимум для освобождённого члена штаба, 1.0 для работающего – это плевок,- подумал я и спросил, - А что говорили, я сачкую?

-Нет, вообще ничего. Поехали на будущий год на Байкал, - неожиданно выдал командир.

-Давно мечтаю, лишь бы оплатили дорогу и дали отпуск два месяца.

-Это ещё надо обсудить: мы ведь с тобой видимся не последний раз – я к тебе ещё в Москве обращусь с моей той просьбой о консультации. Только бы разделаться с этим грузом. Мне-то ещё долго в Онеге сидеть. Слава Богу, все финансовые документы сбросил – ни много, ни мало 40 000 рублей. В ОРСе поставили печати, но ещё следует оформить счёт бережливости, комсомольский знак качества и прочий бред. Правда, Макаров обещал всё подписать.

Подошёл командир АЛТИ.

-Вас тоже закрывают? – спросил я.

-Уже закрыли. Я видел у Маркова акт, который он подписал.

-И на наш отряд? – не поверил я, оглянувшись на Ерохина. Мгновение он не прореагировал никак, а потом в некоем как бы удивлении развёл руки и приоткрыл рот.

-Валера, для тебя это новость? – спросил я.

-Новость – это не то слово, - глазки Ерохина суетливо дёргались за стёклами очков.

-Да, два акта лежали рядом. Я хотел тут же сообщить в зональный штаб, но Марков сказал: «Не надо. У меня шея крепкая – всю ответственность беру на себя».

-Это уголовное дело, а что ответственность берёт на себя – это не факт, - покачал головой Ерохин, - Цыплят по осени считают. Марков нам не сват и не брат.

-Случись что-либо, не обязательно на стройплощадке, а, допустим, массовое отравление бойцов, что не будет очень удивительным при наших санитарных условиях, то не известно, как он всё это дело повернёт, - покачал я головой.

-Действительно, - даже чуть побледнел командир АЛТИ.

-Он может с большой лёгкостью нас подставить: ребята знали, я их как раз за день до случая предупредил. Кто виноват? Необходимо срочно давать телеграмму в зональный штаб. Ты видел номер акта? – задёргался глаз Ерохина.

-Нет.

-В понедельник утром приезжает Мовсисян, ему тоже на нас плевать, они с Марковым заодно. Вечером я выхожу в Онегу, - сказал Ерохин.

-Положение уникальное. Я не думаю, что за последние годы можно найти много таким образом закрытых отрядов. Я просто не знаю, как себя должен вести врач закрытого отряда?

-Я скажу тебе: в понедельник утром ты выйдешь в СЭС и вечером вернёшься, - хлопнул меня по плечу Ерохин.

-И дашь телеграмму в наш зональный штаб тоже, - сказал командир АЛТИ.

-Хорошо, давать ли одну или две телеграммы – время одно и то же.

-Пошли, Андрей, отобедаешь с нами, - пригласил Ерохин своего коллегу, - И ты, доктор, тоже.

Мы сели за стоящий в углу, отдельный стол во второй комнате.

-Илья, только ты пока никому не говори. Я знаю, что Макарову сообщили по рации, и он сказал комиссару, что мы закрыты. Куклин просил Макарова никому об этом не говорить: ему плевать, в случае чего, отвечать будет не он. У нас в отряде есть группа товарищей, которые сейчас несутся, как гружёный лесовоз под откос, - тихо проговорил Ерохин.

-Не нравится мне всё это, – сказал я.

-Нравится тут нечему, - приступил Андрей к первому.

Комната наполнилась бойцами, и мы замолчали. Командиры быстро поели. «Андрей, пошли, переговорим тет-а-тет, - встал Ерохин, - Илья, я заскочу к тебе, чуть позже, а то у меня опять заболело горло».

Я остался один и неожиданно подумал: «Ерохин вновь отправляет меня в Онегу, хотя я мог бы и не ехать. Не надо мне ехать. Но я уже обещал. Дёрнул меня чёрт за язык… Отказаться? Чего мне дёргаться-то?»

-Доктор, а почему у пьяниц нос красный? – опять включился в тематику один из аспирантов-любителей медицины Флёров.

-Алкоголь вызывает расширение сосудов. Как говорится, водка красит нос и чернит репутацию, - машинально ответил я, подумав, - Стоит ли мне ехать? Мои отношения с царствующим триумвиратов лишь ещё ухудшатся: они категорически против закрытия, а я еду выполнять задание Ерохина по закрытию. Хотя, дальше их портить некуда. Я уже вышел на такой уровень, что мне на них плевать. Они вывели меня на эту орбиту. Последней каплей стало КТУ. Для чего мне дёргаться – теперь я признанно пашу на Пашу. Ерохин хочет, чтобы я поехал. Если я откажусь, то я не улучшу отношений с ними, но только испорчу с командиром – он хочет закрыть отряд и надеется, что я смогу ему в этом помочь. Надеюсь только, что за моё отсутствие ничего не случится. Только этого мне ещё не хватало для полного счастья. Но ведь я же выезжал с Цымбалом и Ириной. Какой-то бред. Я на самом деле не знаю, как себя вести. Ощущение, что я всё время совершаю неправильные поступки.

-А почему у пьяниц больная печень? – продолжал свой ликбез Флёров.

-Потому что алкоголь, прежде всего, бьёт по печени и по мозгам, - встал я и пошёл в мою комнату.

-Через несколько минут зашёл Ерохин. «Илья, ты хочешь ещё здесь работать?» - с порога выдал он.

-Меня уже отблагодарили. Уверен, что дальше лучше не будет. Теперь я пашу на Пашу, - повторил я придуманную за обедом игру слов.

-Я тоже очень хочу закрыть этот отряд, - сел Валера на мою кровать.

-Ситуация уникальная: может быть, на всю страну мы два отряда, которых закрыла СЭС.

-Они сами себя высекли, дав согласие на открытие отрядов, а теперь закрыв их.

-Остапенко, как и каждый главный врач СЭС – человек всю жизнь занимающийся компромиссами, проститутка, одним словом, на которой пробы ставить негде. Других просто на такие посты не ставят. И если он подписал акт о закрытии, и если Марков подписал, то это говорит очень о многом. Я просто не знаю, как себя вести. Как должен вести себя врач закрытого отряда? Я должен выяснить.

-Ты должен сделать всё, чтобы нас закрыли. Чего ты будешь работать за КТУ 1.0. Я не уверен, что смогу тебе помочь в этом. У меня связаны руки.

-Уверен, что да, и как следует, - подумал я, пожимая плечами, - Зато ноги они оставили свободными, чем ты постоянно пользуешься, - улыбнулся я от промелькнувшей мысли.

-Что тебя развеселило?

-Глупости. Не обращай внимания – это нервное.

-Извини, доктор, довели мы тебя в отряде. Паша и Жигарев переписали исправленные Макаровым наряды.

-Торопятся. Если перед закрытием, точнее, чтобы его не было. Они дело знают, - сказал я и подумал, - Триумвират здесь правит бал. Только закрытие их остановит.

-Табель подаю я и тебе поставлю столько, сколько я хочу, но пока они пишут наряды, они мне нужны. Ладно, Илья, я пошёл. Зайди к Андрею в АЛТИ, возьми у него телефон их зонального штаба. Выходи из комнаты не раньше, чем через пять минут: я не хочу, чтобы они догадались о нашей встрече, - оставил комнату Ерохин.

-Час от часу не легче, - откинулся я на кровать, - Триумвират меня возненавидит не просто лютой ненавистью, если узнает, что я выполняю задание Ерохина. Когда узнает, что я выполняю задание Ерохина – это не предположение: они узнают. Их неприязнь уже проявилась в моём КТУ. Командир начнёт меня презирать, если я откажусь ехать добиваться закрытия, уже согласившись. Приятно жить меж двух огней. Мне, на самом деле, обидно. С какой стати я буду работать за КТУ – 1.0. Надо закрыть эту шарашку или самому уехать в темпе. Эх, если бы. Как хорошо не быть врачом. Не давши слово держись, давши крепись… Или скорее наоборот. Совсем я запутался…

возврат к началу.