Дневник одной практики. Первая страница
-24-
Ненормативная лексика используется только при отсутствии иной возможности. Всё изменено, включая имена.
Десятый день.
Лёгкая дымка тумана слегка размазывает очертания растущего за железной дорогой леса, обрызганного золотистым дождём молодого солнца.
На линейке Князь дал три наряда за опоздания на одну минуту, в том числе Александрову из второй бригады, утверждавшему, что на его электронных часах ровно 6 часов тридцать минут. Оболенский был неумолим.
Солнце неутомимо катило вверх, а за ним по пятам, в попытке догнать, лез и лез вверх подкрашенный столбик термометра, неохотно остановившийся на 30 градусах Цельсия в тени.
Заведующая отделением Людмила Васильевна живёт предстоящими учениями. Она считает своей обязанностью делиться со мной всеми последними и предыдущими новостями с фронта гражданской обороны: “Перевод хирургического корпуса, - начала она, сразу же при моём появлении в отделении, - В соседнюю школу просто совпал с учениями по ГО – гражданской обороне. В школе с 30 июля должны развернуть госпиталь, а потом решили перевести туда больных из хирургии. Хирургический же корпус решено закрыть для травли тараканов; как ты уже мог заметить их тут немало. В больнице сейчас две рентгеновские установки. Одна не работает совсем, вторую постоянно ремонтируют. Заместитель главврача по ГО настаивает на открытии в школе рентгеновского кабинета…”
В подтверждение слов заведующей сегодня я не смог выписать больного, ожидающего контрольный снимок.
Замглавврача по ГО – должность, заведённая в больнице новой властью. Получил её некто Новиков - бывший санитарный врач, но самое главное - закадычный приятель Пругова. Вознаграждение в 250 рублей требует бурной деловой активности для оправдания высокого доверия начальства и немаленькой ставки. Синяя новенькая “Нива” с красными надписями на лобовом стекле “Time is money” и на заднем “Goodbye” принадлежит крупному деятелю гражданской обороны и в последнее время частенько стоит возле нашего корпуса.
Людмила Васильевна работать не хотела и потому совсем разговорилась: «Примерно полгода назад у нас произошла скандальная история, из-за которой в эти дни в горкоме прошла выездная сессия Крайздрава. Где-то в самом начале января 20-летней женщине сделали аборт. В тот же день она ушла к оставленному дома ребёнку. Дело было в пятницу, а в понедельник у неё так заболел живот, что она вызвала “скорую”, которая с диагнозом “острый живот” положила её в хирургию. В гинекологии же её оформили как выписанную в понедельник. Во вторник её состояние настолько ухудшилось, что хирурги пошли на лапаротомию. Ничего не нашли, но во время операции произошли остановка сердца и дыхания. Сердце смогли завести только после вскрытия грудной клетки и открытого массажа. Заинтубировали, начали искусственную вентиляцию лёгких и перевели в реанимацию. Вечером в реанимацию зашёл заведующий, который мог бы и не заходить, так как только что вернулся из командировки. Он всё-таки зашёл, сделал несколько устных замечаний дежурному врачу и ушёл. Ночью была срочная операция, на которую ушли все. Утром девушку нашли мёртвой. Вскрытие ничего не показало. Мать умершей подала в суд. Местная комиссия ничего не нашла. Мать пожаловалась ещё раз. Приехала комиссия из Красноярска. Всем устроили такой разгром, что жарко стало, даже абсолютно непричастным, например, заведующему реанимацией…»
Вдруг позвонил Князь: “Доктор, привезли ночных работников, им очень плохо. Необходимо твоё присутствие для оказания квалифицированной медицинской помощи”.
Я побежал спасать героев труда.
Вернулись только двое: Некрасов и боец Брюханов. Доблестный комиссар уже спал сладким сном. Брюханов спокойно ел на кухне. Оболенский куда-то исчез.
Вскоре появился командир для того, чтобы отругать Дзюбу - это он должен был забрать всех, а привёз только двоих.
Мастер оправдывался: “Я ничего не знал, тем более там были комиссар и бригадир Гурский”.
-Вот-вот, - совсем завёлся Князь, - Сидим на штабе битый час, говорим и ничего потом не знаете”.
Внезапно приехал зональный врач - лёгок на помине - невысокий, плотный, молодой человек лет 25 с усиками. Он тут же попросил мою документацию. Я дал журнал регистрации заболеваемости в отряде.
Он полистал его: “Доктор, и это всё?”
-Да.
-Ай-я-ай. У вас должны быть следующие журналы. Возьмите ручку и запишите. Вы должны вести ещё 5 журналов, а именно: “Журнал осмотра работников кухни”, “Журнал снятия проб”, “Журнал сансостония пищеблока”, “Журнал профилактических осмотров бойцов ЛССО”. Кроме того, повара должны вести под вашим контролем “Журнал бракеража” и “Журнал скоропортящейся продукции”, в которых вы должны расписываться один раз в три дня.
Зональный врач заглянул в изолятор: “Доктор, что же это у вас делается?”
Я вошёл следом. Дневальный - Шлёпкин - соврал, что помыл изолятор, а больной Фарбовский натаскал кучу грязи, не удосужившись убрать за собой.
-Ай-я-ай, доктор, - продолжал сетовать молодой человек, - На следующей неделе в нашей зоне должно появиться некое важное лицо из Москвы с проверкой. Конечно, он захочет посмотреть, как живут земляки.
-Почему вы думаете, что он поедет на север, а не на юг, в Шушенское - Красноярскую Швейцарию, где даже арбузы растут?
-Важные лица обязательно ездят на север: тут есть хорошая рыба, а что за поездка без рыбалки.
Последнее заявление моё районное начальство сделало на кухне шеф-повару Сосуновой: “Вы должны уважать своего доктора таким образом, чтобы к концу сезона он поправился минимум на 5 килограмм”.
-Это мы можем, - радостно затрясла богатыми телесами Ольга.
-Только не это, - замахал я руками.
Бедолага отрядный фотограф Фарбовский сломал зуб. Я повёл его лечиться. Стоматолог больницы уже не принимала, а в стоматологической специализированной поликлинике сегодня санитарный день. Не залечив зуб, Фарбовский попросил: “Сводите меня, пожалуйста, на почту и в магазин за фотобумагой”, - без сопровождения бойцам самостоятельно запрещено покидать территорию лагеря.
Вдоль высокого, зелёного берега Енисея, прячась от жары в тени деревьев, прогулочным шагом мы шествовали в магазин. Фарбовский рассказывал: «За подготовительный период наша первая бригада заняла первое место за счёт моих фотомонтажей. Неплохо заработали мы очков и на так называемом походе “по местам боевой славы”. Это был отдых. Бригада сделала вылазку на мою дачу в Дедовск так как там стоит на постаменте танк времён Великой Отечественной войны. Мы выехали из Москвы в 8 часов утра, в 11 часов были в Дедовске, снялись на фоне танка - документальное подтверждение достоверности факта похода, и к 12 часам вернулись на дачу жарить шашлыки. Часам к 2 приехал Князь, чтобы возглавить капитальную пьянку - выкушали 12 бутылок водки. Как говорится: готовиться к ССО - так готовиться. Гурский совсем окосел и впервые исполнил песню о “Красном командире”. Оболенский впал в пьяный восторг и потребовал, чтобы такую замечательную песню выучила вся бригада. Мои массированные фотоатаки принесли бригаде ощутимые дивиденды - к концу подготовительного периода наша первая бригада опережала вторую бригаду, занявшую второе место, на 350 очков. Зато за первую рабочую неделю разрыв резко сократился: мы потеряли 75 очков, в том числе по 20 очков сняли с Брюханова и Телешова. Дело было так. С разрешения Оболенского они пошли в баню. По дороге увидели вдалеке 6 человек из штаба и решили, что лучше им на глаза не попадаться. Некрасов засёк этих непонятно почему робких бойцов, и вся бригада поплатилась 40 очками “за попытку убежать от членов штаба”. 20 очков потерял Трусов за опоздание с отбоем на 10 минут. Остальные очки были потеряны за опоздания на линейку… Жалко, конечно, но будем надеяться, что устроимся. В общем-то, у нас сильная бригада, хотя немножко странно используют людей. Например, я лично хорошо владею плотницким и столярным делом. Вдвоём с отцом мы построили дачу. Я сам сделал два шкафа. Я писал об этом в анкете, но послали меня не в пятую бригаду, у которой много работ с деревом, а в - первую, прокладывающую железную дорогу».
-Хочешь, я поговорю с Оболенским о твоём переходе?
-Что вы, что вы, - замахал лихорадочно Фарбовский руками, - Это будет такой скандал. Мы ведь основные очки зарабатываем на фотомонтажах. Из-за этих очков, то есть КТУ дурацких почти все перегрызлись. Может быть, я утрирую, преувеличиваю, но отношения между бригадами нехорошие. Нас так и хотят подсадить, особенно Читас. Он поднял вопрос о том, что я - отрядный фотограф, то есть должен работать на весь отряд, а не на одну свою бригаду. Князь и Некрасов обсуждали положение и пришли к выводу, что я должен, прежде всего, делать для отряда, потом - для других бригад, что им потребуется и лишь затем - на свою бригаду и на себя. Увеличитель висит на мне, поэтому с полдесятого и до полдвенадцатого вечера, когда печатают фотографы других бригад, я должен при этом присутствовать.
-Выходит, что ты только на них и работаешь?
-Не совсем так. Если мне надо, то я могу перенести на другое время.
-Почему всё-таки отношения между бригадами плохие?
-Из-за этих самых очков отношения стали совершенно дикие, все зверями ходят.
-В чём это проявляется?
-Ну, эта история с Читасом, хотя теперь она почти затихла. Всё это очень неприятно. Читас - вообще-то парень неплохой, но как комсорг бригады любыми способами пытается урвать для своих. Хотя сейчас многие уже успокоились и смирились с нашим лидерством но есть другие, которые ещё пытаются подстроить нам всякие гадости. Правда, может быть, я преувеличиваю.
Лесосибирск-82. Хроника стройотряда. Первая страница
следующая страница