Встречи.
Главная страница

Дневник одной практики. Первая страница

-16-

7 июня. Суббота

Иногда, из-за отсутствия иной возможности, используется ненормативная лексика.

Оповестив мир, что у него резкое обострение бронхита со слизисто-гнойной мокротой и температурой, Скороходов в больницу не пошёл. Заявив, что они должны готовиться к отъезду, подруги сбежали с работы в 10 часов утра. После хирургии я отправился на терапевтический приём, с которого вернулся в гостиницу в 3 часа дня и попал на прощальный обед в 9 комнате.

-Мы идём на остановку забивать места, - объявила одна из виновниц торжества Воблова.

-Не рано ли? Автобус в 4, сейчас только четверть четвёртого, а до автовокзала 10 минут ползком. Куда вы спешите в жару такую? - удивился я.

-Нам надо. Целый час до Мичуринска потом не тебе стоять, - окрысилась Комарова, мгновенно поддержанная рявкнувшей подружкой: “Всех спросили, тебя забыли спросить”.

Оставалось лишь пожать плечами. Минут через 10 вслед отъезжающим двинул Цыганов. Остальные спокойно допили чай и вышли в полчетвёртого.

В 15-40 мы встретили на автовокзале Цыганова.

-Где они? - спросил я.

-Не знаю. Здесь их нет.

-Уйти на полчаса раньше и пропасть в пути? Куда они могли исчезнуть? - подумал я вслух.

-Барышни пошли не на автовокзал, а в гастроном, чтобы купить “шнабеску” и сейчас ждут автобус возле магазина, - предположил Скороходов.

-Но ведь до гастронома 3 минуты, а потом торчать целый час на солнцепёке в самом пыльном месте? Да и возле автовокзала есть палатка? - не поверил я.

-Они побоялись рисковать - вдруг в палатке нет “шнабески”, - пояснил Павел.

-Но почему они соврали?

-Спроси у них.

Подошёл автобус. Мы сели. На следующей остановке жизнь подтвердила гипотезу Скороходова: глотая пыль проносящихся машин, наши отъезжающие действительно ожидали автобус рядом с “ма`газом”.

Прекрасные дамы заплатили за любовь к горячительным напиткам - несколько свободных мест, оставшихся после автовокзала, в единый миг захватили энергичные мужики. Воблова успела продемонстрировать специфический оскал и махнуть рукой.

Я повернул в гостиницу, а Скороходов, Цыганов и Спешкина пошли покупать сыр.

В комнате я покрутился и лёг. Во мне закипала новая волна неприязни: “Теперь-то пора ставить точку. Эту женщину следует опасаться. От неё можно ожидать чего угодно. Держаться от неё на расстоянии пушечного выстрела”. Мои раздумья были разрушены крикливо-раздражёнными голосами в коридоре: вернулись наши люди. Пошли за сыром, а получился сыр-бор.

Скандал вспыхнул в магазине из-за банки тыквенного сока, которую Света очень возжелала, а Пётр категорически не захотел. После энергичной перебранки, только под нажимом поддержавшего Спешкину Скороходова, Цыганов всё-таки выдал 3 рубля, заявив, при этом, что покупка пойдёт за счёт Спешкиной. Света не обратила никакого внимания на предупреждение старосты и, купив сок, не отходя от кассы, протянула ему сдачу. Пётр деньги не взял. Ругань вспыхнула с новой силой. Сцена вызвала большой интерес продавцов и покупателей - в посёлке городского типа нас уже очень многие знают в лицо. Не выяснив отношения в магазине, друзья продолжали грызню по дороге и в гостинице. Спешкина в союзе со Скороходовым требовали, чтобы Цыганов взял сдачу. Пётр ожесточённо бубнил: “Сок пойдёт за твой счёт. Я лично его терпеть не могу. Раз ты взяла деньги в свои руки, то покупка принадлежит только тебе и никому больше. Не следует смешивать личное и общественное”.

Всё-таки в женской комнате объединённые силы любителей сока, подкреплённые Мусиной и мной смогли убедить Цыганова что сок будут пить все.

-Даже если ты лично не любишь тыквенный сок, а остальных он устраивает, то покупка всё равно будет считаться общественной, - кричала, заводясь, всё больше и больше Мусина.

С этими аргументами Цыганов не спорил, но взять сдачу не захотел: “Хорошо. Пусть будет по-вашему, хоть я с этим и не согласен, сок будем считать общественным, но я всё равно решил списать его за личные деньги Светы, так как в магазине за товар платила она, а не я - староста”.

-Хороший предлог, - взорвалась Мусина.

-Значит, ты искренне веришь, что любой покупке статус “общественной” придаёт только собственноручная оплата её старостой? - открыл я окно.

-Да.

-Хорошо, почему же в магазине ты сам не заплатил общественные деньги за общественную покупку? - продолжал давить я.

-Тыквенный сок - это баловство, а общественных денег осталось очень мало, - фыркнул Пётр.

-Как мало? - на глазах раздражаясь всё сильнее и сильнее, просипел Скороходов, - Как мало, когда мы только что скинулись? С самого начала я не хотел доверять тебе общественные деньги. Я помню, как в прошлом году ты накололся на 70 рублей. Давай-ка нам финансовый отчёт!

Услышав роковые слова “финансовый отчёт”, Цыганов сник, молча взял сдачу и промямлил: “Если вы хотите финансовый отчёт, - лицо его покраснело, и на лбу заблестели капельки пота, - То я обязан оформить его соответствующим образом. Это должен быть официальный финансовый документ.

-Иди ты на фиг со своим “официальным финансовым документом”, ты нам зубы не заговаривай, а давай отчёт прямо сейчас.

-Мне потребуется хотя бы часов 7-8, чтобы подбить все бабки.

-Вот садись и подбивай, - зарычал Скороходов.

От раздражения никого не удивило, что наша финансовая деятельность требует такой серьёзной документации.

Пётр обидчиво сложил толстым бантиком мясистые губы - ну, вот-вот заплачет, тяжело вздохнул и сел за стол есть хлеб, запивая его тыквенным соком.

Ишь, присосался, смотри, не лопни. Ты же не перевариваешь тыквенный сок, - наливая голос максимальным количеством яда, старалась хлестнуть побольнее Света.

-Теперь - это общее достояние, значит моё тоже, то есть и я имею полное право потреблять его, а люблю я его или не люблю - это касается только меня лично.

-Жри, жри, но другим тоже оставь, не один ты имеешь право, - всё тем же тоном отстегала Спешкина старосту и взяла Евангелие. Но что-то божественная пища не лезла ей в голову. Когда мы двинули к себе, Света пошла с нами. Конечно же, она пришла к Павлу, но барометр настроения Скороходова опять упал. Он лёг на кровать, демонстративно повернулся лицом к стенке, задом к Свете, раскрыл всё тот же уже зачитанный им до дыр, обнаруженный в тумбочке грязный, ободранный прошлогодний “Крокодил” и начал внимательнейшим образом изучать его содержание, с трудом проступающее сквозь жирные пятна.

В общении с другими людьми Света отнюдь не проявляет христианского смирения и покорности - видно даже у верующего человека земная любовь намного сильнее божественной определяет поведение, тем более, что от объекта любви и поклонения ей постоянно приходится выносить подобное обращение. Но на этот раз пренебрежение Павла вызвало такую гримасу беспомощности на лице Светы, что ещё миг и мы бы утонули в потоке горьких слез обиды от непонимания её самых лучших и чистых порывов. Поэтому мне не оставалось ничего другого как развлечь незаслуженно пострадавшую девушку, тем более в такой тёплый, прелестный летний вечер.

Спешкина - первый встреченный мною верующий человек, по этой причине разговор опять свернул к Богу, которого сегодня она защищала с намного меньшим жаром.

-Света, а когда ты поверила в Бога?

-В 17 лет. Вообще-то во мне с детства бродили какие-то смутные предчувствия, но настоящая вера отсутствовала.

-А что случилось в 17 лет?

-Я просто так поехала в Загорск и совершенно случайно познакомилась там с одним священником. Это - совершенно необыкновенный человек, подобных ему я никогда не встречала и, скорее всего, не встречу. Если найдётся ещё один такой человек на 100 миллионов, то - это чудо. Встреча с ним, действительно, стала моим вторым рождением. После неё внутри у меня произошёл полный перелом, мир перевернулся, у меня раскрылись глаза на мир и на себя.

-Он молодой?

-Молодой, но какое это имеет значение? Ты всё не так понимаешь.

-А в чём его необыкновенность?

-Это трудно объяснить, очень трудно. Ну, понимаешь, это удивительный человек во всём. Подобных ему я не встречала и уже никогда не встречу.

-Но в чём его столь дивные качества?

-Какой ты хитрый, ты хочешь, чтобы я сказала тебе несколько слов, чтобы полностью определить этого человека, а таких слов нет и быть не может. Если же они и есть, то я их не знаю. Я сама до сих пор очень хочу понять его необычайность, удивительность. Каждый раз он оборачивается ко мне какой-то новой, необыкновенной гранью. Я не перестаю удивляться и поражаться. Его надо видеть и слышать. К сожалению несколько лет назад его перевели в монастырь на Западной Украине…

-С повышением хоть? - ввернул я.

-Дурак ты. Он уже игумен. Что же вы всё не так понимаете. Я изредка езжу к нему. Когда он приезжает в Москву, то обязательно звонит мне чтобы встретиться.

После страстного монолога наступила пауза, которую прервал я: “Света, а твои родители верят?”

-Родители, если и верят, то лишь в суеверия и предрассудки.

-Как и подавляющее большинство современных атеистов.

-А вот бабушка регулярно посещала церковь. Она с самого детства пыталась привить мне веру, но почему-то все её попытки не встречали почти никакого отклика; даже не понимаю, почему… и это несмотря на всю мою предрасположенность и благодатную почву, как говорят, как я это понимаю сейчас.

-Конечно, нужен был мужчина. Шерше ля – не знаю, как мужчина по-французски.

Света лишь пожала плечами.

-А как ты попала в медицину?

-После школы я хотела стать судьёй. Поступала на юридический факультет МГУ, завалила историю. Начала работать экспедитором в прокуратуре. На следующий год он спросил, хочу ли я ещё быть судьёй? Услышав ответ, сказал: “Раз хочешь - поступай”. В тот год я не прошла по конкурсу. “Знаешь что, поступай в медицинский”, - сказал он мне. Я очень удивилась, но решила поступать. После завала физики я поступила в училище, окончила его с отличием и через год опять подала документы в мединститут. Физики я не знала абсолютно. Перед экзаменом прочла только раздел “векторы”. На экзамене, не могу понять как, решила задачу по электричеству, а потом, прямо под носом преподавателя, нагло списала теорию, и получила отлично...

-Сейчас не жалеешь?

-Нет, так всё и должно было быть.

Раздражительность публики достигла уровня скандальной готовности номер 1. Вечером, войдя в комнату, Мусина обнаружила Чердакову варившую кашу на нашей плитке. Люда Мусина громко и нарочито заявила: “Перед тем как эксплуатировать плитку её необходимо помыть - утром мы не успели”.

-Плитка совершенно чистая, это вы кого-то “эксплуатируете”, эксплуататоры, - не оборачиваясь, раздражённо тявкнула Альбина. Мусина вышла, а потом нашла в пустой комнате остывающую плитку, покрытую кроме старых, высохших пятен коричнево-чёрным наплывом новых. Люда рванула в 16 комнату. Крик услышали на улице. Чердакова и Мусина перестали разговаривать.

Скороходов, Цыганов и я переругались друг с другом из-за форточки: Скороходову дует, а его оппонентам жарко. Ну, как тут найти компромисс? Кроме того, Павел и я обнаружили, что у Петра не одна вешалка, как у всех, а три.

-Я - староста и, кроме того, я больше всех, значит вещей больше, - защищал себя Цыганов.

-Обалдел ты совсем, - злобно шипел Скороходов, вешая свои вещи на одну из вешалок Петра, который в это время в коалиции со мной пускал в номер струю свежего воздуха.

возврат к началу.