Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-95-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Трибунал был весь в сборе. За столом восседал толстяк, почему-то только сейчас я обратил внимание на его острый нос, столь не соответствующий комплекции. Возле него чесал свою лысину и подкручивал усики Попов – выглядел он лет за 40. Напротив инженера районного отряда моргал подслеповатыми глазками Ерохин. На кровати Воробьёва развалились Глеб Иванов и брюнет с длинным носом, вид которого показался мне очень гнусным. Наверное, моя оценка была связана с восприятием только что разбуженного человека.

Я застал конец пропесочивания Гриши Рыбкина, который, к моему удивлению, оказался общественным инженером по технике безопасности – кто бы мог подумать. Какие чудеса только не водятся в этом отряде.

-Я требую, чтобы ты принёс удостоверение и талоны по технике безопасности, - строгим тоном говорил толстяк Рыбкину, - Как твой старший товарищ по профсоюзу я хочу тебе сказать, что ты совершенно не справился с возложенной на тебя ответственной и важной задачей. Ты подвёл доверие твоих же товарищей. Ты низвёл всю свою работу до нуля. Что ты делал? Три записи в журнале вместо 30. Ты пишешь: «Неубранные стройплощадки». Так они и сейчас не убраны. Далее ты пишешь: «Касок нет». Так их и сейчас нет…

-Я вот тут читаю главную книгу ССО, - вклинился Попов в мгновение, когда толстяк сглатывал слюну, - Тут всё написано, Гриша. Ты имеешь право присутствовать на заседаниях штаба, ставить вопросы перед командиром и так далее и тому подобное. Что ты на самом деле совершил? Почему ты так халатно, спустя рукава?

-Исключить тебя перед окончанием не хочется – шум будет на факультете, но наказать тебя надо. Для твоей же пользы, чтобы понял, осознал и больше так никогда не поступал. Пусть будет тебе уроком на всю оставшуюся жизнь. Вот что, принеси не только талон, но и ножницы и при нас сам себе отрежешь один талон. Ну-ка, одна нога здесь, а другая там, - когда Рыбкин выскочил, толстяк продолжил, - До сих пор в этом отряде я видел только одну единственную правильно оформленную бумагу – это приказ о запрещении купания. Всё остальное… - добавить он не успел, так как вернулся Рыбкин, вытянулся по стойке смирно, как на бывшей когда-то, церемонии гражданской казни отрезал один талон из трёх и отдал его; мне даже показалось с небольшим поклоном начальствующему толстяку. «Ты свободен», - взяв осиротевшую бумажку, царственным жестом махнул он пухлой рукой. Рыбкин немедленно ретировался.

-Пришло время познакомиться, - улыбнулся мне толстяк, - Моя фамилия Ольсинский. Я веду дело.

-Опа, «веду дело», - подумал я и улыбнулся в ответ, - Очень приятно.

-Принеси журнал приёма, - потрогал Ольсинский кончик носа, как бы желая удостовериться в его наличии.

Распоряжение я выполнил на рысях.

-Так, - листает Ольсинский мою тетрадку, - Изолятор есть?

-Есть.

-Так и запишем. Журнал ведётся регулярно. Это хорошо, - ведущий дело внимательно изучает каждую запись.

По-моему, в журнале есть такой совершенно идиотский раздел как мероприятия по профилактике травматизма и заболеваемости в отряде. Некие умные головы обязали врачей отрядов отмечать следующие моменты:
1). Санитарное состояние производственных объектов, оснащённость аптечек, санитарных постов, замечания по условиям труда, нарушения правил ТБ, принятые меры.
2). Организация медицинского контроля за проведением спортивных мероприятий, купания.
3). Случаи нарушения Устава и внутри-отрядной дисциплины, влекущие за собой опасные для здоровья и жизни последствия, принятые меры.
4). Другие мероприятия по профилактике травматизма и заболеваемости.

Не знаю, много ли врачей стройотрядов регулярно заполняют этот журнал, я это делал. О воплощении же в жизнь всего написанного пером говорить просто не приходится.

-Сансостояние объектов удовлетворительное, - прочитал Ольсинский, - Хорошо, - он не обратил внимания на непроизвольные улыбки, загулявшие на лицах собравшихся, - Второго и третьего – купания в озере. Потом купания в озере 10, 15 и 24. Ага! – Ольсинский победоносно направил свой острый кончик носа прямо на меня, подержал несколько секунд и перевёл на командира, - Валера, когда был издан приказ о запрещении купания в природных водоёмах?

-9 июля, - глазки Ерохина заморгали быстро-быстро.

-Хорошо, а вот доктор регулярно ведет, и отметил – 24 июля купание в озере.

Тишина в комнате. Нарушил её Попов: «Мы издали приказ о запрете купания. По телефону связались со всеми отрядами, кроме них, учитывая особенности их расположения».

-Это не важно, - покрутил головой Ольсинский, - Районный штаб издали приказ о запрете купания, если я не ошибаюсь 12 июля? – поворотился он к Попову.

-Точно не помню, но знаю только, что они молодцы, - бросил инженер районного отряда взгляд на командира линейного, - Предвосхитили наш приказ.

-Предвосхитили – это хорошо, - опять проверил Ольсинский наличие кончика у своего носа, - Значит, 24 июля было купание отряда МГУ Архангельск-8 «Сигма». Это хорошо.

Я вспомнил его реплику о приказе, запрещающем купание: «Единственная правильная бумага» и сказал: «По поводу купания… Дело в том, что в посёлке практически нет бани – мы живём в антисанитарных условиях. Крыша бани наполовину поломана, топится она по-черному, и помещаются в ней всего-то три человека. Поэтому нам пришлось из чисто гигиенических соображения пойти на это нарушение и разрешить купание в озере с соблюдением всех правил безопасности…

-Всех не может быть, - прервал меня Ольсинский, - У вас нет лодки, дно не проверено.

-Лодка была, дно мы проверили, - продолжал я упираться.

-Валера, а вот тебе вопрос на засыпку: что ты будешь делать, если в каком-нибудь отряде, допустим, случается несчастный случай? - налёг Попов грудью на стол.

-Что значит в каком-нибудь? Что ты имеешь в виду?

-Ах, я и забыл, что у тебя, Валера, абсолютно отсутствует чувство юмора, - откинулся инженер районного отряда на спинку стула.

-Ни хера себе – как смешно, - подумал я.

-Это надо ещё выяснить, - не согласился Ерохин с таким заключением, покрываясь не характерной для него краснотой.

-Выяснить и обсудить. Ладно, я не хотел называть ваш отряд. Тогда, если тебе так легче, случается что-нибудь именно в вашем отряде. Что ты будешь делать?

-Постараюсь оказать необходимую помощь и срочно побегу на рацию связываться с ПМК…

-Ну, вот, не с ПМК ты должен, прежде всего, связываться, а с зональным штабом. Кроме того, принимающая организация работает по пятидневке.

-Каким это образом я могу связаться с районным штабом? – дёрнулся всем телом Ерохин.

-А вот таким образом – звони! – опять подался вперёд Попов.

-До Маложмы 40 километров, - развёл руки Ерохин.

-Руки в ноги и бегом в Маложму или в Нижмозеро. До последнего, насколько я знаю, намного ближе.

-Почта там работает только до 5 часов вечера.

-Ты как хитрый еврей: у тебя всегда есть выход, - раздражённо стукнул по столу двумя кулаками Попов.

-Заявить ему, что еврей здесь – я, а Валера - русский, - подумал я, промолчал, опять захотел сказать, но неожиданно блеснула мысль, - А не комплимент ли это? Поблагодарить его, может быть?

Попов продолжал: «Это как в том анекдоте, когда всегда есть два выхода. Вы должны, прежде всего, сообщить нам, а мы в Москву. У нас в МГУ есть специальные люди с юридическим образованием и за 5 дней они смогут всё раскрутить. В том смертельном случае в Казахстане, благодаря решительной работе наших людей, с которыми быстро связались, вся вина пала на принимающую организацию. Так следует работать. Случиться может всё, у всех и каждое мгновение, но мы обязаны правильно прореагировать, чтобы сами понимаете…

-Как же я могу не связываться с ПМК? – снял очки Ерохин.

-Да, чёрт возьми, что же ты не понимаешь? Я не призываю тебя не связываться через рацию ПМК – другого выхода у вас, наверное, и нет, но ты должен немедленно сообщить и нам. Ты должен понять: мы все сейчас плывём в одной лодке. Мы не хотим тебя ни потопить, и ни выбросить из неё, но и ты должен помогать нам. Мы обязаны делать всё, чтобы при любом раскладе выйти чистыми из любой грязи. Ты понимаешь, Валера, выйти чистыми и любой ценой, а ты мне тут несёшь всякую хуйню. Не лезь в бутылку, Валера. Мы с тобой в одной команде, - аж вспотел инженер районного штаба.

-Я – представитель архангельского горкома партии, - подал голос, промолчавший весь вечер брюнет, - А лекции бойцам отряда врач читает?

-Да, вот они записаны в журнале.

Длинный нос горкомовца ткнулся в мои записи и тут же оторвался: «А вот комиссар сказал, что врач лекций не читает».

-Это не относится к комиссарской деятельности: он просто мог этого и не знать, - неожиданно встал на мою защиту Попов.

-Странно, очень странно. А местному населению врач отряда лекции тоже читает? – уставил свой нос в противоположный от меня угол горкомовец.

-Да, - пошёл я ва-банк, - врать так, врать.

-Сколько человек собираются?

-Вот тварь, - подумал я и сказал, - Около 20 человек на квартирах.

-Это что-то типа… но разве это лекции…

-Я там так и пишу, - оборвал я горкомовца, - Беседы и лекции.

-А лекарственные травы вы собираете? Я уверен, вы знаете: в этом году поступила разнарядка, что каждый строительный отряд должен собирать лекарственные травы и сдавать их в аптеки.

-Мы решили сдавать чернику.

-Всё равно, её тоже надо собирать - она скоро отойдёт – и сушить.

-Нам можно сдавать и не сушённую, так как сушить здесь негде. Поэтому перед отъездом мы её соберём.

-Но больше всего витамина «ц» в клюкве, - сказал Попов.

-Клюкву тоже собирать трудно, - оживился Ольсинский, - Лучше всего собирать грибы, когда их много, а потом пожарить. Особенно я люблю белые. Такая скажу я вам закуска…

возврат к началу.