Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-25-

18 июня. Среда

Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Утро укуталось облаками. С огромным трудом, находя щели в плотном сумрачном покрывале, прорывалось солнце, в надежде оживить серую Землю.

Никто меня не будил - раньше это делала Воблова. Чтобы выполнить любимый уже моцион, проснулся по биологическому будильнику в 6 часов.

Завтрак никто не приготовил. Поели в своей комнате кислую капусту с завалявшимся сыром, запив чуть тёплым чаем без сахара.

На утренней конференции заведующая лабораторией заявила: «Один мужчина для заполнения курортной карты сдал мочу. В ней обнаружили белок. На следующий день он опять сдал мочу. Снова - белок. Мужчина устроил скандал, орал, что его обманывают - ведь второй раз он принёс мочу сына».

-Кто давал направление? - грозно поднял плечи вместе с голосом главврач.

-Доктор Мамедов, - ответила заведующая лабораторией.

Иван Иванович минут 5 орал на Муртуза, обвиняя его в безобразной халатности и безалаберности. Никого не удивило, что моча сына тоже содержала белок.

Сразу же после конференции Муртуз вместе с преданной всей душой и телом тенью Верой взяли штурмом терапевтическое отделение, истошно требуя: “Отправит студэнтов в ынфэкцыу! Ы нэмэдлэнно!”

-Цикл инфекции у них не предусмотрен ни министерством здравоохранения СССР и ни министерством здравоохранения РСФСР. Ни одного больного не по профилю в инфекционном отделении нет. Не мешайте нам работать. Идите, пожалуйста, к Ивану Ивановичу, - подчёркнуто равнодушно, не повернув головы, перекладывала истории болезни из стороны в сторону Мария Ивановна.

-Нэ дадытэ - посмотрытэ, - рявкнул Муртуз и с громом исчез. За ним мелкой рысью, сверкая из-под халата налитыми икрами, поскакала его Вера.

Лебедева скривилась, шваркнула одну из историй на стол, в темпе аллегро пробежала по отделению, чтобы уехать на ФАП - фельдшерско акушерский пункт. Врачи ЦРБ обязаны регулярно совершать такие выезды. Это один из показателей их работы, о котором чуть не на каждой конференции шумит Иван Иванович.

И сегодня я делал обход, точнее оббег один. Что может меняться у моих больных за день? Чем я могу им помочь, кроме описания состояния в истории болезни?

Записав дневники, я ушёл с работы в начале первого. По дороге встретил Цыганова, шествующего на аборты.

Отношения с Вобловой предельно спокойные, вежливые, формальные - как будто бы вообще никогда ничего не было. Я не сделаю даже малейшего шажочка. Мне этого не надо. Надоело. Мадам появилась вчера в гостинице в первом часу ночи.

Когда в гордом одиночестве я обедал в нашем номере, как всегда без стука, вошла Комарова и попросила червонец.

-Тебе очень нужен?

-Конечно, иначе бы не просила.

-Ты права, идиотский вопрос.

-Я ведь знаю, ты меня не любишь.

-Что неправда, то неправда, а враки: я тебя обожаю.

Принимая 10 рублей, Лиза кокетливо поправила свои коротенькие волосёнки и, кокетливо поведя плечиками, ушла. Её место заняла Воблова и, без всяких предисловий, пригласила пойти на местную дискотеку. Я тут же дал согласие, и с… удовольствием.

Часам к 9 вечера мы шли к клубу, рядом с которым стоит летняя танцплощадка - заасфальтированный овал, окружённый деревянным, метра в 2,5 забором, выбухающим в одном месте эстрадой-раковиной, внимательно осматривающей вход напротив.

Начало дискотеки в 21-00. Стереопроигрыватель со сцены переводит в лавину звуков тонкие дорожки последних западных дисков. Никто не танцует. На скамеечках вдоль забора замерло девушек 10. Зато вокруг танцплощадки возбуждённо жужжит чёрная толпа молодёжи. Большинство уже заведено горячительными напитками. Не понятно ждут ли они кого-то, ищут 40 копеек, чтобы заплатить за вход, недостаточно заправились, может быть, просто не дозрели до восприятия этого вида искусства, не исключено и нечто другое, что и на ум не приходит.

Напоённые громом поп-музыки, на посёлок наползали тёплые сумерки. Решив пока воздержаться от сидения в полупустой клетке, мы побрели к речке, вспоминая первые дни в Староюрьево - уже и они история, которая ещё немножко и станет давней…Минут через 40 опять подошли к веранде. Внутри без перемен. Зато толпа снаружи значительно увеличилась. Цыганов, Комарова, Мусина, “16 комната” задумчиво стояли возле забора, размышляя проходить или не проходить. Мы пошли на второй круг, вскоре Раиса устала и предложила завершить вечер в гостинице.

Обложившись кучей справочников. Скороходов и Спешкина писали в 9 комнате дневники. Они сегодня дежурили, то есть с 6 до 9 часов вечера толкались в больнице. У меня ещё нет ни одного дежурства, а положено по два на каждый цикл; никто об этом не вспоминает, поэтому я решил быть последовательным - ни одного и не будет.

В 11 комнате, на моей кровати Раиса сказала, что вчерашний вечер провела у Веры Петровой, угощавшей её коньяком.

-Ну, и как коньяк?

-Отлично, друг мой, отлично. Простуду как рукой сняло.

-Лизавета Михайловна вместе с Александром Петровичем вчера тоже хорошо лечились.

-Ты прав, мой друг, но учти: несколько лет назад Александр Петрович лечился от алкоголизма. Вчера Лизочка оставила его на ночь в 9 комнате, побоявшись, что он пойдёт к кому-нибудь и напьётся. Лизочка говорит, что Александр Петрович был почти трезвый, только очень болела голова. Начало и конец ночи Лизочка провела на моей кровати. Представляешь, друг мой, каково мне было - она так решительно оттесняла меня к стенке, что я чуть не влипла в неё. В 5 часов утра Александра Петровича перетранспортировали к Коневу, но это ещё не всё. Можешь себе представить: лезу я в свою сумку, и что ты думаешь, я там нахожу? Никогда не догадаешься. Мужские носки. Тут возвращается после операции “транспортировка” Лизочка, я, естественно, делюсь с ней своим удивлением, и слышу: “Это носки Александра Петровича. Я спрятала их у тебя, побоявшись, что он уйдёт. Давай их сюда”. Вот, а часов в 7 утра пришла жена Корина и увела его восвояси.

-Уже успевшего устроиться на новом месте и в носках, - ввернул я.

-Да, увела заболевшего мужа. Потом Корин взял больничный лист с диагнозом “ОРЗ”(острое респираторное заболевание).

возврат к началу.