Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-112-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

-Ну, их всех к чёрту, пока погода позволяет, пойду купаться на озеро, - подумал и выполнил замышленное. Только мысли всё возвращались к оставленному в нескольких сотнях метров лагерю. Я представлял себе собрание. Безматерных или Куклин сказали: «1.0». Все лениво проглотили, некоторые подумали: «Требует чистоты, сорится с девочками, вообще чужой». Хватит, за КТУ 1.0 больше работать не буду. Мой трудовой семестр на этом закончился. Теперь самое главное – это завтра добиться разрешения СЭС на мой отъезд, так как отряд закрыт, а закрытому отряду врач как-то не нужен. Хотя, при чём здесь СЭС – мой начальник Верховский и я должен получить освобождение у него. Но о решении прекратить работу пока никому не скажу, подожду до вторника. Что если отряд не закроют и я обязан продолжать? Врач имеет право уехать только в случае замены. Но где её найти? Кроме того, в наших условиях произойти может всё: вдруг СЭС закрыло отряд окончательно, а он продолжает существовать, и, значит, я приговорён к нему. Кстати, Паша не мог предложить КТУ мне, так как находился вместе с Ириной и мной в Онеге. Значит, это комиссар. Но командир тоже хорошо - стоял и спокойно слушал, не предложил даже 1.1 Кто-то бросил 1.0, все проголосовали, никаких эмоций, никаких возражений. Как называется всё ол райт – вся моя дальнейшая работа на дядю и совсем не доброго. А что если именно Валера и предложил мне такое КТУ? Не, невозможно. Он не заступится, но по своей инициативе устроить такую гадость… Врач-боец не должен лечить членов отряда, как это делал я. Всё лечение - таблетка в зубы и привет: при температуре – амидопирин, кашляешь – от кашля. Насморк - капли в нос и пошёл. Я дёргался с каждым обратившимся, как будто бы он мой частный больной. Ставил иголки Воробьёву, пытался лечить Васильева вместо того, чтобы сразу же отправить его в ЦРБ. Уверен, что Воробьёв, на которого я потратил столько своего времени, как и обычно, в мою пользу и не пикнул. Ерохин объясняет это его богатым комсомольским прошлым. Со мной, во время лечения Воробьёв соглашался, но на людях всегда полный молчок. Молодец, учись, как жить надо. Воробьёв не смог бы работать с таким радикулитом, просто должен был бы поехать домой. Ладно, лечил, значит лечил. В конце концов, для того и существует врач. Как говорят китайцы: «Нет ничего более нелепого, чем оказать человеку услуга и ждать, что тебя отблагодарят». Чего сейчас? Надо ли мне переться в Онегу? Да, я не знаю, как себя вести, но, в конце концов, мне никто не сообщил, что СЭС отряд закрыло. Чего мне дёргаться? Я хочу закрытия этого отряда, но, похоже, что Ерохин меня использует?

Я вернулся в лагерь и попал на самый ужин. Ни видеть, кого бы то ни было, ни разговаривать, ни с кем не хотелось. Я быстро съел что-то противное и невкусное приготовленное Ириной и вернулся в комнату. «Чаю попить бы», - подумал я двинул к Харатьяну за кипятильником. «Илья, я завтра уезжаю. Передать что-нибудь в Москве?» - встретил меня Гореленков.

-Да, нет, спасибо, - взял я кипятильник и вышел во двор.

-Доктор, мы тебя ждём для выездного заседания штаба на природе, - весело, как будто бы ничего и не было вчера встретил меня Безматерных.

Командир, комиссар, мастер, инженер по ТБ, чёрный кардинал и я в честь предстоящего визита Мовсисяна, которого Паша кличет не иначе как: «Мовсисянчик», отправились осматривать объекты.

Комиссар неожиданно сменил свою красную каску под стать спортивному костюму, на, непонятно откуда взявшуюся, зелёную и принарядился в чёрный, похожий на монашеский, костюм. Он вприпрыжку дёргался впереди всех, возвращался назад, вырывался вперёд, опять назад и так далее, возвратно-поступательное мелькание. «Фронтоны, голова влезет», - почему-то радостно визжит Куклин, отбегая от группы. «Кто же виноват, что у тебя голова такая», - бросает Иванов. «В каске не влезет», - пищит комиссар.

-У Мовсисянчика головка маленькая – войдёт, - двигает нижней челюстью Паша.

-Везде валяются доски, гвозди, панели, отрезки. Завтра получим пизды по первое число, - равнодушно роняет Иванов.

-Оригинальная конструкция. Это делал доктор, - указал Жигарев на крыльцо и оторвал неправильно прибитую доску – Это для сбора воды.

Я хотел возразить, но меня опередил командир: «Не факт,- он покрутил головой, - Это делала Света и Герштейн. Надо иметь в виду: за всё должен отвечать какой-нибудь мужик».

-Он сознательно врёт - сам же утром дал мне совсем другое крыльцо, - подумал я.

-Можете меня опять не так понять, но Света не должна этим заниматься. Пусть она и Юля красят. У них здорово получается: посмотрите, как радостно выглядит первый домик, который они начали красить голубым. Пусть продолжают. Но за каждый дом необходим отвечающий мужик, - сказал командир.

-Не начинай, Валера, - злобно прошипел Безматерных.

Мы подошли к пятой площадке, на которой вчера закончила ставить панели бригада Александрова, в которую входили Решетников, Добролюбов и Гореленков. «Стенка тамбура сильно завалена. Сегодня Флёров и Цымбал сделали верхнюю обвязку, но исправить не смогли», - сказал Иванов.

-Пусть завтра встанут в 5 часов утра и переделают - полтора часа работы, - похлопал панель Безматерных.

-Посмотри, Паша, какая щель, - указал Воробьёв рукой на обнаруженный им дефект.

-Если делаешь туфту, то закрывай её скорее – это универсальный закон любого строительства. Кто его не соблюдает, тот ничего не зарабатывает, - бросил Безматерных.

-Макаров сказал мне, чтобы весь шифер оставили для утеплителя, - сделал шаг в сторону и окинул сотворённое взглядом прищуренных глазок Ерохин.

-Поэтому-то крыша, которую начали мы с комиссаром, до сих пор покрыта лишь на половину, - сказал Безматерных.

-Воробьёв тянет, - выкрикнул Куклин, а инженер по технике безопасности покраснел, но промолчал, - Мне Гореленков, как отъезжающий, рассказал, что сегодня он и Решетников весь день просачковали: положили около 10 плит, потаскали шифер, а потом делали вид, что то одного нету то, другого, то третьего.

-Хорошо, что такие отваливают. Но на хуй, мы не папы Карло,- рассердился Паша, - Не завезут утеплитель, пусть прыгают, как хотят.

-Мы сегодня общим собранием в ограниченном составе перевели инженера по технике безопасности с полового вопроса – не хватает досок – на цоколь, - стукнул себя по каске Куклин.

-Вот это уже грубая политическая ошибка, - усмехнулся Жигарев.

Ох, и небо сегодня. Тёмные, всклоченные облака слоённым пирогом с тёмно красной прослойкой разукрасили почти весь видимый небосвод. Жалко ветер не оценил всей красоты созданного и спокойно-равнодушно разбил вдребезги эту манящую взгляд картинку. Всё на мгновение. Следующее уже дарит другой узор.

Мастер сел на панель, чтобы написать распределение по работам на завтра.

-Иванов, Цымбал, Флёров начинают потолок, - выкрикнул комиссар, как будто бы хотел, чтобы об этом узнал весь посёлок.

-Завтра ответственные за домики: Иванов, Коновалов. Александров, - писал и говорил мастер, - Герштейн опять дежурный и должен сделать крыльцо. Начал сегодня очень плохо.

-Уезжают завтра Мартишин, Гореленков, Прус и Григорьев, - радостно выдал Куклин.

-Я сегодня слышал, как Григорьев спокойно, как обычно сказал: «Сказали, что завтра я всё-таки уезжаю», - засмеялся Безматерных, некоторые подхватили, а я с раздражением подумал: «Чего вы ржёте, гады?»

-Илья работал там, - указал Куклин, - И стенка цоколя завалена.

-Ты проверял отвесом? – спросил Иванов.

-Нет, я вижу отсюда на глаз.

-Это в сумерках-то, - взорвался я, - Белые ночи уже почти прошли, приближаются чёрные дни.

-Ладно, мужики, пора возвращаться, - примирительно произнёс командир.

-На счёт чёрных дней – это ты правильно, - сжал свои и без того тоненькие губки Паша.

АЛТИ веселился. У них сегодня был выходной день: баня, волейбол, а под вечер танцы, огласившие весь посёлок западной музыкой.

Не успел я зайти к себе, как без стука открылась дверь – Ерохин. Он сел на кровать, помолчал и спросил: «Ну, как настроение?»

-Бодрое – идём ко дну. Валера, а ты уверен, что моя поездка в СЭС – это хорошо?

-Аск. Абсолютно уверен. Я тебя прикрою. Ничего не бойся. Я понимаю, что ты боишься…

-Кажется, я уже перестал их бояться, нечего, меня уже выставили, но я просто не уверен, что мой завтрашний визит в онежское СЭС – это то, что я должен сделать.

-Ты боишься. Я тебя прикрою. Я уже знаю, что мне делать и как мне себя с ними вести. Мне надо, чтобы ты пробил или точнее, добил это дело. Все накладные расходы я беру на себя.

-Хорошо, если так.

-Когда будешь брать телефон зонального штаба АЛТИ, не забудь напомнить, что они должны тебя завтра разбудить. Пойти прямо сейчас к Андрею.

Так я и сделал. С трудом нашёл командира соседнего отряда средь их буйного веселья.

-Я передумал давать телеграмму. Я сам позвоню во второй половине дня в понедельник. Мы разбудим тебя завтра в 6 часов, - ответил Андрей.

возврат к началу.