Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-17-

10 июня. Вторник.

Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Полыхает лето. Жара и пыль. Грязь засохла - из чёрной и жирной стала серой и потрескавшейся. Слепящее солнце, чистое выгоревшее небо, дурманящий аромат свежескошенной травы. Комарова уехала, но душа её трепетно и неукротимо пьянящая своей единственной, чарующе-неповторимой мелодией: “Как хочется жить и как не хочется работать” - всегда оставалась с нами.

Ночь с понедельника на вторник прошла весело: у Неритишина развился алкогольный психоз, что отнюдь не редкость в Староюрьевской ЦРБ. Почти каждую неделю у 2-3 больных возникает приступ белой горячки как осложнение прекращения регулярного употребления алкоголя. Особенно часты алкогольные психозы в гнойной хирургии у больных с травмой. Покалечит себя человек, чаще всего, пребывая в весёлом расположении духа, попадёт в больницу, дня 2-3 соблюдает больничный режим “неупотребления” и психоз готов.

Невозможно представить перевоплощение Неритишина. Каким образом это жалкое, ничтожное, тощее до скелетообразности, трясущееся всеми членами существо, еле-еле с помощью палочки ползающее на больных ногах-спичках - в чём душа-то держится - вдруг обратилось в исчадие ада ревущее матом, вихрем носящееся по отделению, крушащее всё и вся на своём пути. С огромнейшим трудом он был успокоен культуристом Муртузом, которому помогали санитар и две медсестры. Неритишина привязали к койке и сделали укол аминазина (против психоза, успокаивающее). На время он затих, но около 3 часов ночи развязал путы и дал второе отделение концерта. Пока бегали за ушедшим домой Мамедовым, Неритишин успел поднять всех на ноги, разбить стекло и выскочить на улицу. Остановил его буйство подошедший доктор.

После ночных подвигов и аминазина, внешне ещё несчастнее, чем раньше, Неритишин спал до 2 часов дня, а потом еле-еле шевелил членами и не был способен пролепетать даже своё имя.

Муртуза полностью перевели в инфекционное отделение, а в гнойную хирургию перешёл вернувшийся из Тамбова Вадим Анатольевич Леонтьев. Действует неписанное правило - через год работы хирурги переходят из гнойного отделения в чистое и наоборот. Я вспомнил, как однажды Купцова бросила: “Леонтьев - чуточку патриот”, Фирсова не советовала иметь с ним дел; я выбрал гнойную хирургию, так как хотел избежать общения с Вадимом Анатольевичем...

Леонтьев начал с просмотра историй болезни. Одну отдал мне для переписки. Возразить нечего: я, на самом деле, - схалтурил. Вадим Анатольевич сказал об этом очень спокойно и совсем необидно; говорит он особенно: нараспев, часто употребляет выражения: “опять 25”, “интересное дело”, “ну и ну”.

Завершив бумажные дела, Леонтьев пошёл на обход, во время которого осматривал не только больных, но и содержимое их тумбочек, решительно требуя навести в них порядок до обеда. В противном случае Вадим Анатольевич грозил сам расчистить эти авгиевы конюшни. В ящиках и за облезлыми дверцами деревянных хранилищ царила невообразимая окрошка из принесённых неизвестно когда продуктов, вечных сальных бумажек, смятых газет, грязных непонятных таблеток, папирос, сигарет и тараканов, припеваючи проживающих не в своих тарелках.

Завершив дела, по дороге в гостиницу я заметил, как весело зазеленели личные делянки лука - вылизано до блеска, пёрышко к пёрышку, образцово показательные угодья. Хозяева участков через несколько лет интенсивного земледелия и выгодной продажи витаминного овоща зарабатывают деньги на легковую машину, и кто знает, на что ещё.

Около 4 часов дня в наших номерах были только вещи, в том числе сваленные в кучу на кровати Вобловой сумки возвратившихся блудных дочерей. Я вышел из комнаты и вдруг услышал взволнованно радостное: “Андрей!” По коридору бежала Раиса: “Я так соскучилась по тебе, так спешила! Мне все советовали остаться, говорили: “Куда спешить?”, а я так спешила”.

-Любовник советовал, - подумал я, но промолчал, оттого-то весь остаток дня мы провели вместе: на речке, в садике, на скамейке во дворе гостиницы. Расстались в исходе 10 часов вечера: Раиса очень устала и хотела спать.

Два главных события дня.

Во время обеда Цыганов посчитал кусок мяса в своей тарелке намного меньшим, чем у Скороходова. Уязвление достигло таких размеров, что Пётр был не в состоянии оставаться среди обидчиков, сгрёб миску и убрался восвояси в 11 комнату скушать оскорбительную порцию в гордом одиночестве. Потом, категорически отказавшись идти в магазин за хлебом, всё в том же единственном числе удалился на “мотоциклетный пляж”.

Второй инцидент был связан с нежными дамами из 16 комнаты.

Недалеко от староюрьевской бани Лесной Воронеж делает небольшой поворот. Плоский берег, еле возвышающийся над поверхностью воды, отступив метров 30, резко и решительно, почти под прямым углом, лезет вверх, но внезапно, как будто бы потеряв силы, замирает, образуя ровную, близкую к прямоугольной площадку, отдыхает на ней, делает последний рывок и, кротко расстилаясь, вползает полем в посёлок. За месторасположение мы прозвали эту площадку «банным пляжем». На этом хорошо обдуваемом ветром пространстве, поймав светило в зените, Спешкина, Мусина и Скороходов разложили одеяла и в мирной полудрёме подставили голые тела под горячие лучи, лениво отгоняя случайных, но назойливых насекомых, сносимых прочь жаркими порывами ветерка. Вдруг ударил оглушительный рёв, от которого в ужасе исчезли последние мухи и осы, а Мусина подумала, что кто-то пришёл убивать их или глушат рыбу динамитом. Но, открыв глаза, она увидел, что это не убийцы, не браконьеры, не гром среди ясного неба, а выступление спецотряда «16 комнаты». Истошно вопя, в безумной надежде навсегда прогнать прочь дремотный покой из пригревшегося посёлка, выставив штыками вперёд сумки и одеяла, наступала свирепая цепь, изрыгая: “Убирайтесь к чёрту! Это наше место! Мы его первые забили! Вот отсюда! Проваливайте к чёртовой матери!” Как и следовало ожидать похабнее и громче всех отравляло до одури сонную, летнюю тишину гнусное меццо-сопрано Болонки - Фирсовой. Подвергнутые психической атаке, почти контуженные, застыли с полуоткрытыми ртами и недоумением в широко раскрытых глазах, но с места не сдвинулись. Не завоевав победы психической атакой, Фирсова вместе с Чердаковой схватили одеяло, на котором лежал Скороходов и решили очистить его от владельца, но, увидев наливающийся кровью взгляд сатанеющего Павла, шевеление его усов, из-под которых рвалось тихое, но предельно выразительное шипение, учтя существующее неравенство физических сил, беззащитные создания, злобно ворча, отступили, швырнули свои одеяльца на самый край площадки, грохнулись на них и демонстративно отвернулись, изредка бросая косые взгляды злых, цепных, голодных псов. Теперь-то мне стало понятно почему Воблову и меня таким образом встретили на “банном пляже”: с нами не только не поздоровались, но в ответ на наше: “Здравствуйте” даже головой не кивнули, а лишь наградили испепеляющими взглядами, как самых лютых врагов. “Что случилось, девчонки?” - спросила Раиса, ничего не услышала в ответ, удивлённо пожала плечами и отошла.

Отужинав, Цыганов и Скороходов, последний, несмотря на непрекращающуюся болезнь и эпизод на пляже, пошли играть в карты в 16 комнату.

Засыпая, я думал, что время проходит и кто знает куда? Остаётся только полностью сжиться с этим фактом, расставляющим все точки над всеми “i”. Зачем только? Кто знает?

возврат к началу.