Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-43-

До часа ночи Князь сидел за столом в штабе перед ворохом бумаг: калькуляции, наряды, табели, ещё чёрт знает что. Это его обычный режим: днём спит, где-то болтается, зато на ночь, глядя, каждый раз после штаба часа по полтора сидит с умным видом за своим рабочим местом. Будем надеяться, что он, на самом деле, что-то решает.

Опять за стол закутка сели только во втором часу ночи. Князь разговорился: “Ишь, Дроздов нервничает. Ночами в бильярд играет. Бабник он. Сейчас кадрится сразу с двумя: с Бреховой и Вишневской. То с одной, то с другой выясняет отношения. Сегодня часа два стоял на 4 этаже с Бреховой. Всё зря”.

-Ты откуда знаешь? – прилагает усилия побороть непокорный язык инженер по ТБ. Лещенко уже успел где-то очень прилично набраться и плохо ворочающийся орган речи сразу же говорит об этом. Управлять языком под мухой – это тебе не бетон гнать.

-Знаю. Все они бабники. Гурский - техник, сидит у нас на кафедре, книжки читает. Женат, есть дочка. Жена страшна до ужаса. Гурский - жуткий бабник, а в пьяном состоянии совсем голову теряет. И вообще, он - псих. У нас на кафедре есть одна дама. Я с ней был пару раз, 9 или 10, а может быть и 11, потом бросил, а Гурский с ней живёт.

-Миша, давай лучше выпьем, - взял бутылку водки Лещенко, - Живёт, ну, и пусть живёт. Пусть каждый живёт с кем, он хочет, чего подсматривать.

Выпили.

-Так вот эта дама, как-то после оргазма, а я – мастер, у меня любая дама без оргазма не обойдётся, сказала, что Гурский – настоящий псих и даже лежал в Кащенко, - поставил стакан донышком вверх Оболенский.

-Хуй с ним, Князь. Он уже давно не с нами, - скривился Лещенко.

-Хотя Сосунова подкармливает бойцов и очень мало уделяет внимания штабу, - Князь откусил огромный кусок хлеба с паштетом и сквозь непрожёванный пищевой комок продолжил, - Но я сделал им по 10 часов и третий разряд. Сейчас позвоню на кухню, - он набрал номер. Длинные гудки, - Значит, дежурная бригада засиделась, и будет там поддавать.

Лещенко ушёл вниз к дежурившей Шевченко. Некрасов, Хез, Кикаев и Борзенков в далёком Бурмистровом Створе развлекают дискомузыкой местный комсомольский актив. Водку продолжали пить двое: Князь и мастер Дзюба. Наливая новую порцию, Князь возмущался: “Не берут трубку, бляди вонючие, фланцовки. Сейчас пойду, - он залпом забросил в себя содержимое рюмки, - Найду пьяного - тут же в Москву, а остальным - по наряду, остальным - по наряду”.

Вернулся Лещенко. Дзюба налил и ему.

-Идите вы на хуй, заколебали совсем. Я так не могу, совсем как алкаши, без закуски… Всё съели. Инженер по ТБ опрокинул в себя водку и убежал. “Проверь, работает ли телефон”, - закричал ему вслед Князь. Дзюба залпом выпил рюмку и покачал головой.

Вскоре Лещенко принёс хлеб и две банки консервов.

-Выпьем за наступивший день военно-морского флота и торговли, - предложил Дзюба

-За нашего дорогого завхоза Александра Ивановича, - добавил Князь.

Сказано - сделано. “Ух, - крякнул Князь, пожирая новую порцию паштета, - Я теперь достиг хорошего состояния. Раньше за всё нервничал, а теперь мне на всё накласть. Я абсолютно спокоен. Теперь я знаю, что всё это чешуя. Значит, отряд удачно кончится. Теперь я уверен. Раньше я беспокоился, волновался, сердце рвал. Хватит. Теперь я абсолютно спокоен”.

Около 3 часов ночи Князь и Лещенко сели играть в шахматы.

-Сдавайся, Володя, у меня ещё ход есть и не один, - минуты через полторы сказал Князь.

-А-я-яй. В таком-то возрасте и такие прыжки, - ответил Лещенко, - Загуляли наши диск-жакеи мат тебе, Князь.

-Хуй с тобой. В следующий раз, я поставлю тебе детский мат, - слюни Князя капнули на стол, - Я отправлю отряд в Москву 25 августа на поезде из Лесосибирска до Красноярска. Оттуда они полетят. Два дня я и антиквартерьеры будем свёртывать лагерь, закрывать наряды, - командир обвёл комнату осоловелым взглядом, - А затем я и Дзюба до 5 сентября летим в Самарканд. Хотя отпуск у меня до 25 августа, но кто хватится молодого специалиста на работе за 10 дней. Всё равно я никому не нужен, - выдохнул

25 июля. Воскресенье.

День военно-морского флота и торговли.

В 6 часов утра нас разбудил совершенно пьяный завхоз. Он бегал по комнате, а края не заправленной в брюки и не застёгнутой белой рубашки с короткими рукавами развивались крыльями.

-Князь! Князь! - тряс Хез за плечо полубезжизненное тело командира, - Дискотека у нас кончилась в 4 часа утра. Ха-ха-ха. “Я пью до дна за тех, кто в море”. Князь, за тех, кто в море. Ты слышишь меня, Князь, в море. Сегодня мой день, Князь.

-Я поздравляю тебя, Александр Иванович, - бурчал Оболенский, с трудом приподнимая на руках верхнюю половину туловища плохо повинующегося отравленному алкоголем мозгу и одновременно роняя из носа на подушку жирную соплю, за которой соскочил его длинный боковой клок волос - последняя надежда. Слишком много усилий. Руки совсем ослабли, задрожали, командир рухнул носом в своё же.

Линейку намечали на 7 часов утра, чтобы в 8 выехать на озеро. В 7 часов утра на площадке абсолютная пустота. Зато в столовой ревёт, разрывается маг, надрывая голос “Машиной времени”. Пьяный в дым, по пояс голый комиссар в чёрных вельветовых джинсах на подтяжках и с бабочкой на голой шее. Косой вдрызг Кикаев в джинсах и красном, в горошек галстуке на голом торсе. Совершенно упитый Борзенков без галстука, но в шляпе. Перед ними, спиной к кухне стоит под огромной банкой Хез и разливает по стаканам чекушку. За его спиной повара спокойно готовят завтрак.

-Музычку, маэстро, - орёт Некрасов, упирает руки в стол и подбрасывает вверх в такт музыке свой чёрный, вельветовый, тощий зад.

-Военно-морскую, - требует всё сильнее и сильнее обалдевающий Хез.

-“Я пью до дна за тех, кто в море”, - истошно визжат Некрасов, Кикаев, Борзенков в попытке заглушить магнитофонную “Машину времени”, запущенную на полную громкость. При этом выступающие дополняют звуки пантомимой. “Я пью”, - специфический знак - указательный или третий палец щелкают по порождающему звуки горлу. “До дна”, - большой палец вниз. “За тех, кто в море”, - указательные пальцы в сторону пританцовывающего и подпевающего Хеза. “За тех, кого любит волна”, - все большие пальцы упёрты в груди своих хозяев. “Спа-си-бо”, - вибрируя голосом, надрывает глотку Некрасов. Все подхватывают: “Спа-си-бо”.

-Теперь распили за В-М-Ф и по новой, - командует Хез. Ему все покорно повинуются.

-Ещё раз нашу, В-М, - требует юбиляр.

-По-жа-луй-ста, - скандирует Некрасов, а Борзенков раз в 15 запускает: “Я пью до дна за тех, кто в море, за тех, кого любит волна”

Хез только-только успевал бегать наверх за чекушками. К линейке, к 8 часам диск-группа забухела и окосела всецело, полностью и окончательно.

-Для тех, кто сбился со счёту - сообщаю: сегодня 25 июля 1982 года, воскресенье, день Военно-морского флота, с чем мы и поздравляем всем нам нашего дорогого завхоза Александра Ивановича, - продекламировал Князь.

“Дорогой завхоз” - юбиляр лишь икнул и пошатнулся.

-Сегодня у нас выезд на озеро. Рыбаки, берите все рыболовные принадлежности. Как и все остальные отрядные мероприятия, все обязаны в нём участвовать. Исключений быть не может. Обед будет в 4 часа, после возвращения. Затем - дискотека.

После ужина до 21-30 будет кафе, - громогласно икая, объявил Некрасов.

Затем вдруг “всем нам дорогой” Александр Иванович заговорил долго, нудно, пьяно, с повторами, заплетанием языка: «У нас - это го-во-рю не я - а врач СЭС, хотя я с ним полностью согласен. Так вот у нас, как говорит и отмечает в своём акте врач СЭС, совсем плохо с сансостоянием лагеря. Бойцы, и это мнением не только моё, хотя оно и моё тоже, точно так же как и врача СЭС, не убирают, не следят, пачкают. Комнаты не убираются. В честь военно-морского флота, - отряд захихикал тихо, но ехидно, - Так вот я говорю ещё раз, в честь ВМФ сегодня будет праздничный ужин, а именно салат из помидор…, - Хез купил их три дня назад и половина уже сгнила, - Я повторяю ещё раз - будет праздничный ужин, а именно салат из помидор, двойная порция курицы и картошка. Картофелем будет… Кроме того, обед тоже будет с оладьями. После обеда будет смена белья…»

-Первая бригада меняется со второй, - бросил кто-то из рядов.

-А после обеда будет смена белья и совсем это не шуточки. Запомните: после обеда, после обеда. И подходите ко мне сами, сами подходите, чтобы я не бегал за вами, и я не буду - это вам надо, вы и подходите. Кому надо тот и подходит, а кому не надо, значит и не надо…

Хез говорил бы до самого обеда, если не до смены белья, но Князь остановил его, очень нежненько, ласково, почти любовно: обнял за плечи и громко, на всю площадку, прошептал: “Александр Иванович, дорогой, у меня к тебе такое дело…” Хозяйственный работник икнул, обернулся и замолчал.

В коморке продолжили пить Князь, Хез, Некрасов и Борзенков. Некрасов залпом выпил стакан водки, встал, с полузакрытыми глазами добрёл до своей кровати и упал без всяких признаков жизни.

Хез навязчиво бубнил: “Пусть меня тоже отправят, но я очень хочу вырубить кое-кого из первой бригады.

-Только без нас, а то мне и тебя придётся отправить, - наставительно заметил Князь.

-Я не говорю, что обязательно сделаю, но если понадобится, то я сделаю это, но конечно, чтобы вы не видели. Не видели. В честь ВМФ. Я говорю…

-И правильно, - закусил горбушкой Борзенков, - Разве первая и третья это бригады? Это - чистое говно, а не бригады…

-Не надо Василий, - прервал его Хез, - Не надо. Твоя бригада не лучше. Что вы сделали?

-Знаешь что, Василий? - теперь Борзенков оборвал Безбородова, - Ты посмотри, что мы сделали. Ты посмотри, какая у нас опалубка.

-Ладно, ребята, бросьте, - попытался Князь примирить членов штаба.

-Я тебе, Василий, говорю то, что думаю. Может быть, тебе это не понравится, но ты послушай меня. И в первой бригаде есть хорошие ребята и мужики и у тебя говна навалом, - не обратил внимания на Князя Хез.

Борзенков встал, выпил рюмку, закусил, сделал обиженную мину и молча удалился. Хез продолжал пить, обещая: “Я всё-таки вырублю первую бригаду. Так-то. Я всё-таки вырублю первую бригаду, суки-бляди караси…” Он заглотнул ещё пару рюмок: “Какого хера я болею? На хер мне это надо чистота и прочая дрянь? Да, хуй с ним. Вот док лыбится, ладно. Пусть док лыбится, - и это была правда: я, на самом деле улыбался, - Я меньше, то есть больше его болею за отряд, но на хер мне это надо? Больше не буду. Док, ты прав - продолжай лыбиться. Я больше не буду. На хер мне это надо? На хуй мне это надо? - юбиляр запил речь глотком водки.

-Слушай, Хез, ну, зачем нам такой шикарный обед с оладьями? Давай сделаем попроще. Пусть будет суп и какая-нибудь каша, тем более будет шикарный ужин, а повара тоже поедут на озеро, - предложил Лещенко.

-Я знаю, ты беспокоишься об одной - Шевченко, но учти, я хочу, чтобы ужин был торжественным…

Причём здесь торжественный ужин? - поднял плечи Лещенко.

-Повторяю ещё раз: я хочу, чтобы был торжественный ужин и хороший обед в честь ВМФ.

-Хезу виднее, но может быть заменить, хотя бы одну на кого-нибудь из девиц? - предложил Оболенский.

-Почему на одну, Князь? Давай на всех. Они ничего не сделают, - упорно стоял на своём завхоз.

-Ладно, Александр Иванович решил, ему виднее, быстро смирился командир с оставлением всех поваров в лагере.

-Я повторяю, я понимаю, ты хочешь, но повторяю ещё раз - нам нужен шикарный ужин и торжественный обед или наоборот, тьфу ты, и то, и другое нам нужно и так будет. Я уже обещал и повторяю ещё раз… А так же смена белья. На хуй я это говорю?

Таким образом, Лещенко прекратил всякие попытки освободить Шевченко, чтобы и она могла поехать на озеро.

возврат к началу.