|
Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница |
Верхнеозёрск-83 записки врача стройотряда -125-
Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения. Главный инженер ПМК Марков уже ожидал нас. Это был плотный мужчина лет 45 в очках с грубым, чуть охрипшим голосом. -Да, я тоже не согласен с этим актом, - пробуравил он меня сквозь очки. Пожимая плечами, я подумал: «Ничего они не закроют – зачем им отказываться от рабсилы». -Мы понимаем, что часть вины и на отряде, - сказал Аркадий. Марков снял трубку – он сразу же дозвонился до Остапенко: «Ну, что Николай Иванович? Завтра? Хорошо. В 9 утра в Верхнеозёрске». Многозначительно прихрюкнув, начальник повесил трубку, на глазах повеселел, откинулся на спинку кресла, нежно погладил животик. -Не поможете нам добраться до Верхнеозёрска? – заискивающим тоном спросил Аркадий. -Организую вам автобус, - милостиво дёрнулась начальническая рука. -У тебя есть перспектива в твоей конторе? – спросил Аркадий по дороге к автобусу. -С 5 параграфом - никакой. Если защищу диссертацию, то набавят 25 рублей. Да, я собираюсь… -Сейчас ведь совсем не выпускают, - вставил Аркадий, - Андропов пришёл всерьёз и надолго, он не Ильич, с ним шутки плохи. Больше тюрьмы я боюсь попасть в дурдом. Мы ведь знаем, как можно заколоть нормального человека психотропными препаратами, чтобы у него из всех дыр потекло. Я решил пристраиваться здесь. Плетью обуха не перешибёшь. Да, и если честно, то я не уверен, что там так уж хорошо… -Хорошо всегда, где нас нет, - перебил я Аркадия, - Есть хороший антисемитский анекдот. Стоит мужик, приложил руку ко лбу, всматривается вдаль. Подходит еврей и спрашивает: «Извините, что вы ищите?» «Где лучше». «Лучше там, где нас нет». «Вот это место я и ищу». Антисемитов следует слушать. Какой процент русских согласны с этим анекдотом? -Больший, чем мы думаем, но сейчас не выпускают. Меня научили родители быть реалистом и приспосабливаться… -Эта еврейская приспособляемость сплошь и рядом оказывается дорогой в крематорий, - опять прервал я Аркадия. -Ну, не так мрачно. Не всех ведь спалили. -Вот это – загадка истории, но всё ещё впереди. -Оптимистом тебя не назовёшь. У меня воспитание другое. Мой отец – хирург-уролог, профессор. Он заведовал отделением гемодиализа в МОНИКИ. На ровном месте завелась бодяга с одним старшим научным сотрудником. Продолжалась она года два. В конце концов, старший научный сотрудник ушёл, но и мой отец тоже был вынужден уйти. В таких ситуациях не рассматривают, кто прав, а кто виноват. Отца никуда не брали, конечно же, сыграл свою роль 5 параграф. Как говорят: «человек со спокойным 5 параграфом», специалист типа моего отца, устроился бы на следующий день. Отец же почти год был без работы – и это мужик в полном расцвете сил - в 51 год, хирург от Бога. По большому блату его устроили в платную поликлинику, где он зарабатывает 6 рублей в час. С хирургией завязал – нигде не дают оперировать. Но он приспосабливается, ищет и находит реальные выходы из сложившихся положений. Я спросил его об отъезде, и он категорически отказался. Я такой же. Я хотел пойти по стопам мамы - она психиатр. Два года был самым активным членом психиатрического кружка. Написал три статьи, больше, чем многие аспиранты, но мне по-дружески сказали: «Не рыпайся, парень. Безнадёжно. В первом меде с 5 параграфом в психиатрию не попадёшь». Что делать? Терапия меня совсем не привлекала: я люблю видеть результаты, поэтому пошёл на хирургию. Для поступления в субординатуру по хирургии мне, как инвалиду 5 группы, требовался только красный диплом. У меня было 7 четвёрок и одна тройка по топографической хирургии. Это был 80 год, олимпийский, то есть, длинные отряды на три месяца. Мы стояли в Казахстане и нас предупредили, что сразу же после возвращения пошлют на картошку из-за всё того же олимпийского года. Я в ЦРБ договорился о больничном. Мне придумали сотрясение мозга. Историю болезни писал себе сам. Чтобы восстановить силы, поехал отдохнуть в Крым. Врач в поликлинике 1 меда обнаружил у меня ещё и астено-невротический синдром и дал дополнительные три недели. Потом я взял ещё два месяца и выучил топографичку, как стихотворение. Сдал на отлично. Несколько четвёрок тоже пересдал на пятёрки. Короче, получил красный диплом. Хотел пойти в Склифосовского, но в Мосгорздраве предупредили, что начальник отдела кадров там жуткий антисемит. Со мной кончал 1 мед с красным дипломом один парень на «штейн». Он женился и взял фамилию жены, а его всё равно срезали и не взяли в субординатуру по нервным болезням, хотя он был лучший кружковец и тоже написал пару статей. Он пошёл на приём к Гришину. После аудиенции секретарь Гришина позвонил в деканат разобраться. Его в деканате знали, как «колхозника» - из 30 студентов он один поехал на картошку. В общем, пошёл я в ординатуру на микрохирургию, потому что заведует отделением приятный мужик по фамилии Степанов. Но вскоре я понял, что это очень узко, огромные затраты времени, больные в основном пьяницы, делаешь одно и тоже: сосудистый шов, сухожильный шов, нервный шов и по новой. Да, к тому же нет нужных ниток. Хотел практиковать на крысах, а нечем. Поэтому я перешёл в 20 больницу. Я веду 3 палаты, 18 больных, когда норма для ординатора – 10 и то они начинают пищать от усталости. У меня же куча энергии, я работаю по 12-13 часов в сутки. Я и в отряды езжу, так как хочу потратить эту энергию. Мне надо действовать. Я уже сделал 35 аппендэктомий и одну плановую холецистэктомию. Я всё больше и больше вхожу в хирургию. В Москве читаю только специальную литературу. На художественную не остаётся ни времени, ни, самое главное, желания, - Аркадий замолк, перевёл взгляд за окно. -Что дальше? – прервал я молчание. -В Москве в приличном месте мне ничего не светит. Поэтому я уже летал в Мурманск и договорился о распределении после ординатуры туда. Там есть место и с нашим параграфом и зарплата значительно выше. Я хочу заниматься абдоминальной хирургией, экстренной. В отличие от многих хирургов, которые любят только резать, я люблю выхаживать больных… - Аркадий опять замолчал. Хайнозёрская, технологическая дорога – коридор в лесу – мчалась почти прямой линией, огороженной стенками леса. На километры ни живой души. Мелькание сносимых ветром времени деревьев. Миг и ещё миг… -Я тоже думал об отъезде. Сначала решил, что если уеду, то только в Израиль. Я даже попросил, чтобы мне прислали вызов. Но сейчас не выпускают, и, кроме того, знаешь, я люблю лес, - Аркадий посмотрел за окно, - Охоту, рыбалку, лыжи. У меня есть школьный друг, тоже врач. Он распределился в Архангельск. Если в Москве не хватает анестезиологов и тьма хирургов, то в Архангельске всё наоборот. Он вынужден был переквалифицироваться из анестезиологов в хирурги. Его счастье, что ещё в институте он думал о хирургии, иначе я себе просто не представляю, как можно работать хирургов, если не испытывать что-то к этой специальности. Он обещал похлопотать о грамоте для меня у областного врача. С моей стороны я тоже наладил с областным врачом человеческие отношения: достал ему Цепорин (антибиотик). Короче, я окончательно решил пускать корни в России, хотя, казалось бы, куда уж больше. В общем, я перестал планировать отъезд. В Мурманске познакомился с девушкой – она – первый секретарь мурманского обкома комсомола… -Не слабо, - вырвалось у меня. -Нет, я собираюсь на ней жениться не потому что она большой комсомольский вождь. Она стала моим последним гвоздём в окончательном решении отбросить всякую мысль об отъезде: сам понимаешь, что её пост требует чистейшего происхождения, коренная северянка. Я её уже познакомил с родителями и моими сёстрами – у меня две сестры: одна школьница - кончает школу, а вторая - учится на втором курсе сангика. Она всем понравилась. Осенью мы должны сыграть свадьбу. Она, как сам понимаешь, у меня не первая женщина, но есть в ней что-то притягивающее меня, как магнит… -Разумеется, комсомольская богиня и должна быть такой. Кстати, а ты ведь можешь испортить ей карьеру своим неправильным происхождением. -Мы это обсуждали. Она согласна. -То есть, любовь столь зла, что променяла тебя на карьеру. -Как ты уже заметил, меня цинизмом не удивишь. Я, кстати, как-то путался с одной девицей из Красноборска. Девочка – сказка, но город совершенно голодный. Дают талоны на мясо – 1 килограмм на человека в месяц, 200 грамм масла на месяц. Ладно, вот тебе интересное чтиво, ознакомься, пока я подремлю, а то совсем вырубаюсь, - Аркадий передал мне несколько листов из своего дипломата и мгновенно отключился.
Приказ номер 7 04. 08. 1983 г.
-Не столько твоя подпись шаг к тюрьме, сколько чужая. Не уверен, что герой такой бумаги способен хоть что-нибудь отсудить, и совершенно неважно, что написать это можно по поводу любого врача отряда, были бы бумага, ручка, и самое главное желание. Сколько раз я говори Свете, что нельзя дежурных по кухне допускать к приготовлению пищи, да что ей, она вышла сухой. Не пойду же я оправдываться, тем более, и без Григорьева они придумают что хотят. Да, Григорьев и не играет роли в моих обвинениях. В лицо мне не сказали ни слова, потому что нечего было. Кроме комнаты комиссара, в отряде относительно чисто, уверен, что не хуже, чем в других. Кухня - это больное место любого врача отряда, у нас она не самая плохая, да и про неё они не пишут. Лишь общее обвинение, без всяких деталей, - посмотрел я на мирно посапывающего Аркадия и продолжил приятное чтение.
Постановление номер 17 о приостановлении строительства, вводе в эксплуатацию.
Верхнеозёрск -83. Записки врача стройотряда. Первая страница следующая страница возврат к началу. |