Встречи.
Главная страница

Алтай-2007.
Первая страница.

-2-

Никакие совпадения с ныне здравствующими людьми, жившими в прошлом и собирающимися сделать это в будущем, невозможны.
Предупреждение: в силу крайней необходимости используется ненормативная лексика!

На следующий день я планировал встать часов в 7 - легли-то около трёх, но вылез из кровати лишь в начале 9.

-И охота вам с таким рюкзаком, да неизвестно где, вместо того, чтобы… - угощала меня завтраком Галина Петровна.

-Как люди, - усмехнулся я, - Сдуру, всё сдуру. Я с вами согласен.

-Ну, хоть колбасы-то покушайте, - покачала она головой, - Что за гость такой, даже не знаю, чем вас угостить-то.

-Спасибо большое, уж извините за хлопоты. Салат из ваших огурцов и помидор – что может быть лучше.

-Это для взрослого-то мужчины.

Марк пошёл меня провожать на электричку. Шёл он с трудом, покачиваясь. Говорил изредка, не очень внятно, слышал ещё хуже.

-Это братик меня подкузьмил, - Марк даже заплакал, - приезжай в Израиль, да приезжай в Израиль. Я поддался. Уволился с работы. Ко мне там, скажу без лишней скромности, хорошо относились. Они ведь мне квартиру подарили - пусть и двухкомнатную в Сыктывкаре. Она стоила весной 3 миллиона рублей. Несколько лет назад, когда у них была огромная задолженность по зарплате, они мне подарили "Жигули". Я их отдал моему старшему – Юре, зачем мне-то, у меня служебная машина. Хорошо сделал. Короче, были уважение, почёт. Я работал, я всю жизнь проработал, а сейчас лишился всего. Что мне делать? От этого я и не нахожу себе места, иной раз жить не хочется, - опять слёзы в глазах.

Проселочной дорогой, отделяющей дачный кооператив от леска, мы шли на станцию. Поворот и дальше путь по тропинке в лесу. Но вот и станция: что-то типа небольшого депо и несколько разрозненных платформ, одна из которых маленькая - укороченное творение, способное вместить лишь 3 вагона. Над платформами возносится пешеходный мост.

-Я позвонил братику, - многовато неприязни вкладывал Марк в это слово - И спрашиваю его: "Зачем я тебе нужен с такой головой? Сдашь и меня, как маму в дом престарелых?" "Я уже купил тебе домик возле себя". "Как купил, так и продашь". Одно я знаю - в Израиль я не поеду. Что мне там делать? Мои дети и внучка здесь. Там только могила мамы. Могила папы - здесь. Я - мягкий человек, но уж если чего решил, то могу быть твердым.

-Похоже, как сталь, - подумал я.

Электрички ходят редко - раз в час. Никто не знал, на какой она остановится платформе - большой или маленькой, расстояние между которыми совсем немаленькое. Поэтому мы стояли на мосту.

-Ни дачи, ни пизды. В Сыктывкаре у меня осталась женщина - каждый день с ней разговариваю. А здесь сам видел - спим раздельно, хотя в моем возрасте.

-Нет тут ограничения сверху.

-Мы учились в одной группе киевского строительного техникума. Как это сейчас говорят, стали жить гражданским браком. К окончанию я решил проверить чувства. На распределение было только одно место в Ленинград. Я пользовался авторитетом у ребят, вот я и говорю им: "Ленинградское место моё - у меня там папа похоронен, я должен поехать туда". Действительно, никто Ленинград не попросил. Я поехал в Ленинград, а Галя - в Ригу. Несколько месяцев спустя я поехал к ней в гости. Потом перевел её в Тосно - я получил здесь квартиру, и мы официально расписались. Несколько лет спустя мне предложили руководящую работу в Петрозаводске. Она ехать оказалась: "Нет и всё". Я пожил тут, а потом уехал один. Но несколько лет спустя, я решил вернуться, потому что ребята подрастали и я понял, что им нужен отец. В Петрозаводске я получал по 500 рублей, а здесь на заводе - 180. Мы не ладили, она хотела мне всё диктовать. Потом взяли меня на два месяца переподготовки на полигон в Плесецк. Тогда он был совсем закрытым. Я там так хорошо строил, что мне дали две недели отпуска - это из двух-то месяцев. Я тут же приехал домой, а она говорит: "Не хочу". Я на следующий же день уехал. К тому времени ребята уже стали подростками, и я опять уехал один в Коми. Я мягкий человек, но если что решу, то могу быть очень жестким.

-Нравятся мне такие мягкие, белые и пушистые, как ныне модно говорить, - подумал я.

-Я познакомился в Коми с женщиной. Когда надо было, она приехала ко мне в Сыктывкар. Помаялись мы с ней по разным углам, по съёмным квартирам. Я фактически вырастил её дочерей, а потом помогал и с внуками. Когда началась вся эта Перестройка, и стало совсем плохо с продуктами, то я постоянно возил её дочерям полные сумки. Она только очень ревнивая: "Почему ты не разводишься? Для тебя дети на первом месте..." А для неё разве не так? Она очень волновалась, когда я уехал. Наверное, поэтому и заболела сахарным диабетом. Это ведь не заразная болезнь...

-Нет.

-Вот братик меня и сорвал. Полтора года я не живу. Я работал, как вол, а сейчас ходить не могу: из стороны в сторону болтает. Я уже просил у Коли работу. Сделал ему два проекта и всё. Пытаюсь говорить, а он: "Оставь меня, батя, дай отдохнуть". Он и, правда, целыми днями на работе - всё там на нём. 41 год и не женат. У меня в его годы уже взрослые сыновья были. Девок много - жены нет. Так и остаюсь с одной внучкой - фамилия пропадёт. Когда Коля кончал школу, то я сказал ему: "Если не хочешь быть маменьким сынком и не держаться за мамину юбку, то езжай учиться в Киев". Он согласился. Его, правда, забрали в армию, и отслужил он два года в Плесецке. После демобилизации вернулся на учебу. Вот только всё не женится никак. Осенью поеду в Сыктывкар - мне надо решать с квартирой. Потому женщина и не рада была, когда сказал ей, что приеду. "Ты приедешь продавать квартиру". Мне надо пенсию там забрать - хотя и копейки - 5 тысяч, но всё равно.

Марк замолчал.

-Галя пустила меня только потому, что эта дача записана на моё имя. Мы не ладим ни в чём. Она раздражается по каждому моему движению. Я возмущаюсь: "Ты не можешь мне всё диктовать. Не может быть всё по-твоему". А она мне отвечает: "Очень мне надо тебе диктовать". Разговор глухонемых.

Электричка опаздывала. Я попытался выяснить в кассе – единственное официальное место на станции – хотя бы, на какую платформу она прибывает, чтобы не прыгать – опоздание чревато ещё самое малое часовым ожиданием, но в ответ услышал грубо-хамское: "Сами смотрите".

-Ненавязчивый сервис, почище советского, - ухмыльнулся я.

Два моих июльских дня в Питере выдались замечательными: притушено-приглушенное солнце севера Прибалтики не жгло, а по-матерински грело, несильный ветерок ласкал мягким теплом, даже набегающие время от времени на светило облака не поливали дождем, не приносили холод, но лишь делали тепло ещё мягче, печальнее, задушевнее.

Моё первое впечатление от Питера в сравнении с воспоминаниями десятилетней давности оказалось окрашенным в такие же пастельные, умиротворяющие, плавные тона, как и встретившая меня погода.

Стало чище, больше машин, особенно иномарок. По сравнению с Москвой на улицах Питера намного меньше милиционеров. Сложилось впечатление о резко негативном настрое продавцов - любой вопрос воспринимался ими как вызов, чуть не издевательство. Публика тоже показалась напряженной, раздражённой, настроенной атаковать. Скандальная готовность номер один. Зато представительницы прекрасного пола восхитительно красивы и на удивленье для Северной Пальмиры одеты по-южному. В кои-то веки женщины такого холодного города как Питер щеголяли в декольте, лишь чуть скрывающими сами соски, выставляли миру на всеобщее обозрение свои прекрасные пупки; и так много замечательных ножек, отдельные особи не утруждали прикрыть своими мини даже ягодичные складки.

Главное, следовало купить билет до Москвы, потому что возвращался я с группой тоже в Питер. Очереди в кассы длинные, кассовый зал непроветриваемый, душный, наполненный смрадом, наэлектризованный полями сотен раздражённых людей. С большим трудом я смог купить лишь сидячее место, потому что ни купе, ни плацкарта уже не водилось, а оставшийся недоступно дорогой шик уж больно сильно кусал по карману.

Покрутившись по городу, я решил вернуться в Тосно. Тихо и спокойно бредёт контролер в поезде Питер-Тосно. Молча смотрит билеты у тех, кто показывает. Безбилетные зайцы без лишних слов дают контролёру 20 рублей. Он как должное берёт подношение и небрежным движением руки швыряет бумажки в папочку уже полную подобных. Бесшумно продолжает шествие. Билет стоит 72 рубля. Всем хорошо. Поезд проверяет и доит бригада из 2-3 человек, чтобы отбиться в случае нападения. С одного состава собирают 5-6 тысяч. Для отвода глаз выписывают несколько штрафов. Хорошее старое правило никто не отменял: хочешь жить – умей вертеться.

Вечером пришли знакомиться с далёким ближневосточным родственником мой двоюродный брат Юрий с дочкой Людмилой. Девушка не столько красива, сколько молода. Хотя, пожалуй, и недурна собой. Для мужчин выше определенного возраста молодая женщина должна уж очень постараться (точнее, природа или Б-г над ней), чтобы не представиться хорошенькой. Обаяние юности прикрывает все возможные недостатки и недоделки.

-Хотела быть как ты, - тут же заговорил со мной по-родственному мой двоюродный брат, которого я до сих пор ни разу в жизни не видел, - Психологом.

-Точно, - улыбнулась Людмила, но, когда узнала, что психологи тоже должны учить что внутри человека, то пошла на документоведение.

-Ну, это считай почти та же самая специальность. Только иной раз человек внутри намного приятнее, чем снаружи. И почём нынче дипломы?

-Совсем и не дёшево. Я учусь на заочном, а все заочные платные. Мой ещё из дешёвых: платим всего-то 18000 в год. Начинала с девяти.

По дому бродила старая кошка по кличке Алиса. "Это её 9 лет тому назад нашла и принесла домой Людочка", - недовольно бросила Галина Петровна, всё время ворчащая на животное: "Ещё не устала есть? Кто же помоет твою тарелку? Никого не хочу – радовалась, что дети выросли и не должна вставать по ночам. Сдохнет Алиса не заведу больше никого. Скорее бы уж".

Юрий пообещал отвезти меня завтра в Питер, а оттуда я уж сам доеду до Пулково.

Вечером валился с ног, но Марк натопил сауну и я не смог отказаться. Как же всё-таки здорово иметь сауну во дворе.

возврат к началу.