Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-104-

-А что такое эмоции? - неожиданно обратился ко мне Юра.

-Кто ж их знает. Некие переживания, наверное, насколько я помню. Переживания по поводу внешнего, внутреннего. Они должны предостеречь или подстегнуть…

Командир «Енисея» заглотнул ещё одну рюмку водки, прикрыв глаза от удовольствия или от крепости, или от чего-то другого, или от всего вместе взятого, и когда открыл их, то я понял, что он вряд ли помнит свой вопрос.

Внезапно, я подумал, мог ли мой жизненный путь быть другим? Однозначна и однонаправлена цепочка шагов настоящего. В трясине прошлого наши следы тут же засасываются болотом исчезновения, и размётывается ветром времени. Минувшее и канувшее - лишь боль несбывшегося. Пока продолжается этот странный путь, память души хранится в теле, неукротимо сносимом к мигу, обращающему всё в ничто. Понять это мгновение невозможно. Начал чувствовать и всё. Был и нет…

Опять заскочил в коморку Лещенко, тут же перехватил несколько рюмок водки и закусил арбузом. Он уже собирался исчезнуть, но только Хез начал исполнять маёвский тост, да запутался. Допустить подобного Лещенко, разумеется, не смог: он большой любитель и знаток всяческих традиций и правил. Потому он вскочил и вытянулся по стойке смирно: “Господа офицеры, папрашу встать! Когда над нами появляется самолёт и начинает махать крыльями, то мы как жахнем, жахнем, жахнем и ещё раз жахнем… сама пошла…”

Все ставят рюмки на тыльные стороны кистей, замирают на мгновения, подносят рюмки к губам и одним взмахом опрокидывают их содержимое в широко открытые рты.

-Контакт? - отводит руку с пустой рюмкой в сторону Лещенко.

-Есть контакт, - грозно изрыгают несколько глоток.

-Ат винта, - чеканит инженер по ТБ на лето, коммунист, секретарь комитета комсомола факультета, аспирант, маёвец Лещенко.

Юра проделал всё мастерски, с истинным наслаждением, как будто бы не впервые в жизни, а с детства пил таким специфическим образом.

-Недаром я хотел поступать в МАИ, не прошёл, но есть немножко маёвской закваски, - объяснил мгпиёвый командир.

-А какой у тебя КТУ? - впялился в Юру Хез.

-1.0.

-Это как же так? - даже привстал Хез.

-Так. У комиссара тоже. Нам ничего не объясняли - просто дали. Я не спорил… У нас больше демократии…

-Кому она на хуй нужна, если вам так подасрали, - набычился Хез,

-Но мастеру дали КТУ 1.1

-А как у вас с нарядами? - спросил я.

-Только вначале давались наряды тоже в виде помыть туалеты и помочь на кухне. Сейчас всё пришло в должный вид, машина работает, наряды давать некому и незачем.

Я вспомнил, как Князь несколько раз говаривал: “Вы ещё хорошо живёте - в МГПИ за опоздание на линейку снижают КТУ и такие наряды дают, что вам и не снились”. Брехня, значит, как и большая часть, сказанного им. Князю соврать для пользы его дела – много не возьмёт. Врёт и глазом не моргнёт.

Несколько раз все дружно бегали в туалет – арбуз и выпитое работали. Во время очередного выхода около полтретьего ночи я увидел снизу свет на пятом этаже в пятой бригаде. Заглянул. Пипинь, Толин, Работинский сделали трафареты для надписей на куртках и писали красками: “Лесосибирск-82” на спинах. На этот раз я не сказал бойцам ни слова, а быстренько вернулся в коморку.

-Я - заводной, - сознался заплетающимся языком командир “Енисея”,- И вообще, я когда-то собирался в МАИ. Не знаю, буду ли учителем. Если у человека и могло быть такое желание в начале, то после изучения методики ничего не остаётся. Есть такой анекдот. У одних был очень гулящий кот. Они его кастрировали. В очередную весну кот опять пошёл гулять. Что делал? Методику преподавал.

-Ну, мне завтра на работу, - сказал, недавно вернувшийся в который уж раз Лещенко.

-А, брось ты, - попытался удержать его Хез, а потом повернулся ко мне, - Док, ты тоже посиди, не бросай нас так сразу.

-Я тоже в 11 часов должен быть в отряде, - проявил слабину и Юра.

-О мясе мы с тобой уже договорились - в понедельник ты его получишь, - покровительственно замахал руками Хез.

-Док тоже завтра должен ехать на ХСУ, - сказал Лещенко.

-На хуй, док, пошли вниз, не бросай меня, - шатаясь, встал завхоз. Я не мог и не хотел ему отказать.

На обратном пути Хез очень долго, путаясь и сбиваясь через слово, объяснял мне: “Повторяю ещё раз устройство запоров на кухне, ключ к ним и местонахождение арбузов…»

Кончилось тем, что Безбородов совсем забурел: «Всех в жопак, док. Я угощаю в честь Военно-Морского Флота, док, - поднял он указательный палец правой руки и затряс им, - ВМС. Это, да что-нибудь значит, док. Со мной, док, нигде и никогда не пропадёшь». С этими словами он затащил меня на кухню, где достал ещё арбуз, буханку хлеба и банку томатного сока.

Я отрезал кусок арбуза, укусил кусок и вырубился - не обращая внимания ни на что, бросил локти на стол, на них голову и подумал: «Какая всё-таки замечательная штука сон».

Около четырёх часов утра Хез пошёл в пятую бригаду: “Чем занимаетесь? А не хотите ли по наряду?”

Но, в конце концов, завершилось тем, что завхоз вспомнил ещё одно событие из своей славной службы, а затем принёс ребятам сигареты и краски.

Затем он захотел попеть и тут же побежал в шестую бригаду за Борзенковым: «Сейчас будет концерт в честь ВМС вместе с Лёхой. Всё пропьём, но Славу Флота не уроним». Борзенков почему-то не пришёл. Около 4-30 я всё же побрёл к кровати - не смог не лечь. Юра и Хез ещё сидели. Кажется, Хез в ту ночь вообще не ложился.

22 августа. Воскресенье.

Проснулся я в 6 - 25.

Некрасов в тёплой лётной куртке Князя будил его и остальных, кроме Хеза. Последний ходил по комнате, чуть согнувшись, пошатываясь, широко расставив ноги и оттопырив руки, но бодро.

-Иди и проводи, они всё знают, - отмахнулся Князь от комиссара.

Я вскочил довольно бодро. Тщетны старания Некрасова - кругом Мёртвое царство. Даже Дзюба, который лёг около 11 часов - что-то типа начинающейся простуды - не шевелился. Даже Лещенко, этот молодой лось, лежал мёртво. Князь рыл носом подушку. Мгпиёвый командир “Енисея” Юра являл собою живой труп.

Я оделся: “К чёрту линейку - одну за целый сезон пропущу”. Потому пошёл в туалет. На обратном пути я услышал доносящиеся с площадки взрывы хохота.

-Чем это Некрасов так веселит публику? - подумал я, поднялся на 4 этаж, подошёл к открытому коридорному окну выходящему на площадку. Нет, не комиссар порождал взрывы хохота, а Хез. Он разыгрывал перед отрядом театр одного актёра. Передать словами это нельзя, такое представление следовало бы видеть и слышать. Несмотря на бодрящую прохладу - стоящий рядом Некрасов кутался в тёплую лётную куртку - Хез в одной синей в клеточку рубашонке с закатанными рукавами совершал движения всеми членами и тазом, почти постоянно отставленным назад и лишь изредка занимающим более обычное положение, чтобы дёрнуться по сторонам и опять куда-то назад. Всё это сопровождалось объяснением порядков сдачи имущества. “Ботинки без шнурков”, - Хез поднял свою ногу и поймал двумя руками выскальзывающий, вырывающийся из рук туфель, не удержал - обувка вместе с ногой рухнули, повинуясь закону всемирного тяготения. «Ну, да у меня и нет, а у вас должны быть… Ботинки без этих - не ботинки. Понятно? Каска без этих, - он провёл вокруг головы полукруг, как бы поля, - Не каска. Повторяю ещё раз: тот кто потеряет штаны - платит 18 р, независимо от того есть ли у него куртка или нет и наоборот. Тоже постельное бельё. Пусть у тёти Дуси много или “созрели вишни в саду у дяди Гриши” вы должны знать, что всё сдаётся. Слежу я… Повторяю ещё раз».

Не каждый день видели бойцы “Шушенское-82” такой спектакль по утрам. Потому они искренне и радостно ржали и, лишь совершенно задубев, потребовали окончания линейки.

Первый раз, я пожалел, что не пошёл на линейку - вблизи это было бы ещё занятнее.

Я вернулся в офицерскую.

-Доброе утро, - дуэтом поздоровались с мгпиёвым Юрой Князь и Некрасов.

-Как жизнь? - продолжил комиссар один.

-Всё отлично, - на редкость лихо ответил Юра.

-Молодец. Кроме меня в такие моменты так отвечает всего лишь один мой дружок-алкаш, - похвалил Некрасов командира дружественного отряда, который только сейчас начал окончательно приходить в себя.

Юрой и я сели в коморке оттянуться.

-У вас поддают? – не мог удержаться я.

-Штаб выпивает, но очень редко и так что никто не знает. Бойцы - тоже самое. Просто некогда. Не по делу штаб пил только один раз. Остальные разы - деловые: со всем руководством ПМК, один раз и начальник присутствовал, а то они нам такое закроют. И бойцы понимают, зная, как всё делается. Пили и с зональным штабом и заместителем командира краевого штаба Ивановым…

-Не может быть, Столь строг и недоступен был у нас, как аршин проглотил - ввернул я и подумал, - Ночная пьянка, интересно, пойдёт под рубрикой «по делу»?

-Наш мастер лично знает обоих, то есть Иванова и командира зонального штаба, поэтому всё решалось само собой. Кстати, у нашего врача золотые руки, он настоящий экстрасенс. Лечит только наложением рук. Все оставшиеся дни я проведу в бухгалтерии - там такого накрутили, разобраться бы. Ясно, что придётся распить и не одну бутылку, чтобы хоть что-то закрыть.

Пришёл Некрасов. Они выпили по паре рюмок “на оттяг”. Я угостил их тыквенным соком.

Завели разговор о скором отлёте. Полились страшные случаи из истории авиации.

-Муж моей двоюродной сестры был лётчиком-испытателем и погиб в 27, - бросил Некрасов.

-Я натерпелся, когда возвращался в Москву из командировки: самолёт сделал три захода на посадку, и болтало нас, как чёрт знает что. Уже и не думал маму-папу увидеть. А была ещё авария, люди спаслись, а вещи не вернули - нагло заявили, что всё сгорело, - сказал Юра.

После завтрака я надел рабочую форму. Немножко расслабился. Сделал несколько перевязок.

Примчался Хез: “Скорее, скорее, док. Нехорошо, я бойцам даю наряды за опоздание. Скорее”.

Мы спустились и были даже не последними - за нами не спеша шествовал бригадир Борзенков.

Оказывается Хез стал возле автобуса и начал ловить чуть задержавшихся ребят - всегда собирались в течение 10 минут. Получили наряды Антипов, Осьмаков и Перминов из 6 шестой, Болдырев из пятой.

-Правильно, это по-нашему: в дугу пьяный даёт наряды за нарушение дисциплины, - подумал я.

Народ роптал: “Это просто сейчас нужны нарядники”, но ничего кроме, потому что власть и сила убедительны сами по себе, как открыл ещё Паскаль. Да и сами так же будут делать, когда станут члена штаба. Большинство, во всяком случае.

Вот и ХСУ. Сварщик тоже приехал - чёрный, усатый, здоровенный детина лет 28-29.

Без всякого приказа, я пошёл лениво дёргать всё тот же вчерашний щит.

Подошёл Борзенков: “Можно будет попробовать краном” и ушёл.

Я плюнул и вылез из траншеи.

- Бетона нет, желания – тоже. Чего ты приехал? - спросил замбригадира Квасников.

-Зря ты приехал - последние дни такая апатия, - закивал боец Тихонов.

Подошёл к Осьмакову и Земцову – бригадные мастера опалубки не торопливо колотили очередной ящик.

Тихонов и Пунин курили

-Док, меня перекосило, - пожаловался Пунин.

На самом деле, его шея была наклонена миозитом вправо, и каждое движение вызывало гримасу боли.

Я подумал и обрадовался: “Поехали домой лечиться. Достанем у бригадира пятачки и вперёд”.

В бытовке крановой что-то рассказывал Борзенкову.

-Лёха, мы поедем, полечимся, - указал я на Пунина.

-Давайте.

-Только дай нам по пятачку.

Борзенков полез в карман и щедрым жестом протянул две монетки.

-В лагере отдам, - забрал я 10 копеек.

-Не надо, не в ЖЭКе работаем, - покровительственно похлопал меня по плечу бугор.

возврат к началу.