Встречи.
Главная страница

Записки психиатра
Заглавная страница.

Сука.
Заглавная страница

-11-

Меньше всего мне хотелось просить хоть что-то у Якира, но выбора не было: все другие ординаторы заканчивали свою работу в диспансере в ближайшие месяцы. Кроме Якира, остальные врачи-ординаторы больницы которым предстоял год амбулаторной работы либо собирались устраиваться в другой диспансер, либо было вообще непонятно, когда они появятся. Ну, и конечно, отделение диспансера от психиатрической больнице в принципе путало все карты. Ещё хуже втягивать в это дело Тернер. Наверное, если бы я собирался отбарабанить год и привет, то пошёл бы к заведующей и рассказал бы... Хотя тоже не совсем - вляпался. Я согласился взять у мадам Сегаль бабки. Пойди, докажи, что ты не верблюд, который не только не просил, но даже отказывался. Взяв деньги, я попал в самое неприятное состояние: зависимость; и теперь моё будущее зависело от настроений или решений мадам Сегаль.

Короче, никакого другого выбора не наблюдалось, но только доктор Якир.

Разорвав мои размышления, впервые появилась пара выходцев из Союза – алимы (репатрианты) начала 70-х.

-Доктор Бирман сказал мне, что единственный человек в этом диспансере, у кого следует лечиться – это вы, - начал седоватый брюнет 50 лет с небольшим брюшком, выглядевший значительно моложе своего возраста. Он поправил свою аккуратную причёску: "Зина – моя любовница. У нас с ней отличный секс…"

Краем глаза я увидел, как покраснела и замотала головой очень приятная, фигуристая шатенка лет 45.

-Врачу надо говорить всё. Чего стесняться-то. Доктор должен знать всё. Мы оба разведены и собираемся пожениться. Обязательно пригласим на свадьбу и вас. Пока муж не даёт Зине развод, но даст. Мы любим друг друга и у нас замечательный секс. Если бы вы знали, какая Зина женщина в кровати…

-Хватит тебе, - на этот раз не смолчала столь расхваливаемая.

-Выглядит, на самом деле, знойной женщиной. Везёт некоторым, хотя они и нездоровы душевно. Такая шизофреническая открутость, , - подумал я.

-Я замыслил одну выдающуюся финансовую операцию. Кстати, вы тоже можете присоединиться.

-Хватит, никаких гешефтов больше, - вскрикнула и даже вскочила Зинаида, - Он промотал на свои безумные проекты уже 300000 шекелей, считайте 120 тысяч доллаоров. Маспик (хватит. иврит). Дай (хватит, иврит).

-Я вам предлагаю не совершать каких либо важных шагов пока. Давайте подождём немного. Ваши проекты от вас не убегут, а деньги могу, как я понял уже, - кивнул я, подумав, - Внешне нормальная женщина. Что она в нём нашла? Нарушенная критика? Хотя, сравни с собой и твоей критикой...

-Вы тоже думаете, что я в мании?

-Да, - внимательно всмотрелся я в бледно-голубые глаза больного.

-Как вы жили там с такой фамилией? У меня - Рис. Я так и не знаю, откуда. В России меня хотели съесть, потому и убежал в Израиль, чтобы встретить здесь Зину и развестись с женой. Она бросила меня во время ишпуза (госпитализация, иврит), - говорил Рис непрерывно, тряс головой, иногда брызгал слюной, размахивал руками.

-Маниакально-депрессивный психоз. Сейчас в мании, - подумал я и спросил, - Что вы принимаете сейчас?

-Зина даёт мне и лекарство, и себя, ха-ха-ха. Я больше люблю её, чем лекарство. А вы любите женщин? Я без секса не могу заснуть. Засунуть и заснуть. Ха-ха-ха…

-Он принимает Литиум (нормализует настроение), Перфенан (лекарство против психоза ) и Клонекс (успокаивающее и тоже нормализующее настроение).

-Сколько времени у вас обострение?

-Спросите у Зины.

-Более двух месяцев.

-Есть нехорошие мыли?

-Нет, и не было никогда. И суицидов не было никогда. Все мысли только очень хорошие: как трахнуть Зину и заработать лимон.

-Тьфу ты, - в сердцах бросила женщина.

-Знает новорусский язык, подумал я и сказал, - Сдадите кровь, прежде всего, уровень Литиума. И я вам увеличиваю Перфенан до 16 миллиграммов.

-Делайте, что хотите. Зина мне всё даст, - заржал Рис, - Зина, подожди меня там, - вскочил Рис. Когда любовница вышла, больной мгновенно достал из кармана 100 долларовую банкноту и засунул её мне в карман.

-Два – ноль. С одной толи взяткой, толи чёрт знает, чем я ещё не разобрался. Денежный дождь, какой-то. Брать у маниакального больного, ты… - сверкнуло в мозгу, и я жёстко вернул американскую валюту её хозяину.

Рис сел и даже казалось, притих.

-Вы можете идти.

Когда он покинул кабинет, я вдруг обнаружил всё ту же бумажку на моём рабочем месте. "Тьфу ты, - пристукнул я кулаком по столу, - Вот, гад, как он это сделал? Я ничего не заметил. Ловкость рук и никакого мошенства. Мало того, что маниакальный, так ещё и фокусник, и факир". Схватив злополучную бумажку, я выскочил в коридор, побежал к выходу, но пара уже проходила мимо наблюдательного пункта регистраторов, ныне укреплённого всёвидящей сестрой милосердия Даниэлой - сестринская находилась прямо напротив регистратуры. Средний медработник восседала при открытой настежь двери. Возвращать деньги под перекрёстным огнём 6 пар ничего не упускающих глаз – удовольствие намного ниже среднего. "Верну в следующий раз", - развернулся я с намерением ретироваться на рабочее место, но в этот момент зазвучала Даниэла: "Доктор, Гершензон, можно на минутку".

-Чего ж так мало-то,- прошёл я в её кабинет.

Даниэла всегда сидит, подложив под себя одну из ног: "Понравится, можете и больше", - кокетливо улыбнулась медсестра.

-Уже нравится. Остаюсь на всю зиму и половину весны.

-Доктор Гершензон, а что происходит с Ириной Сегаль?

-Твою мать. Она уже всё знает. Откуда? Неужто мамаша столь шустра? И про бабки, чёрт бы их побрал? – я физически ощутил наличие стодолларовой купюры Риса в кармане, - И Тернер, разумеется, тоже, - думал я, холодея, и потому попытался придать голосу максимально доступное мне выражением спокойствия, - Её состояние ухудшилось.

-Это я знаю.

-Я пытаюсь её срочно вызвать, - неожиданно мелькнуло, - Как будто бы я перед ней оправдываюсь.

Мы замолчали. Мне почудилась во взгляде Даниэлы издевательская насмешка. Я выждал ещё несколько мгновений: "Дела, извините". По дороге в кабинет я удивился: "Почему не спросил, откуда она знает? Это что, само собой разумеется? Что знает Тернер? Всё знает доктор Тернер. Как мне оправдаться за эти проклятые бабки? Что мне может грозить?"

Только я сел за стол, как в кабинет вошёл ответственный за социальную службу – мужчина лет 55 – Менди. Был он широк, толст, и так-то немногочисленные сантиметры роста съедались всегда согбенной в тазобедренном суставе: спиной, которая выглядела болезненно плоской. Волос на большой голове Менди почти не осталось, зато выжившую растительность он отращивал и собирал в легкомысленный пучок на затылке, скрепляемый резинкой. Воспоминания хипующей юности. Говорил Менди с ярко выраженным американским акцентом. "Доктор Гершензон, я завтра чуть опоздаю, потому начинайте без меня. Даниэла мне сказала, что у вас возникли проблемы с пациенткой. Если вам требуется какая-то помощь, то я с удовольствием и немедленно".

-Вот гадина, везде меня вписала, - использовал я про себя один из любимых глаголов Лайкина, покраснел, испытал всё тот же холодящий страх, - Большое спасибо, Менди.

-Имейте в виду, - повернулся он всем корпусом – шея отдельно не крутилась - и вышел.

Стул пациента заняла особа лет 28. Её узкое лицо могло бы выглядеть если не красивым, то уж, по крайней мере, симпатичным, если бы не нелепость подбрития внутренних частей бровей, да не презрение и высокомерие, излучаемые нешироко посаженными глазками: "До вас у меня врачом был Фишензон. Этот идиот хотел меня засунуть в дурдом…"

-Мазаль, во-первых, доктор Фишензон. Во-вторых, вам понравилось бы такое определение. И, в-третьих, психиатрическая больница… - жёстко оборвал я пациентку, подумав, - То же самое будет говорить и про меня. Подчеркнула, что мы- ашкеназы (европейские евреи), да ещё окончания фамилий одни и те же.

-Мне плевать, как только меня не обзывали, идиотка – это комплимент, а блядь…

-Тоже верно, - подумал я и отчеканил, - В моём кабинете ни про кого плохо…

-Как хотите, - презрительно передёрнула плечиками Мазаль, - Мало ли что. Да, я сказала о самоубийстве. Я и сейчас говорю, - она скривила рот, вроде бы улыбнулась, и настроила взгляд на издевательски-ожидающий лад.

возврат к началу.