Встречи.
Главная страница

ХХ Слёт.
Обложка.

-7-

Предупреждение: иногда, и только в силу крайней необходимости, используется ненормативная лексика!

-Перепила. Семейная сцена, - потянулся Орлов и закурил.

-Шерше ля фам, - бросил работник здравоохранения.

-Шерше ля Бам, - пошатываясь, добрёл до огонька некто поддатый.

Вскоре в подтверждение слов Орлова появилась Инна, поддерживаемая под руки Воронцом и девушкой лет 20. Её подвели к костру. Даже его зыбкий свет пляшущих язычков высветил и подчеркнул бледность щёк недугующей. Вскоре Инне опять стало хуже. Преданный муж с напарницей отвели страдалицу в сторону и поддерживали её под белы руки, не давая плюхнуться в снег, потерявшее мышечный тонус тело. При этом болящая издавала звуки, способные вызвать беспокойство у самого невозмутимого или равнодушного человека.

-Помог бы ты, доктор, - глядя куда-то мимо в тёмную даль, проговорил Орлов.

-В вытрезвителе не работаю.

-Как бы чего не произошло. Профессионал всё же, потом угрызения совести замучают, - прищурился Орлов, разглядывая пламя.

-Ты полагаешь, стоит?

-Обязан. Медицина у нас бесплатная.

-И это её проблема: лечиться даром - даром лечиться, - сплюнул врач, но всё-таки оторвался от своей приятельницы и, покачиваясь, побрёл в сторону блюющей.

-Скорая помощь прибыла, би-би. Давай помогу, - весело произнёс доктор.

-Отбрысь отсюда на 10 метров, - грубо и вызывающе огрызнулся супруг, так что разнеслось на всю округу.

-Что!?

-Что слышал.

Опешивший эскулап, развернулся и, потряхивая головой, возвратился к костру, даже меньше шатаясь.

-Я ему, суке, этого никогда не забуду. Неделю назад битый час по телефону морочил мне голову своей болью в боку, а сейчас так…

-Успокойся, Эдик, - вновь прижалась девушка к своему кавалеру, - Люди неблагодарны.

-Люди - неблагодарные бляди, жизнь - бардак. А Воронцу я этого никогда не забуду. Он ещё побегает за мной. Медицина у нас бесплатная, а за вытрезвитель и за хамство обязаны платить…

Орлов встал и, чуть наклонившись, задумчиво ковырялся веткой в углях костра. Затем он выпрямился и потянулся: “Охота с кем-нибудь поспорить… Да не с кем: Коровин с какой-то дамой, Стас - совсем пьян.

-О чём? На какой предмет? - спросил Борис, тоже испытывающий огромное желание почесать язык.

-А это всё равно, главное побазарить со страстью, а тема - неважна, был бы накал.

Борис обиделся, предлагать себя в собеседники не стал, только спросил: “Ты не знаешь, где можно попить чаю?”

-Возле кухонного костра.

Появился Проценко, посмотрел на кого-то незнакомого ему мутными глазами, что-то недовольно промычал и исчез в неизвестном направлении.

Горели костры, вырывая из мрака окружающего леса прилежащее к ним пространство. Ставшие больше и толще снежинки продолжали свой тихий хоровод, медленно кружась, задумчиво и неумолимо притягиваясь безжалостной силой к своим последним мгновениям на земле.

На брёвнышке возле кухонного костра восседал Аркаша - русый мужчина с бородкой и усиками лет 33 без шапки. Расстёгнутые на все пуговицы куртка и рубашка обнажали всеобщему обозрению волосистую грудь. Позу Аркаша поддерживал напряженно-вынужденную: всё время заваливался направо, упирался рукой в бревно и с трудом возвращал непослушную плоть в состояние, приближающееся к вертикальному, чтобы через некоторое время, после мучительной и героической борьбы с гравитацией опять запрокинуться. Вот и очередная победа сил земного притяжения. Аркаша вновь сломлен, опирается на руку, перекашивает голову и видит на соседнем бревне сидит лицо противоположного пола. “Женщина, - мычит он. - Иди сюда”. Аркаша отрывает ладонь опорной руки от бревна, видимо, чтобы обозначить новое место для приглашенной дамы, но подобные усилия в его состоянии явно противопоказаны и он обречён рухнуть, как под корень подрубленное деревце, боком на бревно, не успевает подставить непослушные руки и шариком скатывается на чёрный, замешанный множеством ног в грязь снег.

-Ослаб Аркаша. Он весной с женой развёлся. А ты говоришь - женщины. Довели человека, - заметил беседующий с Алисой Павлов, встал и усадил бедолагу на место.

-Он - совершенно невменяемый, - брезгливо бросила Алиса.

Но чувства в Аркадии уже проснулись. Он опять смотрит направо на свою сексуальную приманку и мычит: “Ж-женщина…ж- женщина…Ид-ди сю-да”. Теперь уже учёный, поэтому рук не отрывает и только слегка шевелит пальцами.

-Нет, Аркаша, - качает головой девушка.

-Иди сюда, - требует возмущенный до глубины души кавалер: пользуется его тяжелым физическим состоянием, не позволяющим ему не только сделать шаг, но и оторвать от бревна опорную руку.

Не соблазнившись открывающейся возможностью общения с таким ухажёром, она встаёт и исчезает во мгле среди деревьев.

-У, блядь. Все бабы – бляди, - рычит Аркаша, но тут в его резко суженное поле зрения попадает другой объект требуемого пола: лет 45, тощая, сутулящаяся, очкастая, с сигаретой во рту.

-Ж-женщина, иди сюда. Н-немедленно.

Она, действительно, подходит к Павлову и говорит: “Надо помочь отвести Аркашу в палатку”.

-Ты думаешь, тётка? - пожимает плечами Павлов, но встаёт и, пошептав что-то на ухо пьяному, уволакивает его прочь.

-Сколько бухих, сколько… мы спиваемся, мы ищем смысл бытия… - чуть подвывает кто-то.

-Сие и есть одно и то же, - звучит чугунный голос с заиканием.

-И я тоже пьян как зюзя, - пребывает некто третий в философском расположении духа.

Устало догорает плекс в баре. Утомлённо, по инерции, суетятся бармены и, наконец, исчезают. Последние посетители уже через силу заливают в себя - не пропадать же добру - остатки горячительных жидкостей. Чтобы согреться, Борис с отвращением пьёт какой-то тошнотворный вермут.

-Ты кто такой? - упирается в него пузом и дышит в лицо перегаром Серых.

-Что ты имеешь в виду под словом “кто”? - отрывается Борис от кружки.

-Что имею, то введу. Нет, ты кто такой? - повторяет Серых, цепляясь за пуговицу телогрейки собеседника.

-Я - человек.

-А откуда ты такой человек? Тебя Орлов привёл? Да?

Борис вспоминает, что ровно год тому назад на Х1Х слёте состоялся точно такой же допрос и отвечает: “Да, Орлов”.

-Орлов, - зовёт Серых, стоящего возле костра спиной к ним магистра ещё не снявшего свой чёрный плащ, но тот не слышит или не хочет слышать, а к Серых подходит миниатюрная женщина лет 30 и он мгновенно теряет всякий интерес к Борису, закричав: “Половой, два сухого”. Но так как барменов уже давно и след простыл, то он сам шарит в ящиках, пытаясь найти желаемое.

Недалеко от бара двое молодых людей лет 25 фехтуют на взятых у магистров шпагах. Звенят клинки. Бесшумно планируют вниз пушинки снега. Катится в небытие ноябрьская ночь.

Орлов задумчиво стоит возле костра. Узорные снежинки тают на его танкистском шлеме, чуть запотели очки. Орлов опять сетует, что не с кем сцепиться в споре, хотя, ох, как хочется. Борис вновь обижается и опять спрашивает его о чае и Орлов ещё раз отсылает его к кухонному костру.

Кухонный костёр, расположенный метрах в 50 от основного, намного меньше и народу там совсем немного. Натянута проволока для канов, которые сами по себе чёрными кочками возвышаются рядом с костром. Всё пространство вокруг утоптано и усеяно пустыми банками из-под консервов. Разнообразные, в основном порванные, коробки валяются, где попало. Грязные кружки, вилки и ложки свалены в кучу.

На брёвнышках сидят несколько человек, в том числе один из новообращённых, а именно: Коровин. Возле него поджала под себя ноги в пимах совсем молоденькая на вид девушка в вязанной пушистой шапочке. Они курят. Девушка рассказывает об Америке. Полноватый человек в телогрейке прислушивается, а затем спрашивает: “Ну, и, действительно, так плохо на проклятом гниющем Западе?”

-Как там, в двух словах не скажешь. Я провела в Нью-Йорке очень хорошие годы с 12 до 16 лет.

-Вы учились в американской школе? - подсел поближе к девушке мужчина.

-Нет, у нас была своя школа.

-Отец - ответственный работник и все проверены Гб, если сам не гебист, - подумал Борис.

У девушки широкое лицо с выпирающими скулами, большой рот, чуть раскосые глаза; красивой не назовёшь, но есть в ней что-то неуловимо-притягательное, лёгкое и очаровывающее. Она нашла наименее грязную кружку, ополоснула её чаем, следующей порцией жидкости наполнила, положила несколько печёных картошек и горстку зелёного горошка из банки на тарелку и предложила всё интересующемуся США.

-Спасибо, - взял мужчина питьё, - Я сыт, - оказался он от еды.

-Видно, что ты не из этой компании, - вступил в разговор Коровин, - Здесь не принято отказываться. Давай познакомимся - это - Лариса, а я - Володя.

-Юра.

В это время появились Травин, Белкин, Саша и Семёнов - Жень Шень.

-Пьян, да умён - два угодья в нём, - продолжил разговор Белкин.

-Не у всех здесь сегодня можно найти второе угодье, - рассмеялась Лариса.

-Мадмуазель изволит выражаться высоким ямбом, - приподнял Травин свой котелок.

-Ну, уж увольте - это есьм народная мудрость, - не согласился Белкин, на затылке которого лихо и легкомысленно сидела старомодная шляпа, - Наши предки были не дурней нас.

-Но уж скотобой точно не пили, - ухмыльнулся Юрий.

-Скотобой - это так, ерунда, символ. Вот вы, барышня, где изволите служить? Неужели тоже физик? - шаркнул ногой Белкин.

-Нет, не все же здесь сегодня физики и я одна не из них, - улыбнулась девушка. - Служить тоже ещё не служу, а учусь в Суриковском.

-Художницей будите, от слова “худо”.

-Мечтаю стать художницей, но это от совсем другого слова.

-Ну, и рисуете с голой натуры?

-В том числе. Такова уж наша специальность.

-Хорошая, однако, очень хорошая специальность, - кивал Травин, как китайский болванчик.

возврат к началу.