Встречи.
Главная страница

Гималаи-2007.
Первая страница.

-30-

Никакие совпадения с ныне здравствующими людьми, жившими в прошлом и собирающимися сделать это в будущем, невозможны, просто потому, что непонятно, какое отношение к реальности имеет всё написанное ниже.

-Ну, и организация! Эта гостиница хуже той и скорее дороже, - почему-то опять вернулся обычно тихий и внешне принимающий всё Михаил к этой теме.

Я лишь пожал плечами - зачем зря тратить энергию: "Чем ещё кроме строительства Саяно-Шушенской ГЭС занимался ваш отец?.

-Он ставил кресты и ремонтировал купола церквей, Делал это почти бесплатно. Но одного священника что-то не устроило, и он наслал на папу бандитов, причём именно в 90-е годы полного беспредела. Сплава Богу, что всё обошлось без крови, бандиты только устроили погром в квартире.

-А как сейчас с бандитами?

-Сейчас всё так же, но получше, во всяком случае, появились охранные фирмы, куда можно обратиться за помощью да иной раз и милиция помогает, - как всегда поглаживал подбородок Михаил.

Следующим утром Ирина попросила меня сопровождать её на пляж, потому что одним женщинам там очень неуютно. Пошла с нами и её соседка по комнате полноватая цыгунистка Раиса.

Перейдя по вантовому мосту на другой берег Ганга, мы повернули налево и, пройдя метров триста, спустились с возвышения на песчаный берег великой индийской реки.

Метрах в 100 от воды, прибитое к деревянному столбику, объявление на двух языках – хинди и английском гласило: "Купание и плавание строго запрещено. Обнажение и выставление тела противоречит индийской культуре и наказуемо по закону".

Ирина и Раиса мгновенно разделись и бросились в объятия зеленоватой, тёплой воде.

В метре от запрещения на блестящем песке сидели три очаровательные девушки в купальниках, рядом с которыми развалились две большие собаки. С первого взгляда я принял их за израильтянок, но прислушавшись к речи, понял: типичное не то. Девушки скупались, вернулись, одна зажгла ароматную палочку, другая сделала горку из песка и закурила, третья запела очаровательную песенку прекрасным голоском. Потом её сменили ничуть не хуже поющие подружки. Затем они запели трио. Завершив пение, стали болтать и смеяться, позвали: "Тиче, намас'тэ", - проходящего мимо человека лет 50 в белом сари под зонтиком. Он не обернулся, может быть из-за одеяния девушек, которые переглянулись и стали делать дыхательные упражнения - пранаяму.

-Откуда вы? – спросил я девушек по-английски, когда они прекратили пение.

-Из Бразилии. А вы?

-Девушки из России, а я из Израиля.

-Очень приятно, - радостно засмеялись три очаровательные феи и вернулись к своим занятиям.

-Хорошо прово`дите время, - зазвучал сбоку голос Раисы.

Я кивнул. Раиса переоделась и ушла, оставив нас вдвоём с Ириной.

-Почему ты поехал в Израиль, а не в Германию или Штаты. Моя лучшая подруга-еврейка уехала в Германию? – Ирина единственная с самого начала начавшая обращаться ко мне на "ты".

-Германия просто не в счёт.

-Из-за войны?

-Из-за 6 миллионов, из которых полтора – дети. Кстати, миллионов может быть и семь, как и детей – не полтора.

-Чем лучше русские, которые под руководством Сталина творили такое?

-Сталин не русский.

-Но это не важно.

-Согласен, но я ведь и уехал из России. Германия исключена, лучше сдохнуть. В прошлом году Олег на вопрос: "Почему он живёт в Питере?" Ответил: "У меня нет простого, линейного ответа. Его ответ мне очень понравился – у меня тоже нет линейного, простого ответа.

-Но ты попал в самую войну. Как вы там живёте? Я себе не представляю. Есть надежда на окончание конфликта?

-Нет. Точнее, надежда есть, а окончания нет, быть не может, - не захотел я вдаваться в подробности происходящего, с моей точки зрения, в Израиле.

-Так что же бесконечность?

-Я не знаю, что такое бесконечность. Была же 100-летняя война. Война продолжается столько сколько требуется. Самое ужасное, намного хуже войны – это ложь о мире. Ложь омерзительна, почти всегда, особенно ложь о мире. Всё что угодно, только не такая ложь.

-Нет, нет ничего ужаснее войны. Лучше – самый плохой мир…

-Плохой мир – это обычно введение в войну в самых отвратительных условиях. Израиль – совершенно ненормальная страна, самая сумасшедшая страна мира, и он приобретает хоть какую-то нормальность лишь в состоянии войны.

-Это ужасно.

Неожиданно я обратил внимание, что разговариваю с молодой, стройной, красивой женщиной - нахождение рядом с представительницами прекрасного пола опасно для мужчин любого возраста. Я завалился спиной на горячий песок и спросил: "Что делает твой муж?"

-Я разведённая.

-Извини.

Мы помолчали: "Что ты закончила?"

-Ещё в советское время институт картографии в Москве. Поэтому меня распределили на работу в Питер. Работа мне нравилась. Знаешь, в Советском Союзе было много нехорошего, но большинство людей чувствовало `большую уверенность в завтрашнем дне, чем в новой России. Сейчас с этим проблемы. Я знала, что если я стараюсь, то меня не выгонят и контору нашу не закроют. Просто так не выгоняли даже проштрафившихся. Как-то, одна из самых обязательных работниц составила карту Англии. Картографы совершенно регулярно получают специальные сообщения об изменениях. В тот раз получили сообщение о новой буровой платформе. Эта девушка составила карту. Проверяли её все: начальник, корректор, главный корректор. А она отложила координаты той буровой от неправильного меридиана, и так получилось, что все остальные проверяющие тоже откладывали неправильно. Через некоторое время из Англии поступил запрос: "Откуда у вас такие сведения?" Ну, и что? Пожурили и лишили премии. И это всё.

Мы опять притихли.

-Ты довольна своей работой?

-Я хотела бы поменять её: трудно и надоело пять раз в неделю ходить в контору, да ещё за совсем небольшие деньги. У меня с подругой был бизнес - оформление бумаг, но надо уметь брать деньги у людей. Мы старым клиентам делали такие скидки, что они нам сами говорили: "Возьмите, вы ведь тоже должны зарабатывать". "Да что вы, Ольга Петровна, вы наши старые клиенты". Вот и закрылись. Когда я перешла служащей, так хорошо стало - отсидел свои пусть и тяжёлые восемь часов и всё, голова не болит.

-"На Земле весь род людской чтит один кумир презренный, нет, скорее, священный, – вспомнил я.

-Я не хочу думать о деньгах, - резко мотнула головой Ирина, - У меня был период, когда я только о них и думала, почти голодала. Сейчас я получаю немного, но я не думаю о деньгах. Я не понимаю пожилых, которые всё время думают о деньгах, продолжают крутиться…

-А что им ещё делать?

-Сидели бы и смотрели на воду, на реку, на море. Я всё время говорю мужу мамы: зачем вам это надо? Он был в одной фирме и на них был наезд - он просто зелёным стал.

-Известно, что некоторые пожилые люди выходят на пенсию, и тут же умирают, потому что им нечего делать.

-Пусть ищут, придумывают. У меня есть очень смешные приятели, всё взрослые люди, лет 36. Мы были в походе по Крыму. Вдруг решили устроить гонки на матрасах. Грести ложками. Когда я рассказала одной девочке на работе она и говорит, сколько же вы выпили? Они же совсем почти не пьют, своей дури много.

-Каково твоё отношение с Небесами? – всё более и более я погружался в убаюкивающий, греющий песок.

-Я - православная, крещённая, но мне нравятся разные религии. Мне нравится иудаизм - там не изображают Бога, но я ни разу не была в синагоге. Хотя у меня было много друзей-евреев, они тоже в синагогах не бывали. Мне нравится католицизм - всегда открыты, можно зайти, звучит орган. Мне нравится здесь, индуизм…

-Ты участвуешь в чём-то регулярно, ходишь на исповеди, причащаешься?

-Нет. Я никому из них не верю, они просто служащие. Хотя был один батюшка, такой приятный, но он служит в церкви, которая близка к центру, а сейчас я живу далеко оттуда. Не с руки.

-Последний раз я был в Питере 10 лет тому назад. Говорят, с тех пор он очень изменился?

-Питер, не знаю, люди изменились. Раньше все хотели стать вулканологами, а теперь бухгалтерами или, в лучшем случае, юристами…

По возвращении в гостиницу я подумал, что здесь работают очень приятные внешне и внутренне молодые люди: улыбчивые, приветливые, пытающиеся помочь.

возврат к началу.