Встречи.
Главная страница

Верхнеозёрск-83. Записки врача стройторяда. Первая страница

-121-

Всё нижеизложенное не имеет к прекрасной действительности никакого отношения.
Ненормативная лексика используется только в силу крайней необходимости.

Я их сразу же опознал: пузырь – это главный инженер Вельской ПМК и полноватый, смуглый, лысый, горбоносый, с гнилыми зубами наперекосяк, в коричневом костюме – сам Мовсисян. Вот и встретились.

-Вы куда? – упёрся в меня колючим взглядом главный инженер.

-В Онегу.

-Зачем?

-В СЭС.

Я прошёл ещё шагов 10 и вдруг Мовсисян опомнился или его главный инженер настропалил: «Какую СЭС? Зачем? Немедленно остановитесь », - закричал он как-то навзрыд.

Я повиновался - не убегать же. Начальники подошли и упёрлись в меня леденящими, ничего хорошего не предвещающего взглядами.

-Я составил акт по столовой посёлка Верхнеозёрский, в котором рекомендую её закрыть, - заговорил я первым, не выдержав молчания.

-Кто вы такой? – заорал Мовсисян.

-Врач.

-Как фамилия? – на этот раз разрушающая звуковая волна резко усилилась обильными брызгами слюны.

-Костровский Илья Захарович.

-Почему я вас не видел? Я два дня ходил по посёлку.

-Я не занимаюсь производством.

-Что вы воду мутите? Чего вы хотите? Убирайте лучше лагерь? – от начальнического рёва противно заколебались ближайшие кусты.

-Я не воду мучу, Я исполняю свой долг, - заорал я в ответ, пытаясь достичь децибелов ответственного работника.

-Вы – рабочий ПМК, - вступил в игру Вельский начальник.

-Нет, я, прежде всего, врач, и я несу моральную и юридическую ответственность за людей, которых вывезли и поселили в Верхнеозёрске.

-У вас есть начальник – зональный врач, Он должен давать вам распоряжения, - подался в мою сторону могучим пузом Вельский.

-Зональный врач ни за что не отвечает. Если что-то случается, то ответственность несу только я.

-Я ходил! Я беседовал с людьми! Я – начальник треста. Я запустил дорогу. Какое право вы имеете закрывать столовую?

-Рафаэль Багдасарович, и ведь люди хотят ещё остаться, - лисьим тоном, столь удивительным для его комплекции полебезил главный инженер ПМК. Будь у него пушистый хвост, он бы вился, извивался, расстилался, как его хозяин.

-Я не закрывал столовую – таких полномочий у меня нет, и не было. Я написал всю правду, а заведующая столовой подписала акт. Отлично, что вы открыли дорогу, но почему вы не зашли в столовую? Почему вы не создаёте нормальных, человеческих условий для всех жителей посёлка? Студенты уедут, на 10 дней раньше, на 10 дней позже - не важно, а люди там останутся жить…

-Вы студент, какого курса? - бесцеремонно перебил меня Вельский.

-Я – врач.

-Как вас зовут? – чуть успокоился Мовсисян.

-Илья Захарович.

-Вы, Илья Захарович, вы всё не то делаете. Я разговаривал с завстоловой: там требуется косметический ремонт.

-Я не согласен с вами. Я считаю, что там нужен капитальный ремонт, чтобы не произошло массового отравления. Я не могу взять на меня такую ответственность: пусть принимает решение руководство онежской СЭС. Без их санкции, которая снимет ответственность с меня…

-Сейчас лучше стало, - снизил тон и главный инженер.

-Ко мне обращались местные…

-Да, в июле были случай, но сейчас лучше, - опять оборвал меня Вельский.

-Что изменилось с июля?

-Вы всё не то делаете. Пришли бы ко мне, всё обсудили бы. Секретарь горкома, секретарь обкома все согласны, все говорят: «за», а вы и командир ваш мутите воду. Ваш зональный штаб живёт над нами. Я буду ставить вопрос. Чего вы хотите?

-Только одного и единственного. Для меня самое главное, чтобы люди, которых я вывез, остались здоровы. В нынешних условиях я не могу за это отвечать.

-Вы плохо живёте? – Мовсисян потряс головой, как будто бы она у него болела.

-Не об этом речь. Вы же знаете, что лагерь закрыт и не, дай Бог, что случится, то вы, извините, будете носить мне передачи в тюрьму?

-Глупости это. Дура написала. Но уже дали срок до конца следующей недели и всё исправят. Не то всё, не то. Подумайте, столовая на 50 посадочных мест.

-Пока 24. Но что написано пером, не вырубишь топором. Всё хорошо, что хорошо кончается, а если не получится «хэппи энда»?

-Да вы просто дрожите за свою шкуру?

-Моя шкура связана со здоровьем более 20 студентов МГУ и почти 30 студентов из Архангельска. И если, честно, то я не знаю, как отреагирует судья…

-Столы поставим, - опят перешёл на крик Мовсисян, - Продукты будем завозить. Я дорогу пустил…

-Я должен отдать акт главному врачу СЭС. Мы с ним говорили и его дело решать. Он захочет – ответственность падёт на него.

-А почему вы идёте? – спросил Вельский.

-Это мой долг и меня послал командир, - одновременно я думал, - Сдаст тут же, мгновенно скажет, что я ушёл вопреки его приказу. На хера мне это надо? Не ищу ли я приключений уж не только здесь, но и с продолжением? Что за чёрт меня несёт? Как будто бы попал в водоворот. Вернуться сейчас? Позор? Как будто бы испугался?

-Я вас не видел и не знаю. Не то, не то, - всплеснул руками Мовсисян.

-Что делать? Я обязан, - кивнул я головой, развернулся и продолжил свой одинокий путь. Неожиданно сзади посигналил «КРАЗ». Я остановился. Водитель открыл дверь. Я сел.

-Это всё из Верхнеозёрска? – спросил шофёр, - Все так топают. Что делаете там?

-Домики.

-Стройте получше: я хочу туда переехать. Уже подобрал себе домик рядом с лесом. Утром выйдешь, тишина, природа. Как люди в городах живут? Как вы в Москве? Я один раз был там, чуть с ума не сошёл. Больше не тянет. Всё ревёт, всё бежит. На каждом шагу плати.

Хотя Мовсисян несколько раз говорил о своём открытии дороги – он несколько поторопился: остались многокилометровые пустоты без всякого намёка на цивилизацию. «КРАЗ» проскочил их довольно легко, так как дожди ещё не сделали лужи непроходимыми. Наконец-то добрались и до дороги возле вагончиков ДСО. Дальше, по самой хайнозёрке, машина мчит. Справа Маложма. Ба, кто это там стоит и ловит лесовоз? Аркадий Борисович. А кухня наша работает, хотя и не имеет права. Захочет – утопит, и, прежде всего, меня. Но делать уже нечего, чёрт с ним.

Около 6 часов вечера я вышел на центральном проспекте Онеги, разумеется, по имени Ленина и двинул в сторону СЭС. Из дверей уже родного мне управления вышли Слуцкер и молодой человек лет 27 с крупными чертами лица и рыжими кудрями: «Ты уже наш штатный сотрудник», - улыбнулся санитарный врач.

-Рад стараться, - протянул я руку.

-Знакомься, кажется, вы ещё не встречались – Серёгин Виктор Павлович – наш коллега – врач-эпидемиолог.

-Очень приятно, - пожал я большую и крепкую руку.

-В каких ты отношениях с Верховским? – улыбнулся Слуцкер.

-В Москве были нормальными, а сейчас – не знаю.

-Он обвинил тебя в вымогательстве.

-Ну, да, всего-то, такой пустячок.

-Пустячок, а приятно, - неожиданно Михаил замолк.

Я посмотрел на него выжидающе-вопросительно.

-Начал, так уж рассказывай всё, - пожал плечами Виктор.

-Он пишет на тебя какую-то телегу с сообщением по месту твоей работы, - опять внезапно замолк Михаил.

-А я пишу оперу. Правильно сказал Виктор, уж если начал и знаешь, то, будь добр, утоли моё любопытство, в данном случае совсем не праздное.

-Верховский пошёл в ЦРБ, и там ему заведующая поликлиникой Татьяна Васильевна рассказала, что ты вымогал больничный лист для девочки с пальцем.

-Открытый перелом, - вставил я.

-Пустяк, - ухмыльнулся Михаил, - Кроме того, ты вроде бы не работаешь. Верховский говорил, что ты позоришь Москву, что москвичи не все такие…

-Ёб твою мать, - выдохнул я, - Неужели ни слова не сказал, что одновременно я позорю и всю московскую область вкупе с соседней Тульской? Это упущение.

-Исправится. Просил написать на тебя акт…

-Вот это правильно, по типу, как я накатал на столовую.

-Татьяна Васильевна отказалась, сказала: «Пусть замглавврача по ВКК пишет». Та тоже отказалась, сказала, что видела тебя совсем мало. Кроме того, Верховской говорил всем в ЦРБ, что ты никого в посёлке не принимаешь, ни бойцов, ни местных и только вымогаешь деньги. Всё это и ещё чёрт знает чего наговорил о тебе в горкоме.

-Для акта вполне достаточно, - бросил я и подумал, - Откуда только ты всё это знаешь в таких подробностях? Или местная земля мгновенно полнится слухами, то есть «шлюхами»? Или я стал параноидным?

-Давай твой акт, - протянул руку Слуцкер.

Дойдя до проникающих в дыры животных, Михаил и Виктор искренне засмеялись. Некрашеные доски пола тоже вызвали у них очень весёлые улыбки.

-Ну, что?

-Конечно, надо закрывать, двух мнений быть не может, но что сделает Остапенко? С точки зрения санитарных законов следует закрыть большую часть предприятий Архангельской области… - весело произнёс Слуцкер.

-Не только Архангельской. Кроме того, что это – советские законы и вообще законы здоровья, - проговорил Виктор Павлович.

-Ты ещё спрашиваешь? – пожал я плечами.

-Да, всё никак не освоюсь… - улыбнулся Михаил.

-Одна моя знакомая любит говорить: «У матросов нет вопросов», - почему-то радостно улыбнулся я.

-Остапенко хотел, чтобы я поехал в Верхнеозёрск в пятницу, но я отказался, не хочу связываться и у меня есть хороший предлог – иду в отпуск, - кивал Михаил.

-Мне тоже предлагал, но и я не хочу вмешиваться, пока не требуется эпидемиолог, - сказал доктор Серёгин.

-А Людмила Николаевна?

-Она заболела, - ответил Михаил.

-Уже заболела? – хмыкнул я.

-Действительно, высокая температура.

-Здорово, - потёр я подбородок, - Что же будет?

-Трудно сказать. Остапенко будет кричать. У тебя могут быть неприятности в Москве. Черкни мне в сентябре, как всё это дело закончится, - Слуцкер написал на листочке свой адрес и протянул его мне.

-А что Верховский говорил в СЭС?

-Они с главным врачом немного пошушукались, и Верховский поехал наводить порядок в Верхнеозёрск.

-По-честному, мы оказались сами виноваты: существует положение, по которому мы должны предупреждать о наших актах закрытия партийные органы, хотя бы партком ПМК, а ещё лучше городской комитет. Поэтому они так и защищаются. Они чувствуют себя задетыми, - сказал доктор Серёгин.

-Просто оскорблённые и униженные в лучших своих чувствах. Остапненко должен быть на своём посту большим дипломатом, - усмехнулся я.

-Ему тоже нелегко, - проговорил Михаил.

-Людмила Николаевна никогда не будет главным врачом, - выдвинул я свой тезис, и неожиданно в нескольких метрах от нас выросла тощая фигурка Александра Борисовича Верховского. «Значит, в Маложе он ловил попутку не в Верхнеозёрск. Интересно», - в первый момент я даже чуть растерялся.

-Только не бейте здесь друг друга, - плотоядно усмехнулся Слуцкер.

-Вот уж этого удовольствия я не доставлю никому, - развернулся я в сторону приближающегося врача районного штаба и широко развёл руки,- Аркадий Борисович, какая встреча.

-Илья Захарович, очень рад. С тобой я поговорю завтра, а теперь интимно с Михаилом, - взял Верховский Слуцкера под локоть и отвёл в сторону.

Виктор и я прошли вперёд.

-Как давно в славном граде Онега? – спросил я.

-Уже третий год. Я, как и Михаил из Ленинграда. Надоело до чёртиков. Хотел бы уехать, но служить врачом СЭС в Колпино, чтобы бегать по предприятиям и писать никому не нужные акты – бред, а места эпидемиологов забиты и передаются по наследству. Может быть, подамся в Питере на «Скорую помощь». Вообще, я понял, что СЭС – это… - но Виктор осёкся на полуслове, так как подошедший Михаил почему-то не дал ему договорить, потянув за рукав.

-Ну, что он? – не могло не вырваться у меня.

-Я как проститутка: он спросил, что у тебя за акт.

-Правильный вопрос, надеюсь, что таким же правильным был и ответ.

-Можешь не сомневаться.

-А куда же сам Аркадий Борисович исчез? - покрутил я головой на 360 градусов.

-Только что был тут, - удивился Слуцкер.

-Сие есть тайна, - проговорил я.

-Ладно, доктор, держись, - дуэтом проговорили врачи СЭС. Мы обменялись прощальными рукопожатиями и разошлись. Размышляя о текущем моменте, я пошёл в общагу, называемую «бичярня».

Опять неожиданное свидание – на улице Матросова прямо мне навстречу шли верхнеозёрские командиры.

-Какая встреча! Что вы делаете в нашем прекрасном городе? – засмеялся я, подумав, - Как она, планёрка?

-Тебя ищем, в основном. Онега полна слухов о твоих подвигах, Геракл ты наш. Ну, рассказывай, - быстро-быстро заморгали глазки Ерохина.

Я изложил в подробностях всё пережитое с момента нашего расставания, про себя всё время представляя, как Ерохин всем говорит, что я всё делаю вопреки его приказам.

-Когда ты уехал, то мы написали Макарову длинные бумаги с объяснением необходимости нашего отъезда. Он подписал и отпустил нас на один день. Мы ноги в руки и вперёд. Попали на какой-то автобус, который остановился в Маложме. Водитель куда-то сбежал…

-В магаз за водкой, - бесцеремонно перебил я Ерохина.

-Скорее всего. Все пассажиры вышли размяться. Мы тоже. И тут, радостный голос: «Валера». Оборачиваюсь, и кого ты думаешь, я вижу?

-Не надо быть семи пядей во лбу: Аркадий Борисовича, - усмехнулся я.

-Правильно, доктор, ты начинаешь разбираться в местной диалектике. Он меня и спрашивает: «Ты куда?» «В Онегу», - отвечаю. «А где твой врач?» «В Онеге». «Что он там делает?» «Повёз акт на столовую в СЭС». Аркадий Борисович ухмыльнулся. «Акт подписан завстоловой», - говорю я. «Да. А что мне делать без вас в Верхнеозёрске? Еду с вами в Онегу».

-Как интересно всё закручивается. Того и гляди, и в Москве с работы уволят, - подумал я.

возврат к началу.