Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-3-

Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Зачем?

Ребята уже спали. Сырая прохлада обильно просачивалась в щели окна (сам выбрал кровать поближе к воздуху), легко преодолевала тонкое одеяло и отгоняла сон. Мысли сами по себе “липли” к Раисе.

С первого курса между нами установились странные, шутливо-несерьёзные отношения. Мы говорили друг другу комплименты, которые я делал абсолютно бездумно и таким ироничным тоном, что сомнительно были ли это вообще любезности. Похоже, я и сам точно не знал что говорю. Иной раз мы при всех объяснялись в любви. При этом я использовал самые вычурные выражения. Никогда я не относился к Раисе серьёзно (как и ко всем остальным знакомым девушкам), тем более, что после занятий её очень часто встречал мужчина лет 35, радостно махающий рукой из новеньких “Жигулей”. Говорили, что это её любовник, имеющий жену и ребёнка. Раиса как-то сказала мне, что её встречает родной дядя. Однажды во время дежурства по хирургии после шикарного ужина из домашних припасов, сказав дежурному врачу, чтобы нас позвали на экстренную операцию, мы сдвинули в раздевалке несколько топчанов, выключили свет и легли спать. Как бы от холода, Воблова приткнулась ко мне. Сердце затрепетало, дыхание спёрло, опьяняющая волна вожделения замутила рассудок. Сзади я чувствовал жаркую, огромную спину Цыганова. Где-то мирно посапывал Скороходов. Спешкина шушукалась с Мусиной. “Хорошо бы…” - думал я, с трудом запихивая себя в спасительную негу иной “жизни”. Несмотря на мой возраст, никогда я не думал и ничего не планировал в отношениях с женщинами, всегда решая: “Пусть всё идёт само собой, как получится, так получится”. Однажды Раиса позвонила мне домой. С того дня почти весь год до самой практики мы чуть не каждый вечер болтали о всякой ерунде, не замечая быстротечности времени. В Москве Воблову провожал всё тот же заботливый “дядя”, что не затронуло меня ни малейшим образом, так как я чётко и однозначно осознал, что испытываю к ней лишь абсолютно голое сексуальное влечение, без всяческих прикрас. Не знаю, что тянет Раису ко мне, но я ей никогда не врал и врать не буду. Я ещё раз решил: “Будь что будет, куда кривая вывезет, там и заночуем. Куда завернёт - туда завернёт. Плохого ничего выплыть не должно. Может чего и получится…”

Уставший от событий дня, напоённый эротическими мыслями и видениями, пригревшись, я погрузился в свою первую староюрьевскую ночь.

24 мая. Суббота

С самого утра солнце закатилось за низкие сплошные тучи, меланхолично роняющие мелкие, холодные капельки. Несмотря на погоду, Скороходов и я открыли спортивный сезон, пробежав несколько кругов по скверику.

После приготовленного второпях и съеденного в 16 комнате впопыхах завтрака мы еле-еле успели на утреннюю планёрку.

Каждое утро к 8-30 в длинном кабинете главврача Иван Ивановича врачи занимают места на поставленных вдоль стен стульях, а дежурные медсестры и фельдшер со скорой помощи выстраиваются возле двери напротив полированного стола начальника.

-Я и весь коллектив нашей больницы,- кричит главврач, чтобы успокоить собравшихся и, достигнув желаемого, продолжает чуть тише, - Приветствуем прибывших из Москвы студентов и желаем им хорошо провести время в Староюрьево. Продолжайте, - махает он рукой в сторону стоящего среднего персонала.

Каждая медсестра сообщает о числе больных в её отделении, сколько среди них тяжёлых и температурящих, случились ли происшествия и ЧП. Отчёты завершаются обязательной фразой: «Все врачебные назначения выполнены, всё цело, стерильно, кипячённо».

-К дежурным сёстрам вопросы есть? - почему-то опять выкрикивает Иван Иванович и сам себе отвечает. - Вопросов нет. Сёстры свободны.

Главврач крутит головой: “В районе работают 27 врачей, в том числе 6 главных специалистов района. Я не представляю студентам моих сотрудников, посещающих утреннюю конференцию - посещать должны все, - рявкает Иван Иванович, - Так как вы познакомитесь с ними в ходе дела, а мы сегодня немного припоздали и потому я даю слово дежурному врачу.

Доктор докладывает обстановку в больнице. Иван Иванович слушает, обводя собравшихся мутным взором и вдруг орёт, размахивая руками и срываясь на визг: “Сколько раз я говорил всэм ходить на утренние конференции в халатах. Это всех, всех касается. Чтобы завтра все, в том числе студенты, пришли на утреннюю конференцию в 8-30 в белых, чистых халатах. И после конференции врачи не имеют права разбегаться по домам пить чай, но обязаны идти по своим отделениям к своим больным. Я буду лично проверять наличие отсутствия врачей по отделениям. Учтите это! А теперь идите работать”.

Ещё в Москве мы разделились на 3 подгруппы по числу предстоящих циклов. Вчера утром решили, что “16 комната” пойдёт на хирургию, Цыганов, Скороходов, Спешкина и Мусина - на акушерство, а Воблова, Комарова и я - на терапию. Уже вчера вечером Мусина скандалила с Цыгановым по поводу порядка прохождения циклов. Я так привык к подобному способу общения между ними, что абсолютно перестал на него реагировать: с первого дня обучения в институте они приметили друг друга и никогда не отказывали себе в удовольствии ещё и ещё раз «выяснить отношения». Мусина поехала на практику с Цыгановым только потому, что Староюрьево выбрала её лучшая подруга Спешкина, которая преданным хвостиком всюду тащится за Скороходовым, а Павел решил провести практику только с Цыгановым. Самый последний корень зла, как и все предыдущие, возник и развился на плодороднейшей почве несовместимых желаний. Из-за нашего опоздания к началу практики главврач сделал первый цикл короче последующих. Цыганов решил специализироваться по акушерству, поэтому он передумал начинать с родильного отделения, решив переметнуться на терапию. Мусина хочет стать терапевтом, отчего длинный цикл по акушерству и короткий по терапии её не устраивают (речь идёт всего-то о двух днях).

Вчера вечером ничего не решили. Сегодня утром по дороге в больницу Цыганов о чём-то оживлённо беседовал с Комаровой и после планёрки Лиза сообщила: “Мы поменялась с Петром циклами”. Я возмутился: “Акушерство - самый лёгкий цикл, его лучше проходить под занавес, чтобы перед отъездом отдохнуть. Почему всё так по-свински? Обязаны говорить со всеми и получить согласие всех…”

-Ладно, брось, Андрюля, какая разница? Чёрт с ними со всеми, пусть они лопнут,- успокоила меня Воблова, отведя в сторону.

-Хамство это, такие вещи касаются всех, - фыркнул я, но махнул рукой, подумав, - А ведь, действительно, мы собачимся из-за нескольких дней. Как разница…

Зато Мусина закричала: “Цыганов всё делает лишь для себя, он совершенно не считается с другими. Ему на всех наплевать, лишь бы себя ублажить”.

Неизвестно как удалось бы переварить этот горький плод, если бы я не предложил Люде поменяться подгруппами. Склока благополучно разрешилась, оставив многих недовольными, а Спешкину бурчащей. Во-первых, Мусина - её лучшая подруга. Во-вторых, Света спит и видит себя хирургом, то есть она хотела бы более длинного цикла по хирургии. И в-третьих, она тоже возмутилась Цыгановым. Но Свете Спешкиной пришлось со всем смириться лишь бы остаться вместе со Скороходовым.

Второй этаж среднего тёмно-красно-кирпичного строения занимает акушерское отделение, состоящее всего из трёх палат, детской и родильной. Не успели мы сесть в ординаторской - маленькой комнатке с тёмным полированным шкафом, диванчиком и огромным зеркалом на стене, как пришла заведующая, она же главный специалист района - Ольга Петровна Купцова - круглолицая, шумная, весёлая блондинка, только перешагнувшая рубеж 4 десятка жизни. Ольга Петровна разрешила девушкам погладить халаты, затем повела нас на обход. В одной из палат отделения лежали 9 женщин все на 5 день после родов.

Купцова подходила к роженице, поднимала одеяло, надавливала на живот, сдавливала груди, одновременно с манипуляциями спрашивала: “Ну, как?” и, не интересуясь ответом, шла дальше. Всё завершилось за 5 минут.

В ординаторской Ольга Петровна показала, как следует вести историю родов: “Обратите внимание, заполняют лишь одну строчку, и основную цифру в ней - высоту стояния матки над лоном - вы должны проставлять в соответствии с данными учебника для соответствующего послеродового дня. Вопросы есть? Вопросов нет”.

Покончив с делами, Ольга Петровна переоделась и сказала медсестре: “Ко мне приезжают гости из Тамбова, поэтому я иду домой чистить картошку. Если будет спрашивать Иван Иванович, то скажи: “Только что куда-то вышла”. Если уж очень захочет видеть, то пусть кто-нибудь за мной сходит. Студенты могут идти. Хотя, если хотите, можете посмотреть, как будут перепелиновывать детей. Потом пригодится”.

Место Купцовой заняла педиатр Тамара Тихоновна Голикова - жена заместителя главврача - закрашенная блондинка с правильными чертами лица способными превратиться в красивые, не застынь они в высокомерно-сумрачной неприступности важной маски, презирающей весь мир сонно-отталкивающим взглядом время от времени выскакивающим из-под густо намазанных ресниц.

Минут 15 Тамара Тихоновна сидела на диване, разглядывая свои ногти и поглядывая на студентов. Потом заглянула на минуту в детскую и быстро исчезла в неизвестном направлении, не удостоив никого даже кивком.

Долго ли, коротко ли, но мы дожили до первого больничного обеда. Состоялся он в подвале третьего кирпично-красного здания-ветерана лечебного дела, где была устроена больничная столовая. Представляла она из себя прямоугольную комнату с земляным полом, на котором стояли сбитые из плохо обструганных досок длинный стол и две лавки. Купаясь в лавине специфических ароматов, рвущихся из кухни через открытую дверь, мы набили животы кислыми-прекислыми щами на первое и варёными сердцами с перловкой на второе. Столь знатный обед уже по дороге в гостиницу вызвал у всех изжогу.

Солнце продолжало отдыхать, а дождь неустанно работал.

Цыганов предложил мне партию в шахматы, а Скороходов ушёл в комнату номер 9, но вскоре вернулся и лёг почивать.

На исходе 8 часов вечера, в чрезвычайно игривом настроении в мужской номер впорхнула Воблова. Одетый Скороходов лежал на койке поверх одеяла, повернувшись лицом к стенке и закрыв глаза. Раиса собиралась обрызгать Павла водой, но что-то её вовремя остановило, и она лишь пощекотала пальцем распущенные усы.

-Кончай! - зло рявкнул Павел, не открывая глаз, но дёргая длинной, тощей ногой.

Не услышав в тоне Скороходова ничего угрожающего, Воблова положила рядом с его головой на подушку толстый терапевтический справочник.

-Иди ты к Ко… херу (Кохер – вид зажима, названного в честь предложившего его хирурга). Совсем что ли! - свирепо зарычал Павел, перевернулся на спину, привстал на локтях, засверкал глазами, раздул усы.

-Больной ты что ли? Так иди лечиться. В ЦРБ есть дежурный врач, пропишет пенициллин по 1 млн 6 раз в сутки и всё в глютеус (ягодичная мышца)…

-Пошла ты…

Взяв Воблову за плечи, я вытолкнул её в коридор.

-Псих он, что ли совсем, - завозмущалась Раиса.

-Ну, лёг человек отдохнуть, - перебил я её, - Пусть себе лежит. Зачем щекотать его нервы, а тем более - усы.

В 9 комнате Раиса подскочила к Комаровой: “Лизочка, птичка моя, слушай инцидент…” и она с подробностями пересказала происшествие, случившееся несколько мгновений назад в 11 комнате.

-Ол райт - завертайте, - подвела итог мудрая Лиза, - Как говорят сербы и зачуток хорваты, - это у неё одна из новых присказок, - Суду всё ясно как в тумане. Но ты, Райка, тоже не будь дура, ты же его знаешь - нашего Пашу Скоролапого. Дело прозрачное. Расскажи хоть Андрюле, чтобы и он был у курсе всех последних политических страстей. Так, Андрюля, слушай внимательно и наматывай на ус, которого у тебя пока нет, но, даст Бог, отрастёт. Часа за три до этого эпизода в нашей комнате Раиса показала карточный фокус, а потом раскрыла его секрет девчонкам. Пришёл Скороходов. Наша Раичка небрежно так заметила, что Павлу фокус она даже не хочет показывать: просто боится - он ведь в тот же миг всё разгадает. Только после настойчивых просьб Павлушки Раичка продемонстрировала свою ловкость рук и кое-какое невинное мошенничество. Павлуша сразу же взялся за дело. Обладающие намного меньшими амбициями люди прекращают всякие попытки минут через 20, а Павлушка ещё часа полтора, чтоб мне не жить, трепал карты. Покраснел он, разумеется, как рак, вспотел и так далее и тому подобное. В конце концов, как говорят сербы и зачуток хорваты, осознал всю тщетность своих потуг и буркнул: “Мура это”, и пошёл в сторону моря. В этот момент Раиса - та ещё птичка наша золотая - как бы между прочим, как бы даже не ему заметила: “Я в Павле совершено разочаровалась. Я думала, что с его интеллектом, что уж кто-кто, а он немедленно сообразит”. Скоролапов обернулся, зыркнул зенками, а затем так хлопнул дверью, что вам бы всем увидеть и залицезреть как в панике дёрнулась и как ошпаренная вскочила сладко задремавшая Спешкина и диким голоском взвизгнула: “Ой, девочки, неужели гроза?” Вот что причина, - подвела итог Лиза Комарова, поправила свою совсем короткую причёску, - Вы, что Пашу Скороходова не знаете? Как он в тебя, Раиса, гадешником, - так Комарова называет любую обувь - Не запустил или в окно не выбросил. Вот оно что странно и зачуток удивительно.

А в 11 комнате Скороходов не мог успокоиться. Яростно шевеля усами, Павел злобно сипел: “Совсем обнаглела, скотина паршивая, дура набитая, идиотка. Какое хамство”.

Цыганов уже всё разведал о наших соседях. 25-летний хирург Михаил Сергеевич Конев 2 года назад окончил медицинский институт. После интернатуры был распределён в староюрьевскую ЦРБ. Миша - очень приятный шатен в очках среднего роста, передвигающийся, прогибая поясницу, выдвигая вперёд таз и размахивая руками. Самое главное, для наших девушек, Конев холост, живёт в номере напротив 16 комнаты и владеет кассетным магнитофоном.

Рядом с Коневым комната ещё одного молодого специалиста доктора Мамедова, в настоящее время проживающего в другом месте вместе с невестой стоматологом Петровой.

Напротив Мамедова обитают 4 молодых человека из Армении. Они приехали в Староюрьево на заработки и собираются пробыть здесь минимум до октября. Шабашники асфальтируют дорожки и что-то строят в окрестностях посёлка. Их белые “Жигули” стоят под окнами 16 комнаты. Бригадир армян - степенный мужчина лет 45 снимает комнату в соседнем доме у одной из гостиничных дежурных почти постоянно пьяненькой тёти Дуси.

возврат к началу.